|
09 мая 2021 Люди на войне |
||
|
|
||
|
Издательство «Новое литературное обозрение» представляет книгу доктора исторических наук, профессора Олега Будницкого «Люди на войне». Очень часто в книгах о войне люди кажутся безликими статистами в битве держав и вождей. На самом деле за каждым большим событием стоят решения и действия конкретных личностей, их чувства и убеждения. В книге известного специалиста по истории Второй мировой войны Олега Будницкого крупным планом показаны люди, совокупность усилий которых привела к победе над нацизмом. Автор с одинаковым интересом относится как к знаменитым историческим фигурам (Уинстону Черчиллю, «блокадной мадонне» Ольге Берггольц), так и к менее известным, но не менее героическим персонажам военной эпохи. Среди них — подполковник Леонид Винокур, ворвавшийся в штаб генерал-фельдмаршала Паулюса, чтобы потребовать его сдачи в плен, юный минометчик Владимир Гельфанд, единственным приятелем которого на войне стал дневник, выпускник пединститута Георгий Славгородский, мечтавший о писательском поприще, но ставший военным, и многие другие. Предлагаем прочитать отрывок из очерка о фронтовой биографии Эммануила Казакевича.
Казакевичу, одному из немногих писателей-ополченцев, довелось выйти из окружения. При выходе из окружения 9 октября 1941 года он был контужен. Впоследствии его направили на краткосрочные курсы командиров пулеметных взводов. Несмотря на полную «штатскость», он был совершенно уверен в себе. Однажды политрук, в отсутствие Казакевича, заметил, что тот всё схватывает на лету. И заключил: «Ему бы не взводом, а полком командовать». Когда товарищ передал эти слова Казакевичу, тот сказал: «Политрук прав». Необычного курсанта заметил и командир учебного полка подполковник Захарий Выдриган, ветеран Первой мировой и Гражданской. Когда Казакевичу присвоили звание младшего лейтенанта, он назначил его своим адъютантом. Между кадровым военным Выдриганом, окончившим, по его словам, лишь церковноприходскую школу, и членом Союза писателей Казакевичем завязалась дружба. Выдриган, несмотря на скромное образование, был книгочеем, а Казакевич, по словам полковника, был «ходячей библиотекой». Но ценил он своего «ужасного адъютанта», как показало недалекое будущее, не только за это. Когда в штабе запасной учебной бригады узнали, что в адъютантах у Выдригана член Союза писателей, Казакевича забрали для «использования» в многотиражной газете бригады. Это можно было бы счесть удачей: служба по специальности во Владимире, далеко от фронта, а значит — от смерти. Причем этой службы он не добивался, она сама его «нашла», и подобного рода служба (вполне полезная) стала уделом многих советских писателей. Однако военная биография Казакевича радикально отличается от обычной писательской. И «сделал» эту биографию он сам. В ночь с 25 на 26 июня 1943 года младший лейтенант Казакевич сбежал на фронт, то есть формально дезертировал, рискуя попасть под трибунал. Командиру бригады и начальнику политотдела он оставил письма, в которых объяснял свой поступок. Начальнику политотдела он, в частности, писал: «Желание, горячее и непреоборимое, быть на фронте, активно бороться в рядах фронтовиков за наше дело — желание, о котором я вам много раз говорил, — вот причина моего внезапного отъезда. С точки зрения житейской мне здесь жилось прекрасно. Но у меня с немцами большие счеты — я коммунист, командир, писатель. Пора мне начать эти счеты сводить». Поспособствовал «дезертирству» Казакевича на фронт Выдриган, получивший назначение на Западный фронт на должность заместителя командира 51-й стрелковой дивизии. Выдриган