В начале 1945 года Красная Армия и союзные войска с двух сторон перешли Германскую границу, чтобы окончательно освободить Европу от нацизма. Однако реакция местного населения на победителей оказалась разной.

В отличие от союзных войск Красная Армия вступала в Германию уже подготовленную гебельсовской пропагандой. Немецкие СМИ распространяли информацию о диких ордах с Востока, которые способны лишь насиловать, грабить и убивать. Не успели советские войска переступить границы Восточной Пруссии, как Геббельс заявил о многочисленных случаях изнасилований немок в городах и деревнях в возрасте от 10 до 70 лет.

Неудивительно, что значительна часть населения Германии накануне прихода советских войск была подвержена панике. Нередко это приводило к самоубийствам. Так, по данным статистического сборника «Берлин в цифрах», весной 1945 года суицид в немецкой столице совершили около 7000 человек, большинство из них были женщинами.

Конечно же гебельсовская пропаганда поспешила всю ответственность за случаи массового суицида списать на красноармейцев, однако послевоенные исследования этой темы показали, что в подавляющем большинстве случаев причиной побудившей к совершению самоубийств было не насилие со стороны советских солдат, а лишь слухи о якобы совершаемых ими зверствах.
Более того, немецкие историки приводят множество примеров, как красноармейцы помогали местному населению и даже предотвращали попытки самоубийств, вытаскивая из рек шедших топиться вместе с детьми матерей. Факт, что именно германская пропаганда доводила немецких женщин до самоубийств, после войны подтверждал помощник Геббельса Вернер Науман.

Судя по воспоминаниям очевидцев, многие немки были готовы к насилию со стороны красноармейцев и воспринимали себя в качестве трофея, отданного на откуп победителям. К примеру, ветеран СС Манфред Динер так передал свой диалог с одной из жительниц Вены: «"Что вы будете делать, когда придут русские?", – спросил он. – "Ну, мы раздвинем ноги", – ответила она».

Как отмечал британский историк Энтони Бивор, для многих жительниц Германии образ советского солдата был пугающим и отталкивающим. «Длинные колонны советских войск, вступивших в Восточную Пруссию в январе 1945 года, представляли собой необычную смесь современности и средневековья: танкисты в черных кожаных шлемах, казаки на косматых лошадях, за которыми следовал второй эшелон, состоявший из телег».

Советские военачальники не отрицали случаи сексуального насилия над немками, однако отмечали, что такие инциденты расследовались, а насильники жестко карались. Существует история, как командир одного из стрелковых батальонов лично застрелил лейтенанта, который якобы принимал вместе со своими подчиненными участие в групповом изнасиловании.
По рассказам наших ветеранов, зачастую никакого насилия и не требовалось, так как хватало немок предлагавших сексуальные услуги. Один из таких случаев описывал поэт-фронтовик Давид Самойлов.

Однажды в Арендсфельде в распоряжение его части пришла группа женщин, которых в ожидании регистрации временно разместили в подвале. Неожиданно к Самойлову подошла старшая из них, фрау Фридрих, и заявила: «Герр комиссар, мы понимаем, что у солдат есть маленькие потребности. Они готовы выделить им нескольких женщин помоложе для…». По словам Самойлова, он не стал продолжать этот разговор.

Немки понимали, учитывая, какие зверства творили их соотечественники на оккупированной территории СССР, от советских солдат не стоит ждать снисхождения. Берлинка Элизабет Шмеер, чей сын служил в СС, осознавала, что русским есть за что мстить. Если придут красноармейцы, они не буду поливать нас «розовым маслом», говорила она. Но реальная встреча с советскими солдатами заставила Элизабет изменить мнение: «Получилось совершенно иначе, победители дают продовольствия больше, чем нам давало прежнее правительство. Нам это трудно понять. На такой гуманизм, видимо, способны только русские».

