_________________________________________________________ 

Многие  российские СМИ регулярно отвергают рассказы об изнасилованиях  советскими солдатами во время войны как миф, состряпанный на Западе,  однако один из многочисленных источников, подтверждающих, что это имело  место, - дневник советского офицера В.Г.
Советский  лейтенант Владимир Гельфанд, родом из Украины, с 1941 года и до конца  войны вел свои записи с необыкновенной искренностью, несмотря на  существовавший тогда запрет на ведение дневников в Советской армии.

Дневник  повествует об отсутствии порядка и дисциплины в регулярных войсках:  скудные рационы, вши и безконечное воровство. Как он рассказывает,  солдаты воровали друг у друга, даже сапоги своих товарищей.
В февр.  1945 года воинская часть Гельфанда базировалась недалеко от реки Одер,  готовясь к наступлению на Берлин. Он вспоминает, как его товарищи  окружили и захватили в плен немецкий женский батальон.
"Позавчера на  левом фланге действовал женский батальон. Его разбили наголову, пленные  немки объявили себя мстительницами за погибших на фронте мужей. Не знаю,  что с ними сделали, но надо было бы казнить негодяек безжалостно", -  писал Владимир Гельфанд.

Один из самых показательных рассказов  Гельфанда относится к 25 апреля, когда он был уже в Берлине. Там  Гельфанд впервые в жизни прокатился на велосипеде. Проезжая вдоль берега  реки Шпрее, он увидел группу женщин, тащивших куда-то свои чемоданы и  узлы.
"Я спросил немок, где они живут, на ломаном немецком, и  поинтересовался, почему они покинули свои дома, и те с ужасом рассказали  о том ужасе, который причинили им пришлось пережить в первую ночь  прихода сюда Красной Армии", - пишет автор дневника.

"Они  насиловали меня, - объясняла красивая немка, - всю ночь, и их было так  много. До них я была девушкой, - вздохнула она плача. - Они мне  испортили молодость. Среди них были старые, прыщавые, и все лезли на  меня... Их было не меньше двадцати, да, да...".
"Они насиловали при  мне мою дочь, - вставила бедная мать, - они могут еще прийти и если  захотят снова начнут насиловать мою девочку. - От этого снова все пришли  в ужас, и горькое рыдание пронеслось из угла в угол подвала, куда  привели меня хозяева. "Оставайся здесь, - вдруг бросилась ко мне  девушка, - ты будешь со мной спать. Ты сможешь со мной делать все, что  захочешь, но только ты один!" - пишет Гельфанд в своем дневнике.

"Пробил час мести!"

Вермахт,  как предполагали идеологи нацизма, был хорошо организованной силой  арийцев, которые не опустятся до полового контакта с "унтерменшами"  ("недочеловеками").
Немецкое командование было настолько озабочено  распространением венерических болезней в войсках, что организовало на  оккупированных территориях сеть армейских публичных домов.
Трудно  найти прямые свидетельства того, как немецкие солдаты обращались с  русскими женщинами. Но в Германо-российском музее в Берлине его директор  Йорг Морре показал мне фотографию из личного альбома немецкого солдата,  сделанную в Крыму.
На фотографии – тело женщины, распластанное на земле.
"Выглядит  так, как будто она была убита при изнасиловании или после него. Ее юбка  задрана, а руки закрывают лицо", - говорит директор музея.
"Это  шокирующее фото. У нас в музее были споры о том, нужно ли выставлять  такие фотографии. Это война, это сексуальное насилие в Советском Союзе  при немцах. Мы показываем войну. Не говорим о войне, а показываем ее", -  говорит Йорг Морре.

Когда Красная армия вошла в "логово  фашистского зверя", как называла тогда советская пресса Берлин, плакаты и  лозунги поощряли ярость советских солдат: "Солдат, ты на немецкой  земле. Пробил час мести!"
Политотдел 19-й Армии, наступавшей на  Берлин вдоль побережья Балтийского моря, объявил, что настоящий  советский солдат настолько полон ненависти, что мысль о половом контакте  с немками будет ему отвратительна. Но как показала жизнь, их идеологи  ошибались.