прислал бывшему адъютанту, по сути, подложный вызов. И Казакевич едва избежал трибунала. Но, в общем, пронесло. Казакевич сбежал на фронт не для того, чтобы писать. И ничего не написал до конца войны, не считая стихов «по случаю». Служил поначалу в 174-й стрелковой дивизии, куда перевели на ту же должность Выдригана. Однако служил Казакевич теперь не адъютантом, а в разведке. Здесь он получил свою первую награду — медаль «За отвагу». Из наградного листа: «10.09.43 г. разведгруппа 508 сп получила приказ произвести ночной поиск и взять пленного. Поиск оказался неудачным. Приказ не был выполнен. Тогда пом. начальника разведотделения лейтенант Казакевич, проявив отвагу и настойчивость, приказал произвести дневной поиск, взяв на себя ответственность за все последствия поиска в дневное время. Он возглавил разведгруппу, организовал поддержку минометов и пулеметов, повел разведчиков на передний край. Установив, что из одной траншеи противника ночью был взят язык соседней частью, лейтенант Казакевич пришел к выводу, что противник в этой траншее всю ночь бодрствовал и к утру, очевидно, отдыхает. В этой траншее он и решил организовать поиск, проявив, таким образом, находчивость и предусмотрительность. В результате приказ был выполнен: среди бела дня был захвачен в плен вместе с оружием немецкий унтер-офицер, член нацистской партии, награжденный Железным крестом, Альберт К., давший ценные сведения о противнике». 29 сентября 1943 года Казакевич писал жене: «Я подозреваю, что ты беспокоишься обо мне. Ты привыкла, что я пишу тебе часто. Но в последнее время я не мог тебе писать — мы в непрерывном движении вперед — с боями, в условиях тяжелых, когда каждую минуту хочется писать завещание. Но все эти тяготы, всё необычайное напряжение нервов и сил бледнеют перед чувством глубокого удовлетворения. Жители встречают нас как дорогих гостей. "Родина пришла", — сказал мне старик, встречая меня (я ездил верхом) у своего двора. Женщины выносят на крыльцо молоко, варят картошку, ухаживают за ранеными. Поистине великая радость у людей, у детей, у всех. Дорогие мои, я вспоминаю о вас при виде несчастных женщин и детей, бредущих без крова по опаленным дорогам, и мое сердце сжимается от нежности и жалости — к вам и ко всем. Дела идут хорошо. Немец, огрызаясь, плюясь огнем, отходит, иногда бежит к своей гибели». Затем лейтенант Казакевич служил помощником начальника оперативного отделения штаба 76-й Ельнинской стрелковой дивизии Западного фронта, командиром которой был назначен Выдриган. Дружба с комдивом и служба в штабе совсем не гарантировали жизни и даже относительной безопасности. Свой первый орден Красной Звезды Казакевич получил за то, что, будучи послан в войска, «находясь на переднем крае, личным примером и храбростью воодушевлял бойцов и офицеров на выполнение поставленных задач, чем способствовал овладению сильно укрепленным пунктом противника в деревне Боброво». Бои происходили в период с 15 ноября по 3 декабря 1943 года. Этот эпизод требует пояснения. Чем примечательна белорусская деревня Боброво и почему бои за нее велись почти три недели? Боброво была частью сильно укрепленной обороны противника на подступах к Орше. Взятие Орши открывало Красной армии путь в Польшу. Командующий армией генерал-полковник Василий Гордов не слишком считался с потерями и каждый день требовал во что бы то ни стало прорвать оборону противника и взять Боброво. Немцы занимали очень выгодные для обороны позиции за ручьем, на его высоком западном берегу. Там были и леса, и неразрушенные деревни. Семьдесят шестая дивизия занимала изрезанную оврагами