Прекрасная половина населения Германии узнала, что русские не только способны воевать, но и умеют быть щедрыми. Писатель Владимир Гельфанд, рассказывая о своих ухаживаниях за немецкой девушкой, отметил, что ее мать осталась довольна кавалером. «Ещё бы! На алтарь доверия и расположения со стороны родных мною были принесены конфеты и масло, колбаса, дорогие немецкие сигареты». Писатель констатировал, что продукты питания для немцев в тот момент стоили гораздо дороже жизни, «даже такой юной и милой чувственницы, как нежная красавица Маргот».

Любопытно, что некоторые советские солдаты так сблизились со своими немецкими возлюбленными, что не собирались возвращаться домой. Большого труда стоило командованию вернуть часть дезертиров назад в СССР. Судя по всему, и немки не очень хотели расставаться с галантными русскими кавалерами.
К солдатам союзных войск – американцам, британцам, французам, у немок поначалу было иное отношение, чем к красноармейцам: ведь они являлись представителями «цивилизованного Запада», а не «варварского Востока». Фройляйн и фрау были самого лестного мнения об освободителях, угощавших их жевательными резинками и одаривавших капроновыми чулками. Очень долго бытовало мнение, что немки с большой охотой готовы были запрыгнуть в постель к американскому военному.

Но очарование проходило по мере того, как немецкие женщины начали сталкиваться со случаями насилия со стороны союзников, не вымышленного гебельсовской пропагандой, а реального. Лютеранский пастор Сильвестер Михельфельдер в своих мемуарах описывал, как большие группы американских и английских военных на глазах у всех насиловали женщин и девочек и заставляли их прилюдно ходить голыми.

По подсчетам профессора истории из Германии Мириам Гебхардт, американцами было изнасиловано около 190 тысяч немок, британцами и французами примерно по 45 тысяч. О случаях насилия со стороны советских солдат она не сообщает, но называет цифру в 2 миллиона, распространенную в западной историографии, сильно завышенной.
В армиях союзников изнасилование не предполагало такого сурового наказания, как в СССР – расстрела, однако насилие с отягчающими обстоятельствами грозило им пожизненным заключением. Впрочем, зачастую высшие военные чины старались заглаживать подобные инциденты. Зачем дискредитировать себя в глазах мировой общественности?

Судя по всему, американское командование даже поощряло сексуальные контакты своих подчиненных с немками. Так, по информации журнала «Time» от 17 сентября 1945 года, в месяц из-за океана в Германию поставлялось до 50 миллионов презервативов.
Как и в случае с советскими военными немецкие женщины часто вступали в близость с солдатами союзников, чтобы обеспечить себя и своих близких продовольствием. В лондонском издании Weekly Review 25 октября 1945 об этом писалось так: «Беспризорные молодые девушки открыто предлагают себя за еду или ночлег... всё очень просто, для продажи у них осталась единственная вещь, и они её продают».

Военнослужащие-женщины, попавшие в плен во время Великой Отечественной войны, чаще всего подвергались гораздо большим издевательствам и мучениям (подчас предшествующим неминуемой смерти), чем мужчины. Однако даже по прошествии более 70 лет со дня окончания Второй мировой, масштабы этих зверств, хотя бы в общих чертах, так и не обозначены историками – документальные подтверждения условий содержания в плену женщин-военных либо не сохранились, либо до сих пор остаются засекреченными.

Как относились к пленным «военным фрау» красноармейцы

Достоверной информации о том, как поступали с воевавшими на стороне вермахта, СС и других подразделений гитлеровской армии женщинами-военнослужащими на самом деле не так уж и много, особенно если учесть, что полноценный армейский статус представительницы слабого пола гитлеровских войск официально получили только в конце августа 1944 года, до этой поры они лишь являлись «прикрепленными к армии гражданскими служащими» — во всех подразделениях.

Необходимо принимать во внимание и тот факт, что после войны в СССР были интернированы тысячи немок (а также представительниц иных национальностей, проживавших на территориях государств, активно помогавших Гитлеру и освобожденных от фашизма Красной Армией) – они работали в лагерях ГУЛАГа наравне с советскими заключенными.

Возможно, среди них и был определенный процент бывших военнослужащих, но эта тема до настоящего времени в достаточной степени не изучена.

