• Tenona "Как фашисты издевались над детьми в концлагере Саласпилс. Чудовищные исторические факты о концлагерях"

  • КАК ФАШИСТЫ ИЗДЕВАЛИСЬ НАД ДЕТЬМИ В КОНЦЛАГЕРЕ САЛАСПИЛС. ЧУДОВИЩНЫЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ ФАКТЫ О КОНЦЛАГЕРЯХ
     
    March 29th, 2015
     

    Предлагаю ознакомиться с документами, тщательно подобранными материалами про "Зверства освободителей" .

    Мы не имеем никакого морального права чествовать армию, которая полностью себя обесчестила тотальными изнасилованиями детей на глазах их родителей, массовыми убийствами и истязаниями безвинных гражданских лиц, грабежом и узаконенным мародерством.

    Зверствами над населением (изнасилованиями и истязаниями с последующим убийством мирных граждан) «освободители» стали заниматься еще в Крыму. Так, командующий 4-м Украинским фронтом генерал армии Петров в приказе №074 от 8 июня 1944 г. заклеймил «возмутительные выходки» военнослужащих своего фронта на советской территории Крыма, «доходящие даже до вооруженных ограблений и убийств местных жителей».

    В Западной Беларуси и Западной Украине зверства «освободителей» нарастали, еще более - в странах Прибалтики, в Венгрии, Болгарии, Румынии и Югославии, где акты насилия против местного населения приняли ужасающие масштабы. Но полный террор наступил на территории Польши. Там начались массовые изнасилования польских женщин и девочек, а руководство войсками, которое негативно относилось к полякам, закрывало на это глаза.

    Поэтому абсолютно нельзя объяснять эти зверства «местью немцам за оккупацию». Поляки в этой оккупации не участвовали, но их насиловали почти в той же степени, как и немцев. Посему объяснение надо искать в другом.

    Половыми преступлениями (причем не только в Германии, но еще раньше в Польше) себя запятнали не только солдаты и офицеры, но и высший состав Советской армии - генералитет. Множество советских генералов-«освободителей» насиловали местных девочек. Типичный пример: генерал-майор Берестов, командир 331-й стрелковой дивизии, 2 февраля 1945 г. в Петерсхагене под Прейсиш-Эйлай с одним из сопровождающих его офицеров изнасиловал дочь местной крестьянки, которую он заставлял себе прислуживать, а также польскую девушку (стр. 349 в цитированной книге).

    В целом же, почти весь советский генералитет в Восточной Германии был причастен к половым преступлениям в особо тяжкой форме: это изнасилования детей, изнасилования с насилием и причинением увечий (отрезание грудей, истязания над женскими половыми органами всякими предметами, выкалывание глаз, отрезание языка, прибивание гвоздями и пр.) - и последующее убийство жертв. Иохаим Гофман, на основе документов, называет фамилии главных лиц, виновных или причастных к таким преступлениям: это маршал Жуков, генералы: Телегин, Казаков, Руденко, Малинин, Черняховский, Хохлов, Разбийцев, Глаголев, Карпенков, Лахтарин, Ряпасов, Андреев, Ястребов, Тымчик, Окороков, Берестов, Папченко, Зарецкий и т.д.

    Все они или лично насиловали немок и полячек, или соучаствовали в этом, разрешая и поощряя это своими указаниями войскам и покрывая эти половые преступления, что является уголовно наказуемым деянием и по УК СССР расстрельная статья.

    По самым минимальным оценкам нынешних исследований ФРГ, зимой 1944 и весной 1945 года советские солдаты и офицеры убили на оккупированной ими территории (обычно с изнасилованием женщин и детей, с пытками) 120.000 гражданского населения (это не погибшие в ходе боевых действий!). Еще 200.000 ни в чем не виновных гражданских лиц погибли в советских лагерях, более 250.000 умерли в ходе начавшейся с 3 февраля 1945 г. депортации в советское трудовое рабство. Плюс бесконечно многие умерли от оккупационной политики «блокады - как мести за блокаду Ленинграда» (в одном Кенигсберге умерло от голода и нечеловеческих условий «искусственной блокады» при оккупации за полгода 90.000 человек).

    Напомню, что с октября 1944 г. Сталин разрешил военнослужащим посылки с трофеями домой (генералы - 16 кг, офицеры - 10 кг, сержанты и рядовые - 5 кг). Как доказывают письма с фронта, это было воспринято так, что «мародерство недвусмысленно разрешено высшим руководством».

    Одновременно руководство разрешило солдатам насиловать всех женщин. Так, командир 153-й стрелковой дивизии Елисеев объявил войскам в начале октября 1944 г.:

    «Мы идем в Восточную Пруссию. Красноармейцам и офицерам предоставляются следующие права: 1) Уничтожать любого немца. 2) Изъятие имущества. 3) Насилование женщин. 4) Грабеж. 5) Солдаты РОА в плен не берутся. На них не стоит тратить ни одного патрона. Их забивают или растаптывают ногами». (BA-MA, RH 2/2684, 18.11.1944)

    Главным мародером в Советской армии являлся маршал Г.К. Жуков, который принял капитуляцию германского вермахта. Когда он стал в опале у Сталина и был переведен на должность командующего войсками Одесского военного округа, заместитель министра обороны Булганин в письме Сталину в августе 1946 г. сообщил, что таможенные органы задержали 7 железнодорожных вагонов «в общей сложности с 85 ящиками мебели фирмы «Альбин Май» из Германии», которые подлежали транспортировке в Одессу для личных нужд Жукова. В еще одном донесении Сталину от января 1948 г. генерал-полковник госбезопасности Абакумов сообщил, что при «тайном обыске» на московской квартире Жукова и на его даче обнаружено большое количество награбленного имущества. Конкретно в числе прочего перечислялись: 24 штуки золотых часов, 15 золотых ожерелий с подвесками, золотые кольца и другие украшения, 4000 м шерстяных и шелковых тканей, более 300 соболиных, лисьих и каракулевых шкурок, 44 ценных ковра и гобелена, частично из Потсдамского и других замков, 55 дорогостоящих картин, а также ящики с фарфоровой посудой, 2 ящика со столовым серебром и 20 охотничьих ружей.

    Жуков 12 января 1948 г. в письме члену Политбюро Жданову признал это мародерство, но почему-то забыл об этом написать в своих мемуарах «Воспоминания и размышления».

    Иногда садизм «освободителей» кажется вообще трудным для понимания. Вот, например, лишь один из эпизодов, каковые перечислены ниже. Едва 26 октября 1944 г. советские части вторглись на немецкую территорию, как стали там творить непостижимые зверства. Солдаты и офицеры 93-го стрелкового корпуса 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта в одной усадьбе прибили гвоздями к большому столу 5 детей за языки и оставили их в таком положении умирать. Зачем? Кому из «освободителей» пришла в голову такая садистская казнь детей? И были ли эти «освободители» вообще психически нормальными, а не садистами-психами?

    Отрывок из книги Иоахима Гофмана «Сталинская война на уничтожение» (М., АСТ, 2006. Стр. 321-347).

    Подстрекаемые советской военной пропагандой и командными структурами Красной Армии, солдаты 16-й гвардейской стрелковой дивизии 2-го гвардейского танкового корпуса 11-й гвардейской армии в последней декаде октября 1944 г. принялись вырезать крестьянское население в выступе южнее Гумбиннена. В этом месте немцы, вновь захватив его, смогли в виде исключения провести более детальные расследования. В одном Неммерсдорфе были убиты не менее 72 мужчин, женщин и детей, женщин и даже девочек перед этим изнасиловали, нескольких женщин прибили гвоздями к воротам амбара. Неподалеку оттуда от рук советских убийц пало большое число немцев и французских военнопленных, до сих пор находившихся в немецком плену. Всюду в окрестных населенных пунктах находили тела зверски убитых жителей — так, в Банфельде, имении Тейхгоф, Альт Вустервитце (там в хлеву найдены также останки нескольких сожженных заживо) и в других местах. «У дороги и во дворах домов массами лежали трупы гражданских лиц... - сообщил обер-лейтенант д-р Амбергер, — в частности, я видел многих женщин, которых... изнасиловали и затем убили выстрелами в затылок, частично рядом лежали и также убитые дети».