Историк Энтони Бивор, проводя исследования для своей книги  "Берлин: падение", вышедшей в свет в 2002 году, нашел в российском  государственном архиве отчеты об эпидемии сексуального насилия на  территории Германии. Эти отчеты в конце 1944 года посылались  сотрудниками НКВД Лаврентию Берии.
"Они передавались Сталину, -  говорит Бивор. - Можно увидеть по отметкам, читались они или нет. Они  сообщают о массовых изнасилованиях в Восточной Пруссии и о том, как  немецкие женщины пытались убивать себя и своих детей, чтобы избежать  этой участи".

"Жители подземелья"

Другой дневник военного  времени, который вела невеста немецкого солдата, рассказывает о том, как  некоторые женщины приспосабливались к этой ужасающей ситуации безправия  и изнасилований в попытках выжить.
С 20 апреля 1945 года женщина,  имя которой не называется, оставляла на бумаге безжалостные в своей  честности наблюдения, проницательные и местами сдобренные юмором  висельника. Автор дневника описывает себя как "бледную блондинку, всегда  одетую в одно и то же зимнее пальто". Она рисует яркие картины жизни  своих соседей в бомбоубежище под их многоквартирным домом.

Среди  ее соседок – "молодой человек в серых брюках и очках в толстой оправе,  при ближайшем рассмотрении оказывающийся женщиной", а также три пожилые  сестры, как она пишет, "все трое – портнихи, сбившиеся в один большой  черный пудинг".
В ожидании приближавшихся частей Красной армии  женщины шутили: "Лучше русский на мне, чем янки надо мной", имея в виду,  что лучше уж быть изнасилованной, чем погибнуть при ковровой  бомбардировке американской авиации...
Но когда солдаты вошли в их  подвал и попытались вытащить оттуда женщин, те начали умолять автора  дневника использовать ее знание русского языка, чтобы пожаловаться  советскому командованию.

На превращенных в руины улицах ей  удается найти советского офицера. Он пожимает плечами. Несмотря на  сталинский декрет (спустя две недели после начала насилий - прим.),  запрещающий насилие в отношении гражданского населения, как он говорит,  "это все равно происходит".

Тем не менее офицер спускается с ней в  подвал и отчитывает солдат. Но один из них вне себя от гнева. "О чем ты  говоришь? Посмотри, что немцы сделали с нашими женщинами! - кричит он. -  Они взяли мою сестру и…" Офицер его успокаивает и выводит солдат на  улицу.
Но когда автор дневника выходит в коридор, чтобы проверить,  ушли они или нет, ее хватают другие поджидавшие солдаты и жестоко  насилуют, едва не задушив. Объятые ужасом соседи, или "жители  подземелья", как она их называет, прячутся в подвале, заперев за собой  дверь.

"Наконец, открылись два железных засова. Все уставились на  меня, - пишет она. - Мои чулки спущены, мои руки держат остатки пояса. Я  начинаю кричать: "Вы свиньи! Меня тут изнасиловали уже дважды подряд, а  вы оставляете меня лежать здесь как кусок грязи!"

В итоге автор  дневника приходит к мысли, что ей нужно найти одного "волка", чтобы  защититься от новых групповых изнасилований "зверьем мужского пола".
Она  находит офицера из Ленинграда, с которым делит постель. Постепенно  отношения между агрессором и жертвой становятся менее жестокими, более  взаимными и неоднозначными. Немка и советский офицер даже обсуждают  литературу и смысл жизни.

"Никоим образом нельзя утверждать, что  майор меня насилует, - пишет она. – Почему я это делаю? За бекон, сахар,  свечи, мясные консервы? В какой-то степени я уверена, что так и есть.  Но к тому же мне нравится майор, и чем меньше он хочет получить от меня  как мужчина, тем больше он мне нравится как человек".
Многие из ее соседок заключали подобные сделки с победителями поверженного Берлина.
Когда  в 1959 году дневник был опубликован в Германии под названием "Женщина в  Берлине", этот откровенный рассказ вызвал волну обвинений в том, что он  опорочил честь немецких женщин. Не удивительно, что автор, предчувствуя  это, потребовала не публиковать больше дневник до своей смерти.