Давно опубликованы дневниковые записи советского боевого офицера, принимавшего участие в штурме Берлина, Владимира Гельфанда (ветеран войны, умер в начале 80-х в Днепропетровске). Двадцатидвухлетний лейтенант Гельфанд, как непосредственный участник боевых действий, описал такой случай  произошедший на Одерском фронте в начале весны 1945 года. Советские войска наголову разбили атаковавший их женский батальон – «мстительниц за погибших на фронте мужей». Рядовые красноармейцы хотели пленных немок заколоть «извращенным способом», но в итоге «рассортированных» автоматчиц поделили на 3 категории. В первую попали... русские (!),во вторую – жены офицеров и просто родственницы гитлеровских вояк, гордо заявлявшие об этом, в третью категорию – девушки. Последних желающие разобрали «по койкам» (об их дальнейшей судьбе не сообщается), а остальных (русских – в первую очередь) – расстреляли, без пыток и издевательств.

... и к советским женщинам-военным – гитлеровцы

Тема условий содержания женщин-военнопленных РККА на сегодняшний день наиболее довольно подробно разработана – многочисленные мемуарные свидетельства говорят о зверствах нацистов и их пособников как по отношению к пленным, не попавшим в концлагеря (воспоминания дивизионного переводчика Павла Рафеса, архив израильского Яд ва-Шем и другие), так и к находившимся в концентрационных лагерях Германии и стран — союзников нацистов.

Женщин насиловали и пытали перед тем как убить – только за то, что они носили военную форму. Они и в лагерях страдали не меньше мужчин по естественным причинам – не было элементарных условий для соблюдения гигиены, возможности сменить белье. Евреек и партизанок гитлеровцы сразу расстреливали. В фашистских лагерях, где содержались женщины-военнопленные, зверствовали не только нацисты, но и полицаи, добровольные помощницы из числа самих заключенных...

В японских лагерях

Япония до сих пор полностью не рассекретила архивы, касающиеся деятельности находившихся на ее территории во время Второй мировой войны десятков концентрационных лагерей. Наиболее известный по своим зверствам (благодаря так называемому «Хабаровскому процессу» 1949 года) «Отряд 731» во время Второй мировой погубил порядка 3 тысяч жизней (ориентировочная цифра, точных данных нет). Жертвами чудовищных экспериментов по применению биологического оружия, способов умерщвления, сопоставимых с опытами нацистского доктора Менгеле (и превосходящих их по жестокости), других зверств, были и русские женщины (в документальном фильме Елены Масюк «Конвейер смерти (отряд 731)» называется имя одной из них, замученной вместе с 4-летней дочерью).

Сколько среди подопытных «бревен» (так называли пленников палачи «Отряда 731») было советских женщин-военнослужащих, неизвестно, как неведомо и общее количество русских заключенных (историки предполагают, что их было около трети от общей массы узников).

... и американских

Условия содержания немок-военнослужащих, попавших в плен к американцам в 1945 году, на одном из примеров описал солдат армии Эйзенхауэра — Мартин Брэш. Женщины, как и остальные пленные, содержались в лагере Андернаха под открытым небом, но в отдельном от мужчин загоне. Кормили их, как и всех, плохо, заключенные ели траву, заболевали дизентерией и массово умирали.

Брэш объяснил подобное отношение своего командования к узникам тем, что американцы к тому времени уже навидались ужасов Освенцима, Бухенвальда и других нацистских лагерей – газеты об этом трубили каждый день. Продукты у янки имелись в достатке – пленным просто умышленно их не давали: американцы люто возненавидели немцев как нацию.

Военнослужащие-женщины, попавшие в плен во время Великой Отечественной войны, чаще всего подвергались гораздо большим издевательствам и мучениям (подчас предшествующим неминуемой смерти), чем мужчины. Однако даже по прошествии более 70 лет со дня окончания Второй мировой, масштабы этих зверств, хотя бы в общих чертах, так и не обозначены историками – документальные подтверждения условий содержания в плену женщин-военных либо не сохранились, либо до сих пор остаются засекреченными.