    О своих наблюдениях в Шилльмейшене под Хейдекругом в Мемельской области, куда 26 октября 1944 г. вторглись части 93-го стрелкового корпуса 43-й армии 1-го Прибалтийского фронта, канонир Эрих Черкус из 121-го артиллерийского полка сообщил на своем военно-судебном допросе следующее: «У сарая я нашел своего отца, лежавшего лицом к земле с пулевым отверстием в затылке... В одной комнате лежали мужчина и женщина, руки связаны за спинами и оба привязаны друг к другу одним шнуром... Еще в одной усадьбе мы увидели 5 детей с языками, прибитыми гвоздями к большому столу. Несмотря на напряженные поиски, я не нашел и следа своей матери... По дороге мы увидели 5 девушек, связанных одним шнуром, одежда почти полностью снята, спины сильно распороты. Было похоже, будто девушек довольно далеко тащили по земле. Кроме того, мы видели у дороги несколько совершенно раздавленных обозов».

    Невозможно стремиться отобразить все ужасные подробности или, тем более, представить полную картину случившегося. Так пусть ряд выбранных примеров даст представление о действиях Красной Армии в восточных провинциях и после возобновления наступления в январе 1945 г. Федеральный архив в своем докладе об «изгнании и преступлениях при изгнании» от 28 мая 1974 г. опубликовал точные данные из так называемых итоговых листов о зверствах в двух избранных округах, а именно в восточно-прусском пограничном округе Иоганнисбург и в силезском пограничном округе Оппельн [ныне Ополе, Польша]. Согласно этим официальным расследованиям, в округе Иоганнисбург, на участке 50-й армии 2-го Белорусского фронта, наряду с другими бесчисленными убийствами, выделялось убийство 24 января 1945 г. 120 (по другим данным — 97) гражданских лиц, а также нескольких немецких солдат и французских военнопленных из колонны беженцев у дороги Никельсберг - Герцогдорф южнее Арыса [ныне Ожиш, Польша]. У дороги Штоллендорф - Арыс было расстреляно 32 беженца, а у дороги Арыс — Дригельсдорф под Шлагакругом 1 февраля по приказу советского офицера - около 50 человек, большей частью детей и молодежи, вырванных у их родителей и близких в повозках беженцев. Под Гросс Розеном (Гросс Розенско) Советы в конце января 1945 г. сожгли заживо около 30 людей в полевом сарае. Один свидетель видел, как у дороги на Арыс «лежали один труп за другим». В самом Арысе было произведено «большое число расстрелов», видимо, на сборном пункте, а в пыточном подвале НКВД - «истязания жесточайшего рода» вплоть до смерти.

    В силезском округе Оппельн военнослужащие 32-го и 34-го гвардейских стрелковых корпусов 5-й гвардейской армии 1-го Украинского фронта до конца января 1945 г. убили не менее 1264 немецких гражданских лиц. Частично не ушли от своей судьбы также русские остарбайтеры, в большинстве своем насильно депортированные на работу в Германию, и советские военнопленные в немецком плену. В Оппельне их согнали в публичном месте и после краткой пропагандистской речи перебили. Аналогичное засвидетельствовано о лагере остарбайтеров Круппамюле у реки Малапане [Мала-Панев] в Верхней Силезии. 20 января 1945 г., после того, как лагерь достигли советские танки, здесь созвали несколько сот русских мужчин, женщин и детей и как «предателей» и «пособников фашистов» перестреляли из пулеметов или перемололи гусеницами танков. В Готтесдорфе советские солдаты 23 января расстреляли около 270 жителей, включая маленьких детей и 20-40 членов Марианского братства. В Карлсруэ [ныне Покуй, Польша] были расстреляны 110 жителей, включая обитателей Аннинского приюта, в Куппе — 60-70 жителей, среди них также обитатели дома престарелых и священник, который хотел защитить от изнасилования женщин, и т. д. в других местах. Но Иоганнисбург и Оппельн были лишь двумя из множества округов в восточных провинциях Германского рейха, оккупированных частями Красной Армии в 1945 г.

    На основе донесений служб полевого командования отдел «иностранных армий Востока» Генерального штаба сухопутных войск составил несколько списков «о нарушениях международного права и зверствах, совершенных Красной Армией на оккупированных германских территориях», которые хотя также не дают общей картины, но по свежим следам событий документируют многие советские злодеяния с определенной степенью надежности. Так, Группа армий «А» донесла 20 января 1945 г., что все жители вновь занятых ночью населенных пунктов Рейхталь [Рыхталь] и Глауше под Намслау [ныне Намыслув, Польша] были расстреляны советскими солдатами 9-го механизированного корпуса 3-й гвардейской танковой армии. 22 января 1945 г., согласно донесению Группы армий «Центр», под Грюнхайном в округе Велау [ныне. Знаменск, Россия] танки 2-го гвардейского танкового корпуса «настигли, обстреляли танковыми снарядами и пулеметными очередями» колонну беженцев 4 километра длиной, «большей частью женщин и детей», а «оставшихся уложили автоматчики». Аналогичное произошло в тот же день неподалеку оттуда, под Гертлаукеном, где были убиты советскими солдатами, частично выстрелами в затылок, 50 человек из колонны беженцев.

    В Западной Пруссии, в неуказанном населенном пункте, в конце января длинный обоз беженцев тоже был настигнут передовыми советскими танковыми отрядами. Как сообщили несколько выживших женщин, танкисты (5-й гвардейской танковой армии) облили лошадей и повозки бензином и подожгли их: «Часть гражданских лиц, состоявших в большинстве из женщин и детей, спрыгнули с повозок и попытались спастись, причем некоторые уже походили на живые факелы. После этого большевики открыли огонь. Лишь немногим удалось спастись». Точно так же в Плонене в конце января 1945 г. танки 5-й гвардейской танковой армии напали на колонну беженцев и перестреляли ее. Всех женщин от 13 до 60 лет из этого населенного пункта, расположенного под Эльбингом [ныне Эльблонг, Польша], красноармейцы беспрерывно насиловали «самым жестоким образом». Немецкие солдаты из танковой разведроты нашли одну женщину с распоротой штыком нижней частью живота, а другую молодую женщину — на деревянных нарах с размозженным лицом. Уничтоженные и разграбленные обозы беженцев по обе стороны дороги, трупы пассажиров, лежащие рядом в придорожном рву, были обнаружены также в Майслатайне под Эльбингом.

    Об умышленном уничтожении гусеницами или обстреле обозов беженцев, всюду тянувшихся по дорогам и хорошо распознаваемых в качестве таковых, сообщалось из восточных провинций повсеместно, например, из района действий советской 2-й гвардейской танковой армии. В округе Вальдроде 18 и 19 января 1945 г. в нескольких местах подобные колонны останавливали, атаковывали и частично уничтожали, «падавших женщин и детей расстреливали или давили» или, как говорится в другом сообщении, «большинство женщин и детей убивали». Советские танки обстреляли под Вальдроде из орудий и пулеметов немецкий госпитальный транспорт, в результате чего «из 1000 раненых удалось спасти лишь 80». Кроме того, сообщения о нападениях советских танков на колонны беженцев имеются из Шауэркирха, Гомбина, где были «убиты около 800 женщин и детей» из Дитфурта-Филене и других населенных пунктов. Несколько таких обозов были настигнуты 19 января 1945 г. и под Брестом, южнее Торна [ныне соответственно Бжесць-Куявски и Торунь, Польша], в тогдашнем Вартегау, пассажиров, в основном женщин и детей, пристрелили. Согласно донесению от 1 февраля 1945 г., в этом районе в течение трех дней «из около 8000 лиц убито примерно 4500 женщин и детей, остальные полностью рассеяны, можно предположить, что большинство из них уничтожено аналогичным образом».