Эйзенхауэр: расстреливать на месте

Изнасилования были проблемой не только Красной Армии.
Боб Лилли, историк из университета Северного Кентукки, смог получить доступ к архивам военных судов США.
Его  книга (Taken by Force) вызвала столько споров, что вначале ни одно  американское издательство не решалось его опубликовать, и первое издание  появилось во Франции.

По приблизительным подсчетам Лилли, около 14  тысяч изнасилований было совершено американскими солдатами в Англии,  Франции и Германии с 1942 по 1945 годы.

"В Англии случаев  изнасилований было совсем мало, но как только американские солдаты  пересекли Ла Манш, их число резко возросло", - рассказывает Лилли.
По  его словам, изнасилования стали проблемой не только имиджа, но и  армейской дисциплины. "Эйзенхауэр сказал расстреливать солдат на месте  преступления и сообщать о казнях в военных газетах, таких как Stars and  Stripes. В Германии был пик этого явления", - рассказывает он.

- А были казнены солдаты за изнасилования?
- О да!
- Но не в Германии?
- Нет. Ни одного солдата не казнили за изнасилование или убийство немецких граждан, - признает Лилли.

Сегодня историки продолжают расследовать факты сексуальных преступлений, совершенных войсками союзников в Германии.
В  течение многих лет тема сексуального насилия со стороны войск союзников  – американских, британских, французских и советских солдат - на  территории Германии официально замалчивалась. Мало кто об этом сообщал, и  еще меньше желающих было все это слушать.

Молчание

О  таких вещах в обществе вообще говорить непросто. Кроме того, в Восточной  Германии считалось едва ли не богохульством критиковать советских  героев, победивших фашизм.
А в Западной Германии вина, которую испытывали немцы за преступления нацизма, затмевала тему страданий этого народа.
Но  в 2008 году в Германии по дневнику жительницы Берлина вышел фильм  "Безымянная – одна женщина в Берлине" с актрисой Ниной Хосс в главной  роли.

Этот фильм стал откровением для немцев и побудил многих женщин  рассказать о том, что с ними произошло. Среди этих женщин - Ингеборг  Буллерт.

Сейчас 90-летняя Ингеборг живет в Гамбурге в квартире,  полной фотографий кошек и книг о театре. В 1945 году ей было 20. Она  мечтала стать актрисой и жила с матерью на довольно фешенебельной улице в  берлинском районе Шарлоттенбург.
"Я думала, что они меня убьют", - говорит Ингеборг Буллурт

Когда началось советское наступление на город, она спряталась в подвале своего дома, как и автор дневника "Женщина в Берлине".
"Неожиданно  на нашей улице появились танки, повсюду лежали тела русских и немецких  солдат, - вспоминает она. – Я помню ужасающий протяжный звук падающих  русских бомб. Мы называли их Stalinorgels ("сталинские органы")".
Как-то  раз в перерыве между бомбежками Ингеборг вылезла из подвала и побежала  наверх за веревкой, которую она приспособила под фитиль для лампы.

"Неожиданно  я увидела двух русских, направивших на меня пистолеты, - говорит она. –  Один из них заставил меня раздеться и изнасиловал меня. Потом они  поменялись местами, и меня изнасиловал другой. Я думала, что умру, что  они меня убьют".
Тогда Ингеборг не рассказала о том, что с ней  случилось. Она молчала об этом несколько десятилетий, потому что  говорить об этом было бы слишком тяжело. "Моя мать любила хвастать тем,  что ее дочь не тронули", - вспоминает она.

Волна абортов

Но  изнасилованиям подверглись многие женщины в Берлине. Ингеборг  вспоминает, что сразу после войны женщинам от 15 до 55 лет было  приказано сдать анализ на венерические болезни.
"Для того, чтобы  получить продуктовые карточки, нужна была медицинская справка, и я  помню, что у всех докторов, их выдававших, приемные были полны женщин", -  вспоминает она.

Каков был реальный масштаб изнасилований? Чаще всего  называются цифры в 100 тысяч женщин в Берлине и два миллиона по всей  Германии. Эти цифры, горячо оспариваемые, были эстраполированы из  скудных медицинских записей, сохранившихся до наших дней.