равнину, от края до края просматривавшуюся и простреливавшуюся немцами. Единственным спасением были залитые водой овраги. Там прятались, как писал впоследствии в повести «Сердце друга» Казакевич, «люди, окопавшиеся в глинистой хляби огромных, тянувшихся на десятки километров оврагов, простуженные, охрипшие, покрытые фурункулами». Кроме свинцового, шел и обычный дождь. Он шел целый месяц. А потом ударили морозы. Немцы не жалели снарядов и мин. Дивизия несла огромные потери, но приказ был прежним — наступать. Тогда командир дивизии Захар Выдриган решил создать штурмовой отряд, в котором собрал бойцов из фактически уже не существующих полков. Командиром был назначен командир одного из полков подполковник Голубев. Ему было предоставлено право выбрать себе из остатков офицерского состава замполита и начальника штаба. Начальником штаба Голубев выбрал старшего лейтенанта Казакевича. Казакевич тихо спросил назначенного комиссаром старшего лейтенанта Виктора Шикова: «— Ты веришь, что мы своим отрядом ворвемся в Боброво? — Нет. Не верю. А ты? — И я не верю. Коль дивизией не взяли, то где уж нашему отряду. Нас и похоронить-то будет некому, — Казакевич даже рукой махнул. Помолчал. Опять спросил: — У тебя есть чистое белье? — Нет. А зачем оно? — Таков обычай был в русской армии: перед смертью надевали чистое белье. — А у тебя есть? — И у меня нет, — ответил Казакевич. Мы обнялись…» А дальше случилось чудо: перед атакой, которая закончилась бы, скорее всего, гибелью отряда, немцы внезапно на три километра отошли, оставив Боброво без боя, очевидно, по тактическим соображениям. А затем поступил приказ передать участок фронта свежим, прибывшим из тыла частям. И тут Казакевич «громко, как на митинге», произнес, возможно, свой самый выстраданный, хотя и не совсем цензурный экспромт: Прощай, раз…ный овраг, А после небольшой паузы отдал команду: «По-о ма-ши-и-нам!» И сразу же: «Отставить! Пойдем пешком!» И бойцы, и офицеры хохотали, оценив и вполне солдатский экспромт, и команду. Никаких машин на передовой не было, и на новые позиции на реке Проня дивизия отправилась пешком. Виктор Шиков, говоря о дальнейших боевых действиях дивизии, заметил: «По сравнению с тем, что мы пережили под Бобровом, это была благодать, а не война». В общем, его и Казакевича наградили за готовность умереть. Все знавшие Казакевича непременно вспоминают чувство юмора, которое он не терял в любой обстановке, умение находить общий язык с людьми самого разного уровня, от простых солдат из крестьян до высокого начальства. Казакевич был «душой компании», запевалой в буквальном смысле этого слова. Любовь к музыке иногда проявлялась в своеобразной форме: как-то он ввел музыкальную таблицу позывных — «Флейта», «Гобой», «Кларнет». Политотдел Казакевич назвал, не без подтекста, «Оперой». |
© полит.ру
|
09. Mai 2021 Menschen im Krieg |
||
|
|
||
|
Der
Verlag "New Literary Review" präsentiert ein Buch des Doktors der
Geschichtswissenschaften, Professor Oleg Budnitsky, "People in War". Sehr oft scheinen die Menschen in Büchern über den Krieg gesichtslose Statisten im Kampf der Mächte und Führer zu sein. Tatsächlich stehen hinter jedem großen Ereignis Entscheidungen und Handlungen bestimmter Personen, ihre Gefühle und Überzeugungen. Im Buch des berühmten Spezialisten für die Geschichte des Zweiten Weltkriegs Oleg Budnitsky werden Nahaufnahmen der Menschen gezeigt, deren Gesamtheit der Bemühungen zum Sieg über den Nationalsozialismus führte. Der Autor interessiert sich gleichermaßen für die berühmten historischen Persönlichkeiten (Winston Churchill, die "belagerte Madonna" Olga