    СИЛЕЗИЯ

    Вблизи границы рейха, западнее Велюни, советские солдаты 1-го Украинского фронта облили бензином повозки обоза беженцев и сожгли их вместе с пассажирами. На дорогах лежали бесчисленные тела немецких мужчин, женщин и детей, частично в изувеченном состоянии — с перерезанным горлом, отрезанным языком, вспоротым животом. Также к западу от Велюни 25 служащих (фронтовых рабочих) Организации Тодта были расстреляны танковыми экипажами 3-й гвардейской танковой армии. Все мужчины были расстреляны и в Хайнерсдорфе, женщины изнасилованы советскими солдатами, а под Кунцендорфом 25-30 мужчин из фольксштурма получили пули в затылок. Таким же образом в Глауше под Намслау погибли от рук убийц, военнослужащих 59-й армии, 18 человек, «включая мужчин из фольксштурма и медсестер». В Беатенгофе под Олау [ныне Олава, Польша] после повторного его занятия все мужчины были найдены убитыми выстрелами в затылок. Преступниками явились военнослужащие 5-й гвардейской армии.

    В Грюнберге [ныне Зелёна-Гура, Польша] 8 семей были убиты военнослужащими 9-го гвардейского танкового корпуса. Ареной ужасных преступлений стало имение Танненфельд под Гротткау [ныне Гродкув, Польша]. Там красноармейцы из 229-й стрелковой дивизии изнасиловали двух девушек, а затем убили их, надругавшись над ними. Одному мужчине выкололи глаза, ему отрезали язык. То же самое произошло с 43-летней полькой, которую затем замучили до смерти.

    В Альт-Гротткау военнослужащие той же дивизии убили 14 военнопленных, отсекли им головы, выкололи глаза и раздавили танками. Красноармейцы этой же стрелковой дивизии несли ответственность и за злодеяния в Шварценгрунде под Гротткау. Они насиловали женщин, включая монастырских сестер, застрелили крестьянина Калерта, вспороли живот его жене, отрубили ей руки, застрелили крестьянина Христофа и его сына, а также молодую девушку. В имении Айсдорф под Мерцдорфом советские солдаты из 5-й гвардейской армии выкололи глаза пожилому мужчине и пожилой женщине, по-видимому — супружеской паре, и отрезали им носы и пальцы. Вблизи были найдены зверски убитыми 11 раненых солдат Люфтваффе. Точно так же в Гютерштадте под Глогау [ныне Пюгув, Польша] был обнаружен 21 немецкий военнопленный, убитые красноармейцами из 4-й танковой армии. В деревне Хеслихт под Штригау [ныне Стшегом, Польша] все женщины были «одна за другой изнасилованы» красноармейцами из 9-го механизированного корпуса. Мария Хайнке нашла своего мужа, еще подававшего слабые признаки жизни, умирающим в советском караульном помещении. Медицинское обследование выявило, что у него были выколоты глаза, отрезан язык, несколько раз переломана рука и размозжена черепная коробка.

    Военнослужащие 7-го гвардейского танкового корпуса в Оссиге под Штригау насиловали женщин, убили 6-7 девушек, застрелили 12 крестьян и совершили аналогичные тяжкие преступления в Хертвиссвальдау под Яуэром [ныне Явор, Польша]. В Лигнице [ныне Легница, Польша] были обнаружены трупы многочисленных гражданских лиц, расстрелянных советскими солдатами из 6-й армии. В городке Костенблют под Неймарктом [ныне Сьрода-Слёнска, Польша], захваченном частями 7-го гвардейского танкового корпуса, насиловали женщин и девушек, включая и находившуюся на сносях мать 8 детей. Брат, попытавшийся заступиться за нее, был застрелен. Расстреляны были все военнопленные иностранцы, а также 6 мужчин и 3 женщины. Массового изнасилования не избежали и сестры из католической больницы.

    Пильграмсдорф под Гольдбергом [ныне Злоторыя, Польша] явился ареной многочисленных убийств, изнасилований и поджогов со стороны военнослужащих 23-й гвардейской мотострелковой бригады. В Беральсдорфе, предместье Лаубана [ныне Любань, Польша], 39 еще оставшихся женщин были обесчещены «самым низким образом» советскими солдатами из 7-го гвардейского танкового корпуса, одной женщине выстрелили при этом в нижнюю челюсть, ее заперли в погреб и через несколько дней, когда она была тяжело больна лихорадкой, три красноармейца друг за другом «изнасиловали ее, угрожая пистолетом, самым жестоким способом».

    БРАНДЕНБУРГ (преимущественно Неймарк и Штернбергер Ланд)

    Общее представление об обращении с населением в восточных частях провинции Бранденбург дает донесение русских агентов Данилова и Чиршина, засланных 103-м отделением фронтовой разведки с 24 февраля до 1 марта 1945 г. Согласно ему, всех немцев в возрасте от 12 лет и старше беспощадно использовали на строительстве укреплений, не использованную часть населения отправили на Восток, а стариков обрекли на голодную смерть. В Зорау [ныне Жары, Польша] Данилов и Чиршин видели «массу тел женщин и мужчин... убитых (зарезанных) и застреленных (выстрелы в затылок и в сердце), лежащих на улицах, во дворах и в домах». По сообщению одного советского офицера, который сам был возмущен масштабами террора, «всех женщин и девушек, независимо от возраста, беспощадно насиловали». И в Скампе под Цюллихау (ныне соответственно Скомпе и Сулехув, Польша] советские солдаты из 33-й армии развернули «жуткий кровавый террор». Почти во всех домах лежали «задушенные тела женщин, детей и стариков». Неподалеку за Скампе, у дороги на Ренчен [Бенчен, ныне Збоншинь, Польша], были найдены трупы мужчины и женщины. У женщины был распорот живот, вырван зародыш, а отверстие в животе заполнено нечистотами и соломой. Вблизи находились трупы трех повешенных мужчин из фольксштурма.

    В Кае под Цюллихау военнослужащие той же армии убили выстрелами в затылок раненых, а также женщин и детей с одного обоза. Город Ной-Бенчен [ныне Збоншичек, Польша] красноармейцы разграбили и затем умышленно подожгли. У дороги Швибус [ныне Свебодзин, Польша] — Франкфурт красноармейцы из 69-й армии перестреляли гражданских лиц, включая женщин и детей, так что трупы лежали «друг на друге». У Альт-Древитца под Каленцигом военнослужащие 1-й гвардейской танковой армии расстреляли майора медицинской службы, майора и солдат-санитаров и одновременно открыли огонь по американским военнопленным, которых возвращали из базового лагеря Альт-Древитц, ранив 20-30 из них и убив неизвестное число. У дороги перед Гросс-Блюмбергом (на Одере) группами по 5-10 лежали тела около 40 немецких солдат, убитых выстрелами в голову или в затылок и затем ограбленных. В Реппене все мужчины с проходящего обоза беженцев были расстреляны советскими солдатами из 19-й армии, а женщины изнасилованы. В Гассене под Зоммерфельдом [ныне соответственно Ясень и Любско, Польша] танки 6-го гвардейского механизированного корпуса открыли беспорядочный огонь по гражданским лицам. В Массине под Ландсбергом [ныне Гожув-Велькопольски, Польша] военнослужащие 5-й ударной армии расстреляли неизвестное число жителей, насиловали женщин и малолетних и вывозили награбленное имущество. В неизвестном населенном пункте под Ландсбергом военнослужащие 331-й стрелковой дивизии расстреляли 8 гражданских лиц мужского пола, предварительно ограбив их.