Достоверной информации о том, как поступали с воевавшими на стороне вермахта, СС и других подразделений гитлеровской армии женщинами-военнослужащими на самом деле не так уж и много, особенно если учесть, что полноценный армейский статус представительницы слабого пола гитлеровских войск официально получили только в конце августа 1944 года, до этой поры они лишь являлись «прикрепленными к армии гражданскими служащими» — во всех подразделениях.

Необходимо принимать во внимание и тот факт, что после войны в СССР были интернированы тысячи немок (а также представительниц иных национальностей, проживавших на территориях государств, активно помогавших Гитлеру и освобожденных от фашизма Красной Армией) – они работали в лагерях ГУЛАГа наравне с советскими заключенными.

Возможно, среди них и был определенный процент бывших военнослужащих, но эта тема до настоящего времени в достаточной степени не изучена.

Давно опубликованы дневниковые записи советского боевого офицера, принимавшего участие в штурме Берлина, Владимира Гельфанда (ветеран войны, умер в начале 80-х в Днепропетровске). Двадцатидвухлетний лейтенант Гельфанд, как непосредственный участник боевых действий, описал такой случай  произошедший на Одерском фронте в начале весны 1945 года. Советские войска наголову разбили атаковавший их женский батальон – «мстительниц за погибших на фронте мужей». Рядовые красноармейцы хотели пленных немок заколоть «извращенным способом», но в итоге «рассортированных» автоматчиц поделили на 3 категории. В первую попали... русские (!),во вторую – жены офицеров и просто родственницы гитлеровских вояк, гордо заявлявшие об этом, в третью категорию – девушки. Последних отпустили, а остальных (русских – в первую очередь) – расстреляли, без пыток и издевательств.

Тема условий содержания женщин-военнопленных РККА на сегодняшний день наиболее довольно подробно разработана – многочисленные мемуарные свидетельства говорят о зверствах нацистов и их пособников как по отношению к пленным, не попавшим в концлагеря (воспоминания дивизионного переводчика Павла Рафеса, архив израильского Яд ва-Шем и другие), так и к находившимся в концентрационных лагерях Германии и стран — союзников нацистов.

Женщин насиловали и пытали перед тем как убить – только за то, что они носили военную форму. Они и в лагерях страдали не меньше мужчин по естественным причинам – не было элементарных условий для соблюдения гигиены, возможности сменить белье. Евреек и партизанок гитлеровцы сразу расстреливали. В фашистских лагерях, где содержались женщины-военнопленные, зверствовали не только нацисты, но и полицаи, добровольные помощницы из числа самих заключенных...

Япония до сих пор полностью не рассекретила архивы, касающиеся деятельности находившихся на ее территории во время Второй мировой войны десятков концентрационных лагерей. Наиболее известный по своим зверствам (благодаря так называемому «Хабаровскому процессу» 1949 года) «Отряд 731» во время Второй мировой погубил порядка 3 тысяч жизней (ориентировочная цифра, точных данных нет). Жертвами чудовищных экспериментов по применению биологического оружия, способов умерщвления, сопоставимых с опытами нацистского доктора Менгеле (и превосходящих их по жестокости), других зверств, были и русские женщины (в документальном фильме Елены Масюк «Конвейер смерти (отряд 731)» называется имя одной из них, замученной вместе с 4-летней дочерью).

Сколько среди подопытных «бревен» (так называли пленников палачи «Отряда 731») было советских женщин-военнослужащих, неизвестно, как неведомо и общее количество русских заключенных (историки предполагают, что их было около трети от общей массы узников).

Условия содержания немок-военнослужащих, попавших в плен к американцам в 1945 году, на одном из примеров описал солдат армии Эйзенхауэра — Мартин Брэш. Женщины, как и остальные пленные, содержались в лагере Андернаха под открытым небом, но в отдельном от мужчин загоне. Кормили их, как и всех, плохо, заключенные ели траву, заболевали дизентерией и массово умирали.
 

Брэш объяснил подобное отношение своего командования к узникам тем, что американцы к тому времени уже навидались ужасов Освенцима, Бухенвальда и других нацистских лагерей – газеты об этом трубили каждый день. Продукты у янки имелись в достатке – пленным просто умышленно их не давали: американцы люто возненавидели немцев как нацию.