Berggolts) und die weniger bekannten, aber nicht minder heroischen Figuren der Kriegszeit. Unter ihnen - Oberstleutnant Leonid Vinokur, der in das Hauptquartier von Feldmarschall Paulus einbrach, um seine Kapitulation zu fordern, der junge Mörser Wladimir Gelfand, dessen einziger Freund im Krieg ein Tagebuch war, ein Absolvent des pädagogischen Instituts Georgy Slavgorodsky, der davon träumte Schreiben, wurde aber ein Militärmann und viele andere. Wir empfehlen, einen Auszug aus dem Essay über die Frontlinien-Biographie von Emmanuel Kazakevich zu lesen. Kasakewitsch, einer der wenigen Milizschreiber, hatte eine Chance, sich aus der Umzingelung zu befreien. Beim Verlassen der Einkreisung am 9. Oktober 1941 wurde er verwundet. Anschließend wurde er zu Kurzzeitkursen für Kommandeure von Maschinengewehrzügen geschickt. Trotz der völligen "Zivilität" war er sich selbst vollkommen sicher. Einmal bemerkte der Politlehrer in Kasakewitschs Abwesenheit, dass er alles im Handumdrehen begreift. Und er schloss: "Er würde keinen Zug befehligen, sondern ein Regiment." Als ein Genosse Kasakewitsch diese Worte überbrachte, sagte er: "Der politische Führer hat Recht." Der ungewöhnliche Kadett wurde auch vom Kommandeur des Trainingsregiments, Oberstleutnant Zakhary Vydrigan, einem Veteranen des Ersten Weltkriegs und des Bürgerkriegs, bemerkt. Als Kasakewitsch zum Unterleutnant befördert wurde, ernannte er ihn zu seinem Adjutanten. Zwischen dem Berufssoldat Vydrigan, der nach seinen Angaben nur eine Pfarrschule absolvierte, und einem Mitglied des Schriftstellerverbandes Kasakewitsch wurde Freundschaft geschlossen. Vydrigan war trotz seiner bescheidenen Ausbildung ein Buchleser, und Kasakewitsch, so der Oberst, eine „wandelnde Bibliothek“. Aber nicht nur dafür schätzte er seinen "schrecklichen Adjutanten", wie die nahe Zukunft zeigte. Als das Hauptquartier der Reserve-Ausbildungsbrigade erfuhr, dass ein Mitglied des Schriftstellerverbandes Vydrigans Adjutant war, wurde Kasakewitsch zur "Verwendung" in der auflagenstarken Zeitung der Brigade abgeführt. Dies könnte als Glücksfall gelten: Dienst in seiner Spezialität in Wladimir, weit von der Front, das heißt - vor dem Tod. Außerdem suchte er diesen Dienst nicht, sie selbst „fand“ ihn, und diese Art von Dienst (sehr nützlich) wurde vielen sowjetischen Schriftstellern zuteil. Die Militärbiographie von Kasakewitsch unterscheidet sich jedoch radikal von der des üblichen Schriftstellers. Und er hat diese Biografie selbst "gemacht". In der Nacht vom 25. auf den 26. Juni 1943 floh Unterleutnant Kasakewitsch an die Front, das heißt, förmlich desertiert und riskierte einen Prozess. Er hinterließ Briefe an den Brigadekommandeur und den Leiter der politischen Abteilung, in denen er seine Tat erläuterte. An den Leiter der politischen Abteilung schrieb er insbesondere:„Der leidenschaftliche und unwiderstehliche Wunsch, an der Front zu sein, in den Reihen der Frontsoldaten aktiv für unsere Sache zu kämpfen – ein Wunsch, von dem ich Ihnen schon oft erzählt habe – ist der Grund für meinen plötzlichen Weggang. Aus der Sicht des Alltags habe ich hier perfekt gelebt. Aber ich habe große Rechnungen bei den Deutschen - ich bin Kommunist, Kommandant, Schriftsteller. Es ist Zeit für mich, diese Rechnungen zu begleichen." Vydrigan, der als stellvertretender Kommandeur der 51. Vydrigan schickte dem ehemaligen Adjutanten tatsächlich eine falsche Vorladung. Und Kasakewitsch entkam nur knapp dem Tribunal. Aber im Allgemeinen ging es. Kasakewitsch floh an die Front, um nicht zu schreiben. Und er hat bis Kriegsende