    Когда части советского 11-го танкового корпуса и 4-го гвардейского стрелкового корпуса в начале февраля внезапно ворвались в город Лебус, расположенный к западу от Одера, тотчас началось ограбление жителей, по случаю чего было застрелено определенное число гражданских лиц. Красноармейцы насиловали женщин и девушек, двух из которых прибили прикладами. Неожиданный прорыв советских войск к Одеру и местами за Одер стал кошмаром для бесчисленных жителей и немецких солдат. В Гросс-Нойендорфе (на Одере) 10 немецких военнопленных были заперты в сарай и убиты из автоматов советскими солдатами (видимо, 1-й гвардейской танковой армии). В Рейтвейне и Треттине военнослужащие (видимо, 8-й гвардейской армии) расстреляли всех немецких солдат, служащих полиции и прочих «фашистов», а также целые семьи, в домах которых, возможно, находили убежище военнослужащие вермахта. В Визенау под Франкфуртом были найдены умирающими после многочасового изнасилования две женщины в возрасте 65 и 55 лет. В Цедене [ныне Цедыня, Польша] советская женщина в офицерской униформе из 5-го гвардейского танкового корпуса застрелила купеческую чету. А в Геншмаре советские солдаты убили землевладельца, управляющего имением и трех рабочих.

    Ударная группа Власовской армии во главе с полковником РОА Сахаровым 9 февраля 1945 г. при поддержке немцев вновь заняла расположенные в излучине Одера населенные пункты Нойлевин и Керстенбрух. Согласно немецкому докладу от 15 марта 1945 г., население обоих пунктов «подвергалось самым жутким надругательствам» и находилось после этого «под ужасным впечатлением кровавого советского террора». В Нойлевине были найдены застреленными бургомистр, а также находившийся в отпуске военнослужащий вермахта. В одном сарае лежали трупы трех оскверненных и убитых женщин, у двух из которых были связаны ноги. Одна немецкая женщина лежала застреленной у дверей своего дома. Пожилая супружеская пара была задушена. В качестве преступников, как и в близлежащей деревне Нойбарним, были установлены военнослужащие 9-го гвардейского танкового корпуса. В Нойбарниме были найдены мертвыми 19 жителей. Тело хозяйки гостиницы было изувечено, ноги связаны проволокой. Здесь, как и в других населенных пунктах, осквернялись женщины и девушки, а в Керстенбрухе — даже 71-летняя старуха с ампутированными ногами. Картину насильственных преступлений советских войск в этих селах излучины Одера, как и всюду на германских восточных территориях, дополняют грабежи и умышленные разрушения.

    ПОМЕРАНИЯ

    Из Померании за февраль 1945 г. поступило лишь относительно немного сообщений, так как бои на прорыв здесь по-настоящему начались только в конце месяца. Но донесение грузинского лейтенанта Беракашвили, который, будучи командирован грузинским штабом связи в юнкерскую школу в Позене [ныне Познань, Польша], там вместе с другими офицерами добровольческих частей участвовал в обороне крепости и пробился в направлении Штеттина [ныне Щецин, Польша], все же передает некоторые впечатления о территории к юго-востоку от Штеттина. …Дороги часто окаймляли убитые выстрелом в затылок солдаты и гражданские лица, «всегда полураздетые и, во всяком случае, без сапог». Лейтенант Беракашвили стал свидетелем жестокого изнасилования жены крестьянина в присутствии кричащих детей под Шварценбергом и всюду находил следы грабежей и разрушений. «Жутко разрушен» был город Бан [ныне Бане, Польша], на его улицах лежало «много трупов гражданских лиц», которые, как пояснили красноармейцы, были убиты ими «в виде возмездия».

    Обстановка в населенных пунктах вокруг Пиритца [ныне Пыжице, Польша] полностью подтвердила эти наблюдения. В Биллербекке расстреляли владельца имения, а также старых и больных людей, насиловали женщин и девочек с 10-летнего возраста, грабили квартиры, угнали оставшихся жителей. В имении Бредерлов красноармейцы оскверняли женщин и девушек, одна из которых была затем расстреляна, как и жена бежавшего отпускника вермахта. В Кёзелитце были убиты окружной начальник, крестьянин, находящийся в отпуске лейтенант, в Эйхельсхагене — руководитель низового звена НСДАП и крестьянская семья из 6 человек. Преступниками во всех случаях были военнослужащие 61-й армии. Аналогичное происходило в деревнях вокруг Грейфенхагена [ныне Грыфино, Польша], к югу от Штеттина. Так, в Едерсдорфе военнослужащие 2-й гвардейской танковой армии пристрелили 10 эвакуированных женщин и 15-летнего юношу, добили еще живые жертвы штыками и пистолетными выстрелами, а также «вырезали» целые семьи с маленькими детьми.

    В Рорсдорфе советские солдаты расстреляли многих жителей, включая раненого военного-отпускника. Женщин и девушек осквернили и затем частично также убили. В Гросс-Зильбере под Каллисом красноармейцы из 7-го гвардейского кавалерийского корпуса изнасиловали молодую женщину палкой от метлы, отрезали ей левую грудь и размозжили череп. В Прейсиш-Фридланде советские солдаты из 52-й гвардейской стрелковой дивизии расстреляли 8 мужчин и 2-х женщин, изнасиловали 34 женщины и девушки. О жутком событии сообщил командир немецкого инженерно-танкового батальона 7-й танковой дивизии. В конце февраля 1945 г. советские офицеры из 1-й (или 160-й) стрелковой дивизии севернее Конитца загнали для разведки на минное поле нескольких детей в возрасте 10-12 лет. Немецкие солдаты слышали «жалобные крики» детей, тяжело раненых взорвавшимися минами, «бессильно истекавших кровью из разорванных тел».

    ВОСТОЧНАЯ ПРУССИЯ

    И в Восточной Пруссии, за которую велись тяжелые бои, в феврале 1945 г. зверства продолжались с неослабевающей силой... Так, у дороги под Ландсбергом военнослужащие 1-й гвардейской танковой армии убивали немецких солдат и гражданских лиц ударами штыков, прикладов и выстрелами в упор и частично вырезали. В Ландсберге советские солдаты из 331-й стрелковой дивизии согнали ошеломленное население, включая женщин и детей, в подвалы, подожгли дома и стали стрелять по бегущим в панике людям. Многие сгорели заживо. В деревне у дороги Ландсберг — Гейльсберг военнослужащие той же стрелковой дивизии 6 дней и ночей держали взаперти в подвале 37 женщин и девушек, там частично приковали их цепями и при участии офицеров каждодневно насиловали много раз. Из-за отчаянных криков двое из этих советских офицеров на глазах у всех вырезали двум женщинам языки «полукруглым ножом». У двух других женщин прибили штыком к полу сложенные друг на друга руки. Немецким солдатам-танкистам в конечном счете удалось освободить лишь немногих из несчастных, 20 женщин умерли от надругательств.

    В Хансхагене под Прейсиш-Эйлау [ныне Багратионовск, Россия] красноармейцы из 331-й стрелковой дивизии расстреляли двух матерей, воспротивившихся изнасилованию своих дочерей, и отца, дочь которого в это же время была вытащена из кухни и изнасилована советским офицером. Далее, были убиты: супружеская чета учителей с 3 детьми, неизвестная девушка-беженка, трактирщик и фермер, 21-летнюю дочь которого изнасиловали. В Петерсхагене под Прейсиш-Эйлау военнослужащие этой дивизии убили двух мужчин и юношу 16 лет по имени Рихард фон Гофман, подвергнув жестокому насилию женщин и девушек.

    Сегодня Татьяна Толстая (мать одного блогера и вроде бы писательница) патриотично заметила:

    "Я вот думаю: если русские солдаты изнасиловали миллионы немок, как нам тут говорят, то эти немки, надо полагать, - ну, может, не все, а половина, скажем, - родили детей. Значит, население Германии на завоеванных территориях теперь русское, а не немецкое?"

    Народ уже возмутился по этому поводу, но, как мне кажется, лучше всего Татьяне ответит советский ветеран Леонид Рабичев. Ниже выдержки из его книги воспоминаний "Война все спишет" :

    Женщины, матери и их дочери, лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами.

    Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону, бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. А их командиры, их майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует, нет, скорее регулирует. Это чтобы все их солдаты без исключения поучаствовали.