Эти медицинские документы 1945 года чудом уцелели. Лишь в одном районе Берлина за полгода было одобрено 995 просьб об абортах...

На  бывшем военном заводе, где сейчас хранится государственный архив, его  сотрудник Мартин Люхтерханд показывает мне пачку синих картонных папок.  Папки содержат более тысячи страниц разного цвета и размера.
В них  содержатся данные об абортах с июня по октябрь 1945 года в Нойкелльне,  одном из 24 районов Берлина. То, что они сохранились нетронутыми –  маленькое чудо.

В Германии того времени аборты были запрещены  согласно статье 218 уголовного кодекса. Но Люхтерханд говорит, что после  войны был короткий промежуток времени, когда женщинам было разрешено  прерывать беременность. Особая ситуация была связана с массовыми  изнасилованиями в 1945 году.  

PS

Наверное, мы никогда не узнаем настоящих масштабов изнасилований.  Материалы советских военных трибуналов и многие другие документы  остаются закрытыми. Недавно Государственная дума одобрила закон "о  посягательстве на историческую память", согласно которому любой, кто  принижает вклад СССР в победу над фашизмом, может заработать денежный  штраф и до пяти лет лишения свободы.

Молодой  историк Гуманитарного университета в Москве Вера Дубина говорит, что  ничего не знала об этих изнасилованиях до тех пор, пока не получила  стипендию для учебы в Берлине. После учебы в Германии она написала  работу на эту тему, но не смогла ее опубликовать. "Российские СМИ  отреагировали очень агрессивно, - говорит она. - Люди хотят знать только  о нашей славной победе в Великой Отечественной войне, и сейчас  становится все сложнее вести серьезные исследования".

Мы хорошо  знаем, что история часто переписывается в угоду конъюнктуре. Именно  поэтому свидетельства очевидцев столь важны. Свидетельства тех, кто  осмелился говорить на эту тему сейчас, в преклонном возрасте, и рассказы  тогда еще молодых людей, записавших в годы войны свои свидетельства о  происходившем.

Виталий, сын автора армейского дневника Владимира  Гельфанда, говорит о том, что многие советские солдаты проявили великий  героизм в годы Второй мировой войны. Но это ещё далеко не вся история,  считает он. "Если люди не хотят знать правду, хотят заблуждаться и хотят  говорить о том, как было все красиво и благородно - это глупо, это  самообман, - напоминает он. - Весь мир это понимает, и Россия это  понимает. И даже те, кто стоит за этими законами об искажении прошлого,  они тоже понимают. Мы не можем двигаться в будущее, пока не разберемся с  прошлым".

Дневник лейтенанта Владимира Гельфанда был доступен в сети, но теперь впервые  публикуется в России в виде книги. Два сокращенных издания дневника  выходили в Германии и Швеции.

_________________________________________________________

 

Viele russische Medien lehnen regelmäßig Vergewaltigungsgeschichten sowjetischer Soldaten während des Krieges als im Westen erfundenen Mythos ab, aber eine der vielen Quellen, die dies bestätigen, ist das Tagebuch des sowjetischen Offiziers V.G. Der aus der Ukraine stammende sowjetische Leutnant Vladimir Gelfand führte seine Notizen von 1941 bis Kriegsende trotz des damaligen Verbots, Tagebücher in der sowjetischen Armee zu führen, mit außerordentlicher Aufrichtigkeit.

Das Tagebuch erzählt von dem Mangel an Ordnung und Disziplin bei den regulären Truppen: magere Rationen, Läuse und endloser Diebstahl. Wie er sagt, haben sich die Soldaten gegenseitig bestohlen, sogar die Stiefel ihrer Kameraden. Am Feb. 1945 war Gelfands Militeäreinheit in der Nähe der Oder stationiert und bereitete sich auf eine Offensive gegen Berlin vor. Er erinnert sich, wie seine Kameraden ein deutsches Frauenbataillon umzirkelt und erobert haben. "Vorgestern war ein Frauenbataillon an der linken Flanke im Einsatz. Es wurde völlig besiegt, die gefangenen deutschen Frauen erklärten sich zu Rächern für ihre an der Front verstorbenen Ehemänner. Ich weiß nicht, was sie ihnen angetan haben, aber es wäre notwendig, die Bösewichte gnadenlos hinzurichten", schrieb Wladimir Gelfand.