nichts geschrieben, außer Gedichten "aus diesem Anlass". Zunächst diente er in der 174. Infanteriedivision, wo er von Vydrigan in dieselbe Position versetzt wurde. Kasakewitsch diente nun jedoch nicht als Adjutant, sondern im Geheimdienst. Hier erhielt er seine erste Auszeichnung - die Medal For Courage. Aus der Preisliste: „09.10.43 Das Joint Venture der Aufklärungsgruppe 508 erhielt den Auftrag, eine Nachtsuche durchzuführen und einen Gefangenen zu nehmen. Die Suche war erfolglos. Der Auftrag wurde nicht ausgeführt. Dann pomm. Der Chef der Geheimdienstabteilung, Leutnant Kasakewitsch, bewies Mut und Ausdauer, ordnete eine Tagesdurchsuchung an und übernahm die Verantwortung für alle Folgen einer Durchsuchung am Tag. Er leitete eine Aufklärungsgruppe, organisierte Unterstützung für Mörser und Maschinengewehre und führte die Späher an die Front. Leutnant Kasakewitsch kam zu dem Schluss, dass der Feind die ganze Nacht in diesem Graben wach gewesen war und sich am Morgen offenbar ausgeruht hatte. In diesem Graben beschloss er, eine Suche zu organisieren und zeigte damit Einfallsreichtum und Weitsicht. Infolgedessen wurde der Befehl ausgeführt: Am helllichten Tag wurde ein deutscher Unteroffizier, ein Mitglied der NSDAP, der mit dem Eisernen Kreuz ausgezeichnet wurde, Albert K., der wertvolle Informationen über den Feind gab, zusammen mit Waffen gefangen genommen . " Am 29. September 1943 schrieb Kasakewitsch an seine Frau:„Ich vermute, du machst dir Sorgen um mich. Sie sind es gewohnt, dass ich Ihnen oft schreibe. Aber in letzter Zeit konnte ich Ihnen nicht schreiben - wir sind in ständiger Vorwärtsbewegung - mit Kämpfen, unter schwierigen Bedingungen, wenn ich jede Minute ein Testament schreiben möchte. Aber all diese Strapazen, all die außerordentlichen Anspannungen der Nerven und Kräfte verblassen vor einem Gefühl tiefer Zufriedenheit. Die Bewohner begrüßen uns als liebe Gäste. "Das Mutterland ist gekommen", sagte der alte Mann zu mir, als er mich (ich ritt zu Pferd) in seinem Hof traf. Frauen tragen Milch auf die Veranda, kochen Kartoffeln, kümmern sich um die Verwundeten. Wahrlich große Freude für Menschen, für Kinder, für alle. Ihr Lieben, ich erinnere mich an euch beim Anblick unglücklicher Frauen und Kinder, die obdachlos auf verbrannten Straßen herumwandern, und mein Herz drückt vor Zärtlichkeit und Mitleid - für euch und für alle. Die Dinge laufen gut. Der Deutsche, schnappend, Feuer spuckend, entfernt sich, rennt manchmal in den eigenen Tod.“ Dann diente Leutnant Kasakewitsch als stellvertretender Chef der Einsatzabteilung des Hauptquartiers der 76. Elninsk-Gewehrdivision der Westfront, deren Kommandant Vydrigan wurde. Die Freundschaft mit dem Divisionskommandeur und der Dienst im Hauptquartier garantierten weder Leben noch relative Sicherheit. Kasakewitsch erhielt seinen ersten Orden des Roten Sterns, weil er zu den Truppen geschickt wurde das Dorf Bobrovo." Die Kämpfe fanden vom 15. November bis 3. Dezember 1943 statt. Diese Episode bedarf einer Erklärung. Was ist das Bemerkenswerte an dem weißrussischen Dorf Bobrovo und warum wurden dafür fast drei Wochen lang gekämpft? Bobrovo war Teil einer stark befestigten feindlichen Verteidigung am Stadtrand von Orsha. Die Einnahme von Orscha öffnete der Roten Armee den Weg nach Polen. Der Kommandeur der Armee, Generaloberst Wassili Gordow, rechnete mit den Verlusten nicht zu sehr und forderte jeden Tag, um jeden Preis die feindliche Verteidigung zu durchbrechen und Bobrovo einzunehmen. Die Deutschen nahmen hinter dem Bach auf seinem hohen Westufer sehr günstige Verteidigungsstellungen ein. Es gab sowohl Wälder als auch ungestörte Dörfer. Die sechsundsiebzigste Division besetzte eine von Schluchten durchzogene Ebene, von Rand zu Rand sichtbar und von den Deutschen erschossen. Die einzige Rettung waren die mit Wasser überfluteten Schluchten. Dort versteckten sie sich, wie Kasakewitsch später in der Erzählung "Das Herz eines Freundes" schrieb, "Menschen, die sich in einen lehmigen Abgrund riesiger, kilometerlanger Schluchten gegraben hatten, kalt, heiser, mit Beulen bedeckt".Außer Blei regnete es wie immer. Er ging einen ganzen Monat lang. Und dann schlug Frost ein. Die Deutschen haben nicht mit Granaten und Minen gespart. Die Division erlitt große Verluste, aber der Befehl war der gleiche - vorwärts zu gehen. Dann beschloss der Divisionskommandeur Zakhar Vydrigan, eine Sturmabteilung zu schaffen, in der er Kämpfer aus praktisch nicht mehr bestehenden Regimentern versammelte. Der Kommandant eines der Regimenter, Oberstleutnant Golubev, wurde zum Kommandeur ernannt. Er erhielt das Recht, aus den Resten des Offizierskorps einen politischen Offizier und einen Stabschef zu wählen. Golubev wählte Oberleutnant Kasakewitsch zum Stabschef. Kasakewitsch fragte leise den vom Kommissar ernannten Oberleutnant Viktor Shikov: „- Glauben Sie, dass wir mit unserer Abteilung in Bobrovo einbrechen? - Nein. Ich glaube nicht. Und du? „Und ich glaube es nicht. Wenn die Division es nicht übernommen hat, wo könnte dann unsere Abteilung sein? Es wird niemanden geben, der uns begräbt, - Kazakevich winkte sogar mit der Hand. Er schwieg. Wieder fragte er: - Hast du saubere Wäsche? - Nein. Warum ist es? - Dies war der Brauch in der russischen Armee: Vor dem Tod zogen sie saubere Wäsche an. - Hast du? „Und ich nicht“, antwortete Kasakewitsch. Wir haben uns umarmt..." Und dann geschah ein Wunder: Vor dem Angriff, der höchstwahrscheinlich mit dem Tod der Abteilung geendet hätte, zogen sich die Deutschen plötzlich drei Kilometer zurück und ließen Bobrovo offensichtlich aus taktischen Gründen kampflos zurück. Und dann kam der Auftrag, die Frontpartie an frische Einheiten zu übergeben, die von hinten ankommen. Und hier äußerte Kazakevich "laut wie bei einer Kundgebung" vielleicht sein leidendstes, wenn auch nicht ganz improvisiertes Zensur:Auf Wiedersehen, eine ... ny Schlucht, Wo der Feind uns so lange festgehalten hat! Und nach einer kurzen Pause gab er den Befehl: "Po-o-ma-shi-i-us!" Und sofort: „Beiseite legen! Gehen wir zu Fuß!" Sowohl die Kämpfer als auch die Offiziere lachten und schätzten sowohl die Improvisation des Soldaten als auch den Befehl. Es gab keine Fahrzeuge an der Front, und die Division machte sich zu Fuß auf den Weg zu den neuen Stellungen am Fluss Pronya. Viktor Shikov sagte über weitere militärische Operationen der Division: "Im Vergleich zu dem, was wir bei Bobrov erlebt haben, war dies Gnade, kein Krieg." Im Allgemeinen wurden er und Kasakewitsch für ihre Bereitschaft zu sterben ausgezeichnet. Jeder, der Kazakevich kannte, erinnert sich sicherlich an seinen Sinn für Humor, den er in keiner Situation verlor, die Fähigkeit, mit Menschen unterschiedlichen Niveaus eine gemeinsame Sprache zu finden, vom einfachen Soldaten vom Bauern bis zum hohen Boss. Kazakevich war die „Seele des Unternehmens“, der Leadsänger im wahrsten Sinne des Wortes. Die Liebe zur Musik manifestierte sich manchmal in einer eigentümlichen Form: Einmal führte er eine musikalische Rufzeichentabelle ein - "Flöte", "Oboe", "Klarinette". Kasakewitsch nannte die politische Abteilung nicht ohne Untertext "Oper". |
russisch