    Нет, не круговая порука и вовсе не месть проклятым оккупантам этот адский смертельный групповой секс.

    Вседозволенность, безнаказанность, обезличенность и жестокая логика обезумевшей толпы.

    Потрясенный, я сидел в кабине полуторки, шофер мой Демидов стоял в очереди, а мне мерещился Карфаген Флобера, и я понимал, что война далеко не все спишет. Полковник, тот, что только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей, бьющихся в истерике детей и стариков.

    Кончай! По машинам!

    А сзади уже следующее подразделение.

    И опять остановка, и я не могу удержать своих связистов, которые тоже уже становятся в новые очереди. У меня тошнота подступает к горлу.

    До горизонта между гор тряпья, перевернутых повозок трупы женщин, стариков, детей. Шоссе освобождается для движения. Темнеет.

    Мне и моему взводу управления достается фольварк в двух километрах от шоссе.

    Во всех комнатах трупы детей, стариков, изнасилованных и застреленных женщин.

    Мы так устали, что, не обращая на них внимания, ложимся на пол между ними и засыпаем.

    Утром разворачиваем рацию, по РСБ связываемся с фронтом. Получаем указание наводить линии связи. Передовые части столкнулись, наконец, с занявшими оборону немецкими корпусами и дивизиями.

    Немцы больше не отступают, умирают, но не сдаются. Появляется в воздухе их авиация. Боюсь ошибиться, мне кажется, что по жестокости, бескомпромиссности и количеству потерь с обеих сторон бои эти можно сравнить с боями под Сталинградом. Это вокруг и впереди.

    Я не отхожу от телефонов. Получаю приказания, отдаю приказания. Только днем возникает время, чтобы вынести на двор трупы.

    Не помню, куда мы их выносили.

    В служебные пристройки? Не могу вспомнить куда, знаю, что ни разу мы их не хоронили.

    Похоронные команды, кажется, были, но это далеко в тылу.

    Итак, я помогаю выносить трупы. Замираю у стены дома.

    Весна, на земле первая зеленая трава, яркое горячее солнце. Дом наш островерхий, с флюгерами, в готическом стиле, крытый красной черепицей, вероятно, ему лет двести, двор, мощенный каменными плитами, которым лет пятьсот.

    В Европе мы, в Европе!

    Размечтался, и вдруг в распахнутые ворота входят две шестнадцатилетние девочки-немки. В глазах никакого страха, но жуткое беспокойство.

    Увидели меня, подбежали и, перебивая друг друга, на немецком языке пытаются мне объяснить что-то. Хотя языка я не знаю, но слышу слова «мутер», «фатер», «брудер».

    Мне становится понятно, что в обстановке панического бегства они где-то потеряли свою семью.

    Мне ужасно жалко их, я понимаю, что им надо из нашего штабного двора бежать куда глаза глядят и быстрее, и я говорю им:

    Муттер, фатер, брудер - нихт! - и показываю пальцем на вторые дальние ворота - туда, мол. И подталкиваю их.

    Тут они понимают меня, стремительно уходят, исчезают из поля зрения, и я с облегчением вздыхаю - хоть двух девочек спас, и направляюсь на второй этаж к своим телефонам, внимательно слежу за передвижением частей, но не проходит и двадцати минут, как до меня со двора доносятся какие-то крики, вопли, смех, мат.

    Бросаюсь к окну.

    На ступеньках дома стоит майор А., а два сержанта вывернули руки, согнули в три погибели тех самых двух девочек, а напротив - вся штабармейская обслуга - шофера, ординарцы, писари, посыльные.

    Николаев, Сидоров, Харитонов, Пименов… - командует майор А. - Взять девочек за руки и ноги, юбки и блузки долой! В две шеренги становись! Ремни расстегнуть, штаны и кальсоны спустить! Справа и слева, по одному, начинай!

    А. командует, а по лестнице из дома бегут и подстраиваются в шеренги мои связисты, мой взвод. А две «спасенные» мной девочки лежат на древних каменных плитах, руки в тисках, рты забиты косынками, ноги раздвинуты - они уже не пытаются вырываться из рук четырех сержантов, а пятый срывает и рвет на части их блузочки, лифчики, юбки, штанишки.

    Выбежали из дома мои телефонистки - смех и мат.

    Шеренги не уменьшаются, поднимаются одни, спускаются другие, а вокруг мучениц уже лужи крови, а шеренгам, гоготу и мату нет конца.
    Девчонки уже без сознания, а оргия продолжается.

    Гордо подбоченясь, командует майор А. Но вот поднимается последний, и на два полутрупа набрасываются палачи-сержанты.

    Майор А. вытаскивает из кобуры наган и стреляет в окровавленные рты мучениц, и сержанты тащат их изуродованные тела в свинарник, и голодные свиньи начинают отрывать у них уши, носы, груди, и через несколько минут от них остаются только два черепа, кости, позвонки.

    Мне страшно, отвратительно.

    Внезапно к горлу подкатывает тошнота, и меня выворачивает наизнанку.

    Майор А. - боже, какой подлец!

    Я не могу работать, выбегаю из дома, не разбирая дороги, иду куда-то, возвращаюсь, я не могу, я должен заглянуть в свинарник.

    Передо мной налитые кровью свиные глаза, а среди соломы, свиного помета два черепа, челюсть, несколько позвонков и костей и два золотых крестика - две «спасенные» мной девочки.

    Комендант города, старший по званию полковник, пытался организовать круговую оборону, но полупьяные бойцы вытаскивали из квартир женщин и девочек. В критическом положении комендант принимает решение опередить потерявших контроль над собой солдат. По его поручению офицер связи передает мне приказ выставить вокруг костела боевое охранение из восьми моих автоматчиков, а специально созданная команда отбивает у потерявших контроль над собой воинов-победителей захваченных ими женщин.

    Другая команда возвращает в части разбежавшихся по городу в поисках «удовольствий» солдат и офицеров, объясняет им, что город и район окружены. С трудом создает круговую оборону.

    В это время в костел загоняют около двухсотпятидесяти женщин и девочек, но уже минут через сорок к костелу подъезжают несколько танков. Танкисты отжимают, оттесняют от входа моих автоматчиков, врываются в храм, сбивают с ног и начинают насиловать женщин.

    Я ничего не могу сделать. Молодая немка ищет у меня защиты, другая опускается на колени.

    Герр лейтенант, герр лейтенант!

    Надеясь на что-то, окружили меня. Все что-то говорят.

    А уже весть проносится по городу, и уже выстроилась очередь, и опять этот проклятый гогот, и очередь, и мои солдаты.

    Назад, е… вашу мать! - ору я и не знаю, куда девать себя и как защитить валяющихся около моих ног, а трагедия стремительно разрастается.

    Стоны умирающих женщин. И вот уже по лестнице (зачем? почему?) тащат наверх, на площадку окровавленных, полуобнаженных, потерявших сознание и через выбитые окна сбрасывают на каменные плиты мостовой.

    Хватают, раздевают, убивают. Вокруг меня никого не остается. Такого еще ни я, никто из моих солдат не видел. Странный час.

    Танкисты уехали. Тишина. Ночь. Жуткая гора трупов. Не в силах оставаться, мы покидаем костел. И спать мы тоже не можем.

    Вот и ответил советский ветеран Леонид Николаевич Рабичев вроде бы писательнице Татьяне Толстой. Немки, конечно же, рожали - но лишь те, кого не убили. А мертвые, Таня, не рожают.

    Женщины-медработники РККА, взятые в плен под Киевом, собраны для этапирования в лагерь военнопленных, август 1941 года:

    Форма одежды многих девушек - полувоенная-полугражданская, что характерно для начального этапа войны, когда в Красной армии были сложности с обеспечением женскими комплектами обмундирования и форменной обувью маленьких размеров. Слева - унылый пленный лейтенант-артиллерист, может быть, «командир этапа».