Eine der aufschlussreichsten Geschichten von Gelfand bezieht sich auf den 25. April, als er bereits in Berlin war. Dort fuhr Gelfand zum ersten Mal in seinem Leben Fahrrad. Als er am Ufer der Spree entlangfuhr, sah er eine Gruppe von Frauen, die irgendwo ihre Koffer und Bündel schleppten. "Ich fragte deutsche Frauen, wo sie in gebrochenem Deutsch leben, und fragte, warum sie ihre Häuser verlassen hätten, und sie erzählten mit Entsetzen von dem Entsetzen, das sie in der ersten Nacht der Ankunft der Roten Armee hier ertragen mussten", schreibt der Autor des Tagebuchs.

„Sie haben mich vergewaltigt“, erklärte die schöne deutsche Frau, „die ganze Nacht, und es gab so viele von ihnen. Vor ihnen war ich ein Mädchen“, seufzte sie und weinte. „Sie haben meine Jugend ruiniert. Unter ihnen waren alt, pickelig und alle kletterten auf mich. Es gab mindestens zwanzig von ihnen, ja, ja ... ". "Sie haben meine Tochter vor mir vergewaltigt", fügte die arme Mutter hinzu, "sie können immer noch kommen und wenn sie wieder anfangen wollen, mein Mädchen zu vergewaltigen." "Bleib hier", eilte das Mädchen plötzlich zu mir, "du wirst mit mir schlafen. Du kannst mit mir machen, was du willst, aber nur du allein! “, Schreibt Gelfand in sein Tagebuch.

"Die Stunde der Rache ist gekommen!"

Die Wehrmacht war, wie die Ideologen des Nationalsozialismus annahmen, eine gut organisierte Kraft der Arier, die sich nicht zum sexuellen Kontakt mit "Untermensch" beugen wollte. Das deutsche Kommando war so besorgt über die Ausbreitung von Geschlechtskrankheiten in den Truppen, dass es in den besetzten Gebieten ein Netzwerk von Armeebordellen organisierte. Es ist schwierig, direkte Beweise dafür zu finden, wie deutsche Soldaten russische Frauen behandelten. Aber im Deutsch-Russischen Museum in Berlin zeigte mir sein Direktor Jörg Morre ein Foto aus dem persönlichen Album eines deutschen Soldaten auf der Krim. Das Foto zeigt den Körper einer Frau, der auf dem Boden liegt. "Es sieht so aus, als wäre sie während oder nach der Vergewaltigung getötet worden. Ihr Rock ist hochgezogen und ihre Hände bedecken ihr Gesicht", sagt der Direktor des Museums. "Dies ist ein schockierendes Foto. Wir hatten im Museum Streit darüber, ob wir solche Fotos ausstellen sollten. Dies ist Krieg, dies ist sexuelle Gewalt in der Sowjetunion unter den Deutschen. Wir zeigen Krieg. Wir sprechen nicht über Krieg, sondern zeigen ihn", sagt Jörg Morre ...

Als die Rote Armee in die "Höhle des faschistischen Tieres" eintrat, wie die sowjetische Presse damals Berlin nannte, ermutigten Plakate und Slogans die Wut der sowjetischen Soldaten: "Soldat, Sie sind auf deutschem Boden. Die Stunde der Rache ist angebrochen!" Die politische Abteilung der 19. Armee, die an Berlin entlang der Ostseeküste vorrückte, kündigte an, dass ein echter sowjetischer Soldat so voller Hass sei, dass ihm die Idee des sexuellen Kontakts mit deutschen Frauen zuwider wäre. Aber das Leben hat gezeigt, dass ihre Ideologen falsch waren. Der Historiker Anthony Beevor recherchierte für sein 2002 veröffentlichtes Buch Berlin: The Fall und fand im russischen Staatsarchiv Berichte über eine Epidemie sexueller Gewalt in Deutschland. Ende 1944 wurden diese Berichte von den NKWD-Offizieren an Lavrentiy Beria geschickt.