В начале 1945 года Красная Армия и союзные войска с двух сторон перешли Германскую границу, чтобы окончательно освободить Европу от нацизма. Однако реакция местного населения на победителей оказалась разной.

В отличие от союзных войск Красная Армия вступала в Германию уже подготовленную гебельсовской пропагандой. Немецкие СМИ распространяли информацию о диких ордах с Востока, которые способны лишь насиловать, грабить и убивать. Не успели советские войска переступить границы Восточной Пруссии, как Геббельс заявил о многочисленных случаях изнасилований немок в городах и деревнях в возрасте от 10 до 70 лет.

Неудивительно, что значительна часть населения Германии накануне прихода советских войск была подвержена панике. Нередко это приводило к самоубийствам. Так, по данным статистического сборника «Берлин в цифрах», весной 1945 года суицид в немецкой столице совершили около 7000 человек, большинство из них были женщинами.

Конечно же гебельсовская пропаганда поспешила всю ответственность за случаи массового суицида списать на красноармейцев, однако послевоенные исследования этой темы показали, что в подавляющем большинстве случаев причиной побудившей к совершению самоубийств было не насилие со стороны советских солдат, а лишь слухи о якобы совершаемых ими зверствах.
Более того, немецкие историки приводят множество примеров, как красноармейцы помогали местному населению и даже предотвращали попытки самоубийств, вытаскивая из рек шедших топиться вместе с детьми матерей. Факт, что именно германская пропаганда доводила немецких женщин до самоубийств, после войны подтверждал помощник Геббельса Вернер Науман.

Судя по воспоминаниям очевидцев, многие немки были готовы к насилию со стороны красноармейцев и воспринимали себя в качестве трофея, отданного на откуп победителям. К примеру, ветеран СС Манфред Динер так передал свой диалог с одной из жительниц Вены: «"Что вы будете делать, когда придут русские?", – спросил он. – "Ну, мы раздвинем ноги", – ответила она».

Как отмечал британский историк Энтони Бивор, для многих жительниц Германии образ советского солдата был пугающим и отталкивающим. «Длинные колонны советских войск, вступивших в Восточную Пруссию в январе 1945 года, представляли собой необычную смесь современности и средневековья: танкисты в черных кожаных шлемах, казаки на косматых лошадях, за которыми следовал второй эшелон, состоявший из телег».

Советские военачальники не отрицали случаи сексуального насилия над немками, однако отмечали, что такие инциденты расследовались, а насильники жестко карались. Существует история, как командир одного из стрелковых батальонов лично застрелил лейтенанта, который якобы принимал вместе со своими подчиненными участие в групповом изнасиловании.
По рассказам наших ветеранов, зачастую никакого насилия и не требовалось, так как хватало немок предлагавших сексуальные услуги. Один из таких случаев описывал поэт-фронтовик Давид Самойлов.

Однажды в Арендсфельде в распоряжение его части пришла группа женщин, которых в ожидании регистрации временно разместили в подвале. Неожиданно к Самойлову подошла старшая из них, фрау Фридрих, и заявила: «Герр комиссар, мы понимаем, что у солдат есть маленькие потребности. Они готовы выделить им нескольких женщин помоложе для…». По словам Самойлова, он не стал продолжать этот разговор.

Прекрасная половина населения Германии узнала, что русские не только способны воевать, но и умеют быть щедрыми. Писатель Владимир Гельфанд, рассказывая о своих ухаживаниях за немецкой девушкой, отметил, что ее мать осталась довольна кавалером. «Ещё бы! На алтарь доверия и расположения со стороны родных мною были принесены конфеты и масло, колбаса, дорогие немецкие сигареты». Писатель констатировал, что продукты питания для немцев в тот момент стоили гораздо дороже жизни, «даже такой юной и милой чувственницы, как нежная красавица Маргот».