    Сколько женщин-военнослужащих Красной Армии оказалось в немецком плену, – неизвестно. Однако немцы не признавали женщин военнослужащими и расценивали их как партизан. Поэтому, по словам немецкого рядового Бруно Шнейдера, перед отправкой его роты в Россию их командир обер-лейтенант Принц ознакомил солдат с приказом: «Расстреливать всех женщин, которые служат в частях Красной Армии» (Архив Яд Вашем. М-33/1190, л. 110) . Многочисленные факты свидетельствуют о том, что этот приказ применялся на протяжении всей войны.

    • В августе 1941 г. по приказу Эмиля Кноля, командира полевой жандармерии 44-й пехотной дивизии, была расстреляна военнопленная – военный врач (Архив Яд Вашем. М-37/178, л. 17.) .

    • В г. Мглинск Брянской области в 1941 г. немцы захватили двух девушек из санитарной части и расстреляли их (Архив Яд Вашем. М-33/ 482, л. 16.) .

    • После разгрома Красной Армии в Крыму в мае 1942 г. в Рыбацком поселке «Маяк» недалеко от Керчи в доме жительницы Буряченко скрывалась неизвестная девушка в военной форме. 28 мая 1942 г. немцы во время обыска обнаружили ее. Девушка оказала фашистам сопротивление, кричала: «Стреляйте, гады! Я погибаю за советский народ, за Сталина, а вам, изверги, настанет собачья смерть!» Девушку расстреляли во дворе (Архив Яд Вашем. М-33/60, л. 38.) .

    • В конце августа 1942 г. в станице Крымской Краснодарского края расстреляна группа моряков, среди них было несколько девушек в военной форме (Архив Яд Вашем. М-33/ 303, л 115.) .

    • В станице Старотитаровской Краснодарского края среди расстрелянных военнопленных обнаружен труп девушки в красноармейской форме. При ней был паспорт на имя Михайловой Татьяны Александровны, 1923 г. Родилась в селе Ново-Романовка (Архив Яд Вашем. М-33/ 309, л. 51.) .

    • В селе Воронцово-Дашковское Краснодарского края в сентябре 1942 г. были зверски замучены взятые в плен военфельдшера Глубокова и Ячменева (Архив Яд Вашем. М-33/295, л. 5.) .

    • 5 января 1943 г. неподалеку от хутора Северный были захвачены в плен 8 красноармейцев. Среди них – медицинская сестра по имени Люба. После продолжительных пыток и издевательств всех захваченных расстреляли (Архив Яд Вашем. М-33/ 302, л. 32.) .
     
     
    Двое довольно ухмиляющихся гитлеровцев - унтер-офицер и фанен-юнкер (кандидат-офицер, справа; кажется, вооружен трофейной советской самозарядной винтовкой Токарева) - сопровождают захваченную советскую девушку-военнослужащую - в плен… или на смерть?

    Вроде, «гансы» выглядят не злыми… Хотя - кто их знает? На войне совершенно обычные люди часто творят такую запредельную мерзость, которой никогда бы не сделали в «другой жизни»… Девушка одета в полный комплект полевого обмундирования РККА обр.1935 г. - мужской, и в хорошие «комсоставовские» сапоги по размеру.

    Аналогичное фото, вероятно лета или начала осени 1941. Конвой - немецкий унтер-офицер, женщина-военнопленная в комсоставовской фуражке, но без знаков различия:

    Переводчик дивизионной разведки П.Рафес вспоминает, что в освобожденной в 1943 г. деревне Смаглеевка в 10 км от Кантемировки жители рассказали, как в 1941 г. «раненую девушку-лейтенанта голую вытащили на дорогу, порезали лицо, руки, отрезали груди...» (П. Рафес. Тогда они еще не каялись. Из Записок переводчика дивизионной разведки. «Огонек». Спецвыпуск. М., 2000, №70.)

    Зная о том, что их ожидает в случае плена, женщины-солдаты, как правило, сражались до последнего.

    Часто захваченные в плен женщины перед смертью подвергались насилию. Солдат из 11-й танковой дивизии Ганс Рудгоф свидетельствует, что зимой 1942 г. «… на дорогах лежали русские санитарки. Их расстреляли и бросили на дорогу. Они лежали обнаженные… На этих мертвых телах… были написаны похабные надписи» (Архив Яд Вашем. М-33/1182, л. 94– 95.) .

    В Ростове в июле 1942 г. немецкие мотоциклисты ворвались во двор, в котором находились санитарки из госпиталя. Они собирались переодеться в гражданское платье, но не успели. Их так, в военной форме, затащили в сарай и изнасиловали. Однако не убили (Владислав Смирнов. Ростовский кошмар. – «Огонек». М., 1998. №6.) .

    Насилию и издевательствам подвергались и женщины-военнопленные, оказавшиеся в лагерях. Бывший военнопленный К.А.Шенипов рассказал, что в лагере в Дрогобыче была красивая пленная девушка по имени Люда. «Капитан Штроер – комендант лагеря, пытался ее изнасиловать, но она оказала сопротивление, после чего немецкие солдаты, вызванные капитаном, привязали Люду к койке, и в таком положении Штроер ее изнасиловал, а потом застрелил» (Архив Яд Вашем. М-33/1182, л. 11.) .

    В шталаге 346 в Кременчуге в начале 1942 г. немецкий лагерный врач Орлянд собрал 50 женщин врачей, фельдшериц, медсестер, раздел их и «приказал нашим врачам исследовать их со стороны гениталий - не больны ли они венерическими заболеваниями. Наружный осмотр он проводил сам. Выбрал из них 3 молодых девушек, забрал их к себе «прислуживать». За осмотренными врачами женщинами приходили немецкие солдаты и офицеры. Немногим из этих женщин удалось избежать изнасилования (Архив Яд Вашем. М-33/230, л. 38,53,94; М-37/1191, л. 26.) .

    Женщины-военнослужаще РККА, попавшие в плен при попытке выйти из окружения под Невелем, лето 1941 года:


    Судя по их изможденным лицам, им многое пришлось пережить еще до взятия в плен.

    Здесь «гансы» явно глумятся и позируют - чтоб им самим поскорее испытать на себе все «радости» плена! А несчастная девчонка, которая, похоже, уже нахлебалась лиха полной мерой на фронте, не питает никаких иллюзий относительно своих перспектив в плену…
    На правой фотографии (сентябрь 1941 г., опять около Киева - ?), наоборот, девушки (одной из которых удалось сохранить в плену даже часики на руке; небывалое дело, часы - оптимальная лагерная валюта!) не выглядят отчаявшимися или истощенными. Пленные красноармейцы улыбаются… Постановочное фото, или действительно попался относительно человечный комендант лагеря, обеспечивший сносное существование?

    Особенно цинично относилась к женщинам-военнопленным лагерная охрана из числа бывших военнопленных и лагерные полицаи. Они насиловали пленниц или под угрозой смерти заставляли сожительствовать с ними. В Шталаге № 337, неподалеку от Барановичей, на специально огороженной колючей проволокой территории содержалось около 400 женщин-военнопленных. В декабре 1967 г. на заседании военного трибунала Белорусского военного округа бывший начальник охраны лагеря А.М.Ярош признался, что его подчиненные насиловали узниц женского блока (П. Шерман. …И ужаснулась земля. (О зверствах немецких фашистах на территории города Барановичи и его окрестностях 27 июня 1941– 8 июля 1944). Факты, документы, свидетельства. Барановичи. 1990, с. 8– 9.) .

    В лагере военнопленных Миллерово тоже содержались пленные женщины. Комендантом женского барака была немка из немцев Поволжья. Страшной была участь девушек, томившихся в этом бараке: «Полицаи часто заглядывали в этот барак. Ежедневно за пол-литра комендант давала любую девушку на выбор на два часа. Полицай мог взять ее к себе в казарму. Они жили по двое в комнате. Эти два часа он мог ее использовать, как вещь, надругаться, поиздеваться, сделать все, что ему вздумается.