"Sie wurden an Stalin weitergegeben", sagt Beevor. "An den Markierungen kann man erkennen, ob sie gelesen wurden oder nicht. Sie berichten von den Massenvergewaltigungen in Ostpreußen und davon, wie deutsche Frauen versuchten, sich und ihre Kinder umzubringen, um dieses Schicksal zu vermeiden."

„Bewohnerinnen des Kellers“

Ein weiteres Kriegstagebuch, verfasst von der Verlobten eines deutschen Soldaten, beschreibt eindrücklich, wie sich einige Frauen an die Schrecken von Gesetzlosigkeit und sexueller Gewalt anpassten, um zu überleben. Seit dem 20. April 1945 hielt eine namenlose Frau ihre Beobachtungen schriftlich fest – mit schonungsloser Offenheit, psychologischer Schärfe und stellenweise schwarzem Humor. Sie beschreibt sich selbst als „blasse Blondine im immergleichen Wintermantel“ und schildert das Leben ihrer Mitbewohnerinnen in einem Luftschutzkeller unter ihrem Wohnhaus.

Zu diesen gehörten ein „junger Mann in grauer Hose und dicker Brille, der sich bei näherem Hinsehen als Frau entpuppte“, sowie drei ältere Schwestern, „alle Schneiderinnen, eng zusammengedrängt wie in einer Blutwurst“. Während sie auf das Eintreffen der Roten Armee warteten, scherzten die Frauen bitter: „Lieber ein Russe über mich als ein Ami auf mich“ – ein zynischer Kommentar zur Wahl zwischen sexueller Gewalt und dem Tod durch amerikanische Bombenangriffe.

Als sowjetische Soldaten schließlich den Keller betraten und begannen, Frauen gewaltsam herauszuzerren, baten die Nachbarinnen die Tagebuchautorin, auf Russisch beim sowjetischen Kommando zu intervenieren. Sie fand einen Offizier, der die Vergewaltigungen zwar nicht leugnete („Es passiert noch“), aber dennoch einschritt und die Soldaten zurechtwies.

Doch kurz darauf wurde die Autorin selbst, beim Versuch, den Gang zu kontrollieren, von wartenden Soldaten überfallen, brutal misshandelt und beinahe erwürgt. Die Mitbewohnerinnen verriegelten die Tür, aus Angst, selbst Opfer zu werden.

„Endlich öffneten sich die Riegel. Alle starrten mich an“, schreibt sie. „Meine Strümpfe heruntergerutscht, meine Hände halten die Reste meines Gürtels. Ich schreie: Ihr Schweine! Ich bin zweimal vergewaltigt worden – und ihr habt mich wie Dreck liegen lassen!“

Schließlich zieht sie einen nüchternen Schluss: Um sich vor weiteren Übergriffen zu schützen, müsse sie einen „Wolf“ finden – einen sowjetischen Offizier als Schutz. Sie beginnt eine Beziehung mit einem Major aus Leningrad, mit dem sie das Bett teilt. Was mit Gewalt begann, wird allmählich zu einem komplexen Verhältnis. Die beiden sprechen über Literatur und den Sinn des Lebens.

„Man kann nicht sagen, dass der Major mich vergewaltigt“, schreibt sie. „Warum mache ich das? Für Speck, Zucker, Kerzen, Dosenfleisch? Ja, vielleicht. Aber ich mag ihn auch. Und je weniger er als Mann etwas von mir verlangt, desto mehr schätze ich ihn als Menschen.“

Viele Frauen in ihrer Umgebung gingen ähnliche „Arrangements“ ein, um sich und ihre Familien zu schützen. Als das Tagebuch 1959 unter dem Titel Eine Frau in Berlin erschien, löste es in der Bundesrepublik Empörung aus – man warf ihm vor, die Ehre deutscher Frauen zu beschädigen. Die Autorin hatte mit solcher Reaktion gerechnet und verfügte, dass das Buch erst nach ihrem Tod erneut veröffentlicht werden dürfe.