Любопытно, что некоторые советские солдаты так сблизились со своими немецкими возлюбленными, что не собирались возвращаться домой. Большого труда стоило командованию вернуть часть дезертиров назад в СССР. Судя по всему, и немки не очень хотели расставаться с галантными русскими кавалерами.
К солдатам союзных войск – американцам, британцам, французам, у немок поначалу было иное отношение, чем к красноармейцам: ведь они являлись представителями «цивилизованного Запада», а не «варварского Востока». Фройляйн и фрау были самого лестного мнения об освободителях, угощавших их жевательными резинками и одаривавших капроновыми чулками. Очень долго бытовало мнение, что немки с большой охотой готовы были запрыгнуть в постель к американскому военному.

Но очарование проходило по мере того, как немецкие женщины начали сталкиваться со случаями насилия со стороны союзников, не вымышленного гебельсовской пропагандой, а реального. Лютеранский пастор Сильвестер Михельфельдер в своих мемуарах описывал, как большие группы американских и английских военных на глазах у всех насиловали женщин и девочек и заставляли их прилюдно ходить голыми.

По подсчетам профессора истории из Германии Мириам Гебхардт, американцами было изнасиловано около 190 тысяч немок, британцами и французами примерно по 45 тысяч. О случаях насилия со стороны советских солдат она не сообщает, но называет цифру в 2 миллиона, распространенную в западной историографии, сильно завышенной.
В армиях союзников изнасилование не предполагало такого сурового наказания, как в СССР – расстрела, однако насилие с отягчающими обстоятельствами грозило им пожизненным заключением. Впрочем, зачастую высшие военные чины старались заглаживать подобные инциденты. Зачем дискредитировать себя в глазах мировой общественности?

Судя по всему, американское командование даже поощряло сексуальные контакты своих подчиненных с немками. Так, по информации журнала Time от 17 сентября 1945 года, в месяц из-за океана в Германию поставлялось до 50 миллионов презервативов.
Как и в случае с советскими военными немецкие женщины часто вступали в близость с солдатами союзников, чтобы обеспечить себя и своих близких продовольствием. В лондонском издании Weekly Review 25 октября 1945 об этом писалось так: «Беспризорные молодые девушки открыто предлагают себя за еду или ночлег... всё очень просто, для продажи у них осталась единственная вещь, и они её продают».

Военнослужащие-женщины, попавшие в плен во время Великой Отечественной войны, чаще всего подвергались гораздо большим издевательствам и мучениям (подчас предшествующим неминуемой смерти), чем мужчины. Однако даже по прошествии более 70 лет со дня окончания Второй мировой, масштабы этих зверств, хотя бы в общих чертах, так и не обозначены историками – документальные подтверждения условий содержания в плену женщин-военных либо не сохранились, либо до сих пор остаются засекреченными.

Как относились к пленным «военным фрау» красноармейцы

Достоверной информации о том, как поступали с воевавшими на стороне вермахта, СС и других подразделений гитлеровской армии женщинами-военнослужащими на самом деле не так уж и много, особенно если учесть, что полноценный армейский статус представительницы слабого пола гитлеровских войск официально получили только в конце августа 1944 года, до этой поры они лишь являлись «прикрепленными к армии гражданскими служащими» — во всех подразделениях.

Необходимо принимать во внимание и тот факт, что после войны в СССР были интернированы тысячи немок (а также представительниц иных национальностей, проживавших на территориях государств, активно помогавших Гитлеру и освобожденных от фашизма Красной Армией) – они работали в лагерях ГУЛАГа наравне с советскими заключенными.

Возможно, среди них и был определенный процент бывших военнослужащих, но эта тема до настоящего времени в достаточной степени не изучена.

Давно опубликованы дневниковые записи советского боевого офицера, принимавшего участие в штурме Берлина, Владимира Гельфанда (ветеран войны, умер в начале 80-х в Днепропетровске). Двадцатидвухлетний лейтенант Гельфанд, как непосредственный участник боевых действий, описал такой случай  произошедший на Одерском фронте в начале весны 1945 года. Советские войска наголову разбили атаковавший их женский батальон – «мстительниц за погибших на фронте мужей». Рядовые красноармейцы хотели пленных немок заколоть «извращенным способом», но в итоге «рассортированных» автоматчиц поделили на 3 категории. В первую попали... русские (!),во вторую – жены офицеров и просто родственницы гитлеровских вояк, гордо заявлявшие об этом, в третью категорию – девушки. Последних желающие разобрали «по койкам» (об их дальнейшей судьбе не сообщается), а остальных (русских – в первую очередь) – расстреляли, без пыток и издевательств.