    Однажды во время вечерней поверки пришел сам шеф полиции, ему девушку давали на всю ночь, немка пожаловалась ему, что эти «падлюки» неохотно идут к твоим полицаям. Он с усмешкой посоветовал: «A ты тем, кто не хочет идти, устрой «красный пожарник». Девушку раздевали догола, распинали, привязав веревками на полу. Затем брали красный горький перец большого размера, выворачивали его и вставляли девушке во влагалище. Оставляли в таком положении до получаса. Кричать запрещали. У многих девушек губы были искусаны – сдерживали крик, и после такого наказания они долгое время не могли двигаться.

    Комендантша, за глаза ее называли людоедкой, пользовалась неограниченными правами над пленными девушками и придумывала и другие изощренные издевательства. Например, «самонаказание». Имеется специальный кол, который сделан крестообразно высотой 60 сантиметров. Девушка должна раздеться догола, вставить кол в задний проход, руками держаться за крестовину, а ноги положить на табуретку и так держаться три минуты. Кто не выдерживал, должен был повторить сначала.

    О том, что творится в женском лагере, мы узнавали от самих девушек, выходивших из барака посидеть минут десять на скамейке. Также и полицаи хвастливо рассказывали о своих подвигах и находчивой немке» (С. М. Фишер. Воспоминаний. Рукопись. Архив автора.) .

    Женщины-медики Красной армии, попавшие в плен, во многих лагерях военнопленных (в основном - в пересыльных и этапных) работали в лагерных лазаретах:

    Здесь может быть и немецкий полевой госпиталь в прифронтовой полосе - на заднем плане видна часть кузова автомобиля, оборудованного для перевозки раненых, а у одного из немецких солдат на фото забинтована рука.

    Лазаретный барак лагеря для военнопленных в г.Красноармейск (вероятно, октябрь 1941 года):

    На переднем плане - унтер-офицер германской полевой жандармерии с характерной бляхой на груди.

    Женщины-военнопленные содержались во многих лагерях. По словам очевидцев, они производили крайне жалкое впечатление. В условиях лагерной жизни им было особенно тяжело: они, как никто другой, страдали от отсутствия элементарных санитарных условий.

    Посетивший осенью 1941 г. Седлицкий лагерь К. Кромиади, член комиссии по распределению рабочей силы, беседовал с пленными женщинами. Одна из них, женщина-военврач, призналась: «… все переносимо, за исключением недостатка белья и воды, что не позволяет нам ни переодеться, ни помыться» (К. Кромиади. Советские военнопленные в Германии… с. 197.) .

    Группа женщин-медработников, взятых в плен в Киевском котле в сентябре 1941 г., содержалась во Владимир-Волынске – лагерь Офлаг № 365 «Норд» (Т. С. Першина. Фашистский геноцид на Украине 1941– 1944… с. 143.) .

    Медсестры Ольга Ленковская и Таисия Шубина попали в плен в октябре 1941 г. в Вяземском окружении. Сначала женщин содержали в лагере в Гжатске, затем в Вязьме. В марте при приближении Красной Армии немцы перевели пленных женщин в Смоленск в Дулаг № 126. Пленниц в лагере находилось немного. Содержались в отдельном бараке, общение с мужчинами было запрещено. С апреля по июль 1942 г. немцы освободили всех женщин с «условием вольного поселения в Смоленске» (Архив Яд Вашем. М-33/626, л. 50– 52. М-33/627, л. 62– 63.) .

    Крым, лето 1942 года. Совсем молодые красноармейцы, только что захваченные в плен вермахтом, и среди них - такая же молодая девушка-военнослужащая: 

    Скорее всего - не медик: руки чистые, в недавнем бою она не перевязывала раненых.

    После падения Севастополя в июле 1942 г. в плену оказалось около 300 женщин-медработников: врачей, медсестер, санитарок (Н. Лемещук. Не склонив головы. (О деятельности антифашистского подполья в гитлеровских лагерях) Киев, 1978, с. 32– 33.) . Вначале их отправили в Славуту, а в феврале 1943 г., собрав в лагере около 600 женщин-военнопленных, погрузили в вагоны и повезли на Запад. В Ровно всех выстроили, и начались очередные поиски евреев. Одна из пленных, Казаченко, ходила и показывала: «это еврей, это комиссар, это партизан». Кого отделили от общей группы, расстреляли. Оставшихся вновь погрузили в вагоны, мужчин и женщин вместе. Сами пленные поделили вагон на две части: в одной – женщины, в другой – мужчины. Оправлялись в дырку в полу (Г. Григорьева. Беседа с автором 9.10.1992.) .

    По дороге пленных мужчин высаживали на разных станциях, а женщин 23 февраля 1943 г. привезли в город Зоес. Выстроили и объявили, что они будут работать на военных заводах. В группе пленных была и Евгения Лазаревна Клемм. Еврейка. Преподаватель истории Одесского пединститута, выдавшая себя за сербку. Она пользовалась особым авторитетом среди женщин-военнопленных. Е.Л.Клемм от имени всех на немецком языке заявила: «Мы – военнопленные и на военных заводах работать не будем». В ответ всех начали избивать, а затем загнали в небольшой зал, в котором от тесноты нельзя было ни сесть, ни двинуться. Так стояли почти сутки. А потом непокорных отправили в Равенсбрюк (Г. Григорьева. Беседа с автором 9.10.1992. Е. Л. Клемм вскоре после возвращения из лагеря, после бесконечных вызовов в органы госбезопасности, где добивались ее признания в предательстве, покончила жизнь самоубийством) . Этот женский лагерь был создан в 1939 г. Первыми узницами Равенсбрюка были заключенные из Германии, а затем из европейских стран, оккупированных немцами. Всех узниц остригли наголо, одели в полосатые (в синюю и в серую полоску) платья и жакеты без подкладки. Нижнее белье – рубашка и трусы. Ни лифчиков, ни поясов не полагалось. В октябре на полгода выдавали пару старых чулок, однако не всем удавалось проходить в них до весны. Обувь, как и в большинстве концлагерей, – деревянные колодки.

    Барак делился на две части, соединенные коридором: дневное помещение, в котором находились столы, табуретки и небольшие стенные шкафчики, и спальное – трехъярусные нары-лежаки с узким проходом между ними. На двоих узниц выдавалось одно хлопчатобумажное одеяло. В отдельной комнате жила блоковая – старшая барака. В коридоре находилась умывальная, уборная (Г. С. Забродская. Воля к победе. В сб. «Свидетели обвинения». Л. 1990, с. 158; Ш. Мюллер. Слесарная команда Равенсбрюка. Воспоминания заключенной №10787. М., 1985, с. 7.) .

    Этап советских женщин-военнопленных прибыл в Шталаг 370, Симферополь (лето или начало осени 1942 года):


    Пленные несут на себе все свои скудные пожитки; под жарким крымским солнцем многие из них «по-бабьи» повязали головы платочками и скинули тяжелые сапоги.
       
    Там же, Шталаг 370, Симферополь:

    Узницы работали в основном на швейных предприятиях лагеря. В Равенсбрюке изготавливалось 80% всего обмундирования для войск СС, а также лагерная одежда как для мужчин, так и для женщин (Женщины Равенсбрюка. М., 1960, с. 43, 50.) .

    Первые советские женщины-военнопленные – 536 человек – прибыли в лагерь 28 февраля 1943 г. Вначале всех отправили в баню, а затем выдали лагерную полосатую одежду с красным треугольником с надписью: «SU» – Sowjet Union.

    Еще до прибытия советских женщин эсэсовцы распустили по лагерю слух, что из России привезут банду женщин-убийц. Поэтому их поместили в особый блок, огороженный колючей проволокой.

    Каждый день узницы вставали в 4 утра на поверку, порой длившуюся несколько часов. Затем работали по 12–13 часов в швейных мастерских или в лагерном лазарете.

    Завтрак состоял из эрзац-кофе, который женщины использовали в основном для мытья головы, так как теплой воды не было. Для этой цели кофе собирали и мылись по очереди .