 

Eisenhower: Sofort erschießen

Vergewaltigung war nicht nur ein Problem der Roten Armee.
Bob Lilly, Historiker an der University of Northern Kentucky, hatte Zugang zu den Archiven der US-Militärgerichte.
Sein Buch Taken by Force löste so viele Kontroversen aus, dass sich zunächst kein amerikanischer Verlag traute, es zu veröffentlichen – die Erstausgabe erschien schließlich in Frankreich.

Lilly schätzt, dass zwischen 1942 und 1945 etwa 14.000 Vergewaltigungen durch amerikanische Soldaten in England, Frankreich und Deutschland verübt wurden.
„In England gab es nur sehr wenige Fälle, aber sobald die amerikanischen Soldaten den Ärmelkanal überquerten, stieg die Zahl sprunghaft an“, so Lilly.
Vergewaltigung sei nicht nur ein Problem des Images, sondern auch der Disziplin gewesen. „Eisenhower ordnete an, Täter sofort zu erschießen und die Exekutionen in Militärzeitungen wie Stars and Stripes zu veröffentlichen. In Deutschland erreichte das Problem seinen Höhepunkt.“

– Wurden Soldaten wegen Vergewaltigung hingerichtet?
– Oh ja!
– Aber nicht in Deutschland?
– Nein. Lilly räumt ein, dass kein einziger US-Soldat wegen Vergewaltigung oder Mordes an deutschen Zivilisten hingerichtet wurde.

Heute untersuchen Historiker weiterhin die sexuellen Gewalttaten, die von alliierten Truppen in Deutschland verübt wurden.
Das Thema sexueller Gewalt durch amerikanische, britische, französische und sowjetische Soldaten wurde in Deutschland jahrzehntelang offiziell totgeschwiegen. Nur wenige sprachen darüber – noch weniger wollten es hören.

Schweigen

Über derartige Erlebnisse zu sprechen, fällt der Gesellschaft im Allgemeinen schwer. In der DDR war es nahezu undenkbar, sowjetische Helden, die den Faschismus besiegt hatten, zu kritisieren.
Und in Westdeutschland wurde das Leid der Deutschen vom Schuldbewusstsein gegenüber den NS-Verbrechen überschattet.

2008 wurde in Deutschland der Film Anonyma – Eine Frau in Berlin mit Nina Hoss in der Hauptrolle veröffentlicht, basierend auf dem gleichnamigen Tagebuch.
Der Film war für viele Deutsche eine Offenbarung – zahlreiche Frauen begannen, erstmals über ihre Erlebnisse zu sprechen. Eine von ihnen war Ingeborg Bullert.

Die heute 90-jährige Ingeborg lebt in Hamburg, umgeben von Katzenbildern und Theaterbüchern. 1945 war sie 20, träumte davon, Schauspielerin zu werden, und wohnte mit ihrer Mutter in einer angesehenen Straße im Berliner Stadtteil Charlottenburg.
„Ich dachte, sie würden mich töten“, erinnert sich Ingeborg.
Als die Rote Armee auf Berlin vorrückte, versteckte sie sich wie viele andere im Keller ihres Hauses.
„Plötzlich rollten Panzer durch unsere Straße, überall lagen tote russische und deutsche Soldaten“, berichtet sie. „Ich erinnere mich an das Heulen der fallenden Bomben.“

Einmal verließ Ingeborg den Keller, um ein Seil zu holen, das sie als Lampendocht benutzen wollte.
„Zwei Russen richteten ihre Pistolen auf mich“, erzählt sie. „Einer zwang mich, mich auszuziehen und vergewaltigte mich. Dann tauschten sie – der andere tat dasselbe.“
Was ihr widerfuhr, verschwieg sie jahrzehntelang. „Meine Mutter prahlte gern damit, dass ihrer Tochter nichts passiert sei“, erinnert sie sich bitter.

Welle der Abtreibungen

Doch viele Frauen in Berlin wurden vergewaltigt. Ingeborg erinnert sich, dass Frauen zwischen 15 und 55 Jahren kurz nach Kriegsende auf Geschlechtskrankheiten untersucht werden mussten.
„Wer Lebensmittelkarten wollte, brauchte ein ärztliches Attest – und in allen Praxen saßen Frauen Schlange.“

Wie viele Frauen tatsächlich betroffen waren, lässt sich schwer sagen. Die am häufigsten zitierten Zahlen sprechen von 100.000 Vergewaltigungen in Berlin und rund zwei Millionen in ganz Deutschland. Diese umstrittenen Schätzungen beruhen auf spärlich erhaltenen medizinischen Aufzeichnungen.

Diese Aufzeichnungen von 1945 haben auf wundersame Weise überlebt. In einem einzigen Berliner Bezirk wurden innerhalb von sechs Monaten 995 Abtreibungen genehmigt.

Im heutigen Staatsarchiv, einer ehemaligen Militärfabrik, zeigt Archivmitarbeiter Martin Lüchterhand einen Stapel blauer Aktenordner. Darin befinden sich über tausend Seiten verschiedener Formate und Farben.
Sie dokumentieren Abtreibungen zwischen Juni und Oktober 1945 im Berliner Bezirk Neukölln. Dass diese Akten vollständig erhalten geblieben sind, ist ein kleines Wunder.

In Deutschland war Abtreibung gemäß §218 StGB streng verboten. Doch Lüchterhand erklärt, dass es nach dem Krieg eine kurze Ausnahmeregelung gab – eine besondere Maßnahme angesichts der Massenvergewaltigungen von 1945.

PS

Wir werden das wahre Ausmaß der Vergewaltigungen vermutlich nie erfahren.
Die Materialien der sowjetischen Militärgerichte und viele weitere Dokumente bleiben weiterhin unter Verschluss. Die russische Staatsduma verabschiedete kürzlich ein Gesetz „zum Schutz des historischen Gedächtnisses“, wonach Personen, die den Beitrag der Sowjetunion zum Sieg über den Faschismus herabwürdigen, mit Geld- oder Freiheitsstrafen von bis zu fünf Jahren rechnen müssen.

Vera Dubina, eine junge Historikerin an der Staatlichen Geisteswissenschaftlichen Universität Moskau, berichtet, sie habe erst im Rahmen eines Stipendiums in Berlin von den Vergewaltigungen erfahren. Nach ihrem Aufenthalt in Deutschland verfasste sie eine wissenschaftliche Arbeit zu diesem Thema, konnte sie jedoch in Russland nicht veröffentlichen.
„Die Reaktionen in den russischen Medien waren sehr aggressiv“, sagt sie. „Die Menschen wollen ausschließlich über unseren ruhmreichen Sieg im Großen Vaterländischen Krieg sprechen. Es wird zunehmend schwieriger, seriöse Forschungen zu diesem Themenfeld durchzuführen.“

Geschichte wird häufig der politischen Stimmungslage angepasst.
Gerade deshalb sind Zeitzeugenberichte von so großer Bedeutung – sowohl die Aussagen älterer Menschen, die sich heute trauen, ihre Erlebnisse zu schildern, als auch die Erinnerungen junger Menschen, die während des Krieges Tagebuch führten.

Vitalij, der Sohn des Tagebuchautors und Leutnants Wladimir Gelfand, betont, dass viele sowjetische Soldaten im Zweiten Weltkrieg außergewöhnlichen Mut bewiesen haben.
„Aber das ist nicht die ganze Wahrheit“, fügt er hinzu.
„Wenn die Menschen die Realität nicht sehen wollen, sondern sich lieber einreden, alles sei schön und ehrenhaft gewesen, dann ist das Selbsttäuschung – eine Dummheit. Die ganze Welt erkennt das an, und auch Russland versteht es. Selbst jene, die Gesetze zur Verzerrung der Vergangenheit verabschieden, wissen es genau. Ohne ein ehrliches Verständnis der Vergangenheit kann es keinen Weg in die Zukunft geben.“

Das Tagebuch von Leutnant Wladimir Gelfand war lange Zeit online zugänglich und erscheint nun erstmals vollständig als Buchausgabe in Russland. Zwei gekürzte Fassungen wurden zuvor bereits in Deutschland und Schweden veröffentlicht.