... и к советским женщинам-военным – гитлеровцы

Тема условий содержания женщин-военнопленных РККА на сегодняшний день наиболее довольно подробно разработана – многочисленные мемуарные свидетельства говорят о зверствах нацистов и их пособников как по отношению к пленным, не попавшим в концлагеря (воспоминания дивизионного переводчика Павла Рафеса, архив израильского Яд ва-Шем и другие), так и к находившимся в концентрационных лагерях Германии и стран — союзников нацистов.

Женщины в лагерях страдали не меньше мужчин по естественным причинам – не было элементарных условий для соблюдения гигиены, возможности сменить белье. Евреек и партизанок гитлеровцы сразу расстреливали. В фашистских лагерях, где содержались женщины-военнопленные, зверствовали не только нацисты, но и полицаи, добровольные помощницы из числа самих заключенных...

В американском плену

Условия содержания немок-военнослужащих, попавших в плен к американцам в 1945 году, на одном из примеров описал солдат армии Эйзенхауэра — Мартин Брэш. Женщины, как и остальные пленные, содержались в лагере Андернаха под открытым небом, но в отдельном от мужчин загоне. Кормили их, как и всех, плохо, заключенные ели траву, заболевали дизентерией и массово умирали.

Брэш объяснил подобное отношение своего командования к узникам тем, что американцы к тому времени уже навидались ужасов Освенцима, Бухенвальда и других нацистских лагерей – газеты об этом трубили каждый день. Продукты у янки имелись в достатке – пленным просто умышленно их не давали: американцы люто возненавидели немцев как нацию.

Во время Великой Отечественной войны в штрафных частях Красной Армии некоторых бойцов называли «эсэсовцами». И дело было отнюдь не в их свирепости или жестокости, как можно было бы подумать. Скорее напротив, таких штрафников считали самыми ненадёжными. Дело в том, что аббревиатура «СС», стоявшая у них на документах, расшифровывалась крайне неприглядно – «самострел».

«Леворучки» и другие членовредители

Практика самострелов получила распространение в РККА ещё в 1930-х годах. Несмотря на усилия советской пропаганды, далеко не все призывники готовы были защищать «первое в мире социалистическое государство». В ходе боёв на Халхин-Голе осенью 1939 года было зафиксировано 122 факта членовредительства и самострела.

В связи с катастрофическим началом Великой Отечественной войны многие красноармейцы стреляли в себя, чтобы переждать немецкое наступление в госпитале. Только с 22 июня по 10 октября 1941 года, согласно справке комиссара госбезопасности Соломона Мильштейна, сотрудники НКВД выявили в армии 1671 самострельщика.

В дальнейшем проблема лишь обострилась. Главный военный прокурор Владимир Носов докладывал Сталину о «большом росте» числа осуждённых за членовредительство в декабре 1941 года. По мнению прокурора, сказались проведённые мероприятия по борьбе с дезертирством. Отказавшись от прямого побега из войск, солдаты нашли другой способ покинуть поле боя.

«Малоустойчивые элементы стараются уклониться от участия в боях под видом ранения в бою. Членовредители прибегают в основном к самострелу», – отмечал Носов.

Особенно много случаев самострела фиксировалось накануне сражений. Например, в период Демянских наступательных операций на Северо-Западном фронте в мае 1942 год выявлялось в девять раз больше фактов членовредительства, чем в январе того же года. На Южном фронте самострельщики активизировались в период отступления летом 1942 года.

После решающих советских побед 1943 года количество фактов самострела уменьшилось, но не сошло на нет. Страх смерти не отступал даже от «матёрых» вояк. Участник войны Владимир Гельфанд в феврале 1945 года упоминал в дневнике о лейтенанте, который из трусости прострелил себе руку. По словам Гельфанда, у самострельщика отобрали орден Красного знамени, медаль за оборону Сталинграда, конфисковали имущество и «расстреляли как собаку».

Как вспоминают ветераны ВОВ, особенно часто самострелом занимались призывники из национальных республик Кавказа и Средней Азии. Для многих из них происходящее на фронте казалось «чужой войной». После освобождения Западной Украины и Западной Белоруссии в 1944 году пополнение с этих территорий тоже стремилось попасть в госпиталь, а не на передовую.

По словам военного фельдшера Рахмиэля Ситницкого, некоторые нацмены «голосовали на выборах в Верховный Совет» – они высовывали руку из окопа и ждали, пока немец прострелит её. Некоторые договаривались с товарищами, чтобы те выстрелили в них.

Так как самострел производился с близкого расстояния, на коже оставались ожоги и следы пороховых газов. Объяснения раненых в этом случае звучали довольно  неубедительно.

«Посмотрели внимательно – кожа вокруг раны обожжена. Сказали ему, – вспоминала участница войны Елена Карпова об одном из таких случаев. – В ответ на это он стал кричать, что мы не знаем, что такое рукопашная схватка – немец стрелял в упор. Но пришлось передать прокурору, оказался точно самострел».

Чтобы «замаскировать» ранение, самострельщики стали стрелять через доску, тряпку, флягу, котелок со снегом или просто кусок хлеба. Фронтовик Николай Никулин упоминал даже о таких случаях, когда солдаты стреляли в себя через тела мертвецов.

И тем не менее, самострел сразу же вызывал подозрение. Если пуля попадала в ладонь или мякоть левой руки, да к тому же проходила навылет – это почти стопроцентно указывало на самострел. Подобных раненых называли «леворучками». Иногда военные медики сохраняли данные случаи в тайне, но чаще – выдавали пациентов особистам.

«Врачи<...> определяют самострельные раны совершенно точно, хотя бы стрелял через хлеб, мокрое полотенце или что-либо другое (здесь война внедрила в жизнь тоже новые методы и способы)», – писал фронтовик Николай Иноземцев.

Криминалистическими методами исследовались гильзы и пули, рассчитывалась траектория выстрела. В целях экспертизы следствие пользовалось микроскопами. Со временем самострельщики стали стрелять друг в друга с большего расстояния, хотя риск получить серьёзное ранение при этом существенно возрастал.

Штрафбаты для самострельщиков

В начале войны каждый выявленный случай самострела неминуемо влёк за собой расстрел виновного. Казни осуществлялись показательно перед строем, чтобы устрашить других бойцов. Но с 1943 года смертный приговор мог быть по решению дивизионного трибунала заменён на службу в штрафной части. По каким основаниям смягчалось наказание, не вполне ясно. Возможно, учитывались эмоции провинившегося. Некоторые бойцы, например, оправдывали свой проступок желанием позаботиться о родителях, оставшихся в тылу.

«В глазах этих людей я читал раскаивание, стремление вернуть себе честь и достоинство за то, что они однажды смалодушничали», – говорил о самострельщиках командир штрафбата Василий Копылов.

Случалось, что из данного контингента формировались целые штрафные роты. Как следует из воспоминаний старшего лейтенанта 38-й стрелковой дивизии Александра Лебединцева, отношение к самострельщикам было пренебрежительным. Их наказание рассматривалось практически как отсроченный смертный приговор.

«Командир роты так и сказал, что завтра половина из них будет расстреляна в бою: или за отказ подняться в атаку или при самовольном отходе – за бегство», – рассказывал Лебединцев.

Прозвище «эсэсовцы» дали штрафникам-самострельщикам армейские особисты и юристы. Оно отражало крайнюю степень неприязни красноармейцев по отношению к сослуживцам, проявившим позорную трусость. Особенно презирали тех, кто хорохорился перед боем, а затем имитировал ранение. Однако, как и остальные штрафники, самострельщики, отличившись на передовой, «искупали» тем самым свою провинность.