    Женщины, у которых волосы уцелели, стали пользоваться расческами, которые сами же и делали. Француженка Мишлин Морель вспоминает, что «русские девушки, используя заводские станки, нарезали деревянные дощечки или металлические пластины и отшлифовывали их так, что они становились вполне приемлемыми расческами. За деревянный гребешок давали полпорции хлеба, за металлический – целую порцию» (Голоса. Воспоминания узниц гитлеровских лагерей. М., 1994, с. 164.) .

    На обед узницы получали пол-литра баланды и 2– 3 вареные картофелины. Вечером получали на пятерых маленькую буханку хлеба с примесью древесных опилок и вновь пол-литра баланды (Г. С. Забродская. Воля к победе… с. 160.) .

    О том, какое впечатление произвели на узниц Равенсбрюка советские женщины, свидетельствует в своих воспоминаниях одна из узниц Ш. Мюллер: «…в одно из воскресений апреля нам стало известно, что советские заключенные отказались выполнить какой-то приказ, ссылаясь на то, что согласно Женевской Конвенции Красного Креста с ними следует обращаться как с военнопленными. Для лагерного начальства это была неслыханная дерзость. Всю первую половину дня их заставили маршировать по Лагерштрассе (главная «улица» лагеря) и лишили обеда.

    Но женщины из красноармейского блока (так мы называли барак, где они жили) решили превратить это наказание в демонстрацию своей силы. Помню, кто-то крикнул в нашем блоке: “Смотрите, Красная Армия марширует!” Мы выбежали из бараков, бросились на Лагерштрассе. И что же мы увидели?

    Это было незабываемо! Пятьсот советских женщин по десять в ряд, держа равнение, шли, словно на параде, чеканя шаг. Их шаги, как барабанная дробь, ритмично отбивали такт по Лагерштрассе. Вся колонна двигалась как единое целое. Вдруг женщина на правом фланге первого ряда дала команду запевать. Она отсчитала: «Раз, два, три!» И они запели:

    Вставай страна огромная,
    Вставай на смертный бой…

    Потом они запели о Москве.

    Фашисты были озадачены: наказание маршировкой униженных военнопленных превратилось в демонстрацию их силы и непреклонности…

    Не получилось у СС оставить советских женщин без обеда. Узницы из политических заблаговременно позаботились о еде для них» (Ш. Мюллер. Слесарная команда Равенсбрюка… с. 51– 52.) .

    Советские женщины-военнопленные не раз поражали своих врагов и солагерниц единством и духом сопротивления. Однажды 12 советских девушек были включены в список заключенных, предназначенных для отправки в Майданек, в газовые камеры. Когда эсэсовцы пришли в барак, чтобы забрать женщин, товарищи отказались их выдать. Эсэсовцам удалось найти их. «Оставшиеся 500 человек построились по пять человек и пошли к коменданту. Переводчиком была Е.Л.Клемм. Комендант загнал в блок пришедших, угрожая им расстрелом, и они начали голодную забастовку» (Женщины Равенсбрюка с.127.) .

    В феврале 1944 г. около 60 женщин-военнопленных из Равенсбрюка перевели в концлагерь в г. Барт на авиационный завод «Хейнкель». Девушки и там отказались работать. Тогда их выстроили в два ряда и приказали раздеться до рубашек, снять деревянные колодки. Много часов они стояли на морозе, каждый час приходила надзирательница и предлагала кофе и постель тому, кто согласится выйти на работу. Затем троих девушек бросили в карцер. Две из них умерли от воспаления легких (Г. Ванеев. Героини Севастопольской крепости. Симферополь.1965, с. 82– 83.) .

    Постоянные издевательства, каторжная работа, голод приводили к самоубийствам. В феврале 1945 г. бросилась на проволоку защитница Севастополя военврач Зинаида Аридова (Г. С. Забродская. Воля к победе… с. 187.) .

    И все-таки узницы верили в освобождение, и эта вера звучала в песне, сложенной неизвестным автором (Н. Цветкова. 900 дней в фашистских застенках. В сб.: В Фашистских застенках. Записки. Минск.1958, с. 84.) :

    Выше голову, русские девочки!
    Выше головы, будьте смелей!
    Нам терпеть остается не долго,
    Прилетит по весне соловей…
    И откроет нам двери на волю,
    Снимет платье в полоску с плечей
    И залечит глубокие раны,
    Вытрет слезы с опухших очей.
    Выше голову, русские девочки!
    Будьте русскими всюду, везде!
    Ждать недолго осталось, недолго -
    И мы будем на русской земле.

    Бывшая узница Жермена Тильон в своих воспоминаниях дала своеобразную характеристику русским женщинам-военнопленным, попавшим в Равенсбрюк: «… их спаянность объяснялась тем, что они прошли армейскую школу еще до пленения. Они были молоды, крепки, опрятны, честны, а также довольно грубы и необразованны. Встречались среди них и интеллигентки (врачи, учительницы) – доброжелательные и внимательные. Кроме того, нам нравилась их непокорность, нежелание подчиняться немцам» (Голоса, с. 74–5.) .
    Женщин-военнопленных отправляли и в другие концлагеря. Узник Освенцима А.Лебедев вспоминает, что в женском лагере содержались парашютистки Ира Иванникова, Женя Саричева, Викторина Никитина, врач Нина Харламова и медсестра Клавдия Соколова (А. Лебедев. Солдаты малой войны… с. 62.) .

    В январе 1944 г. за отказ подписать согласие на работу в Германии и перейти в категорию гражданских рабочих более 50 женщин-воен-нопленных из лагеря в г. Хелм отправили в Майданек. Среди них были врач Анна Никифорова, военфельдшеры Ефросинья Цепенникова и Тоня Леонтьева, лейтенант пехоты Вера Матюцкая (А. Никифорова. Это не должно повториться. М., 1958, с. 6– 11.) .

    Штурман авиаполка Анна Егорова, чей самолет был сбит над Польшей, контуженная, с обгоревшим лицом, попала в плен и содержалась в Кюстринском лагере (Н. Лемещук. Не склонив головы… с. 27. В 1965 г. А. Егоровой было присвоено звание Героя Советского Союза.) .

    Несмотря на царящую в неволе смерть, несмотря на то, что всякая связь между военнопленными мужчинами и женщинами была запрещена, там, где они работали вместе, чаще всего в лагерных лазаретах, порой зарождалась любовь, дарующая новую жизнь. Как правило, в таких редких случаях немецкое руководство лазаретом не препятствовало родам. После рождения ребенка мать-военнопленная либо переводилась в статус гражданского лица, освобождалась из лагеря и отпускалась по месту жительства ее родных на оккупированной территории, либо возвращалась с ребенком в лагерь.

    Так, из документов лагерного лазарета Шталага № 352 в Минске, известно, что «приехавшая 23.2.42 в I Городскую больницу для родов медицинская сестра Синдева Александра уехала вместе с ребенком в лагерь военнопленных Ролльбан» (Архив Яд Вашем. М-33/438 часть II, л. 127.) .

    Наверное, одна из последних фотографий советских женщин-военнослужащих, попавших в немецкий плен, 1943 или 1944 год:

    Обе награждены медалями, девушка слева - «За отвагу» (темный кант на колодке), у второй может быть и «БЗ». Бытует мнение, что это летчицы, но навряд ли: у обеих «чистые» погоны рядовых.

    В 1944 г. отношение к женщинам-военнопленным ожесточается. Их подвергают новым проверкам. В соответствии с общими положениями о проверке и селекции советских военнопленных, 6 марта 1944 г. ОКВ издало специальное распоряжение «Об обращении с русскими женщинами-военнопленными». В этом документе говорилось, что содержащихся в лагерях военнопленных советских женщин следует подвергать проверке местным отделением гестапо так же, как всех вновь прибывающих советских военнопленных. Если в результате полицейской проверки выявляется политическая неблагонадежность женщин-воен-нопленных, их следует освобождать от плена и передавать полиции (А. Streim. Die Behandlung sowjetischer Kriegsgefangener… S. 153.) .

    На основе этого распоряжения начальник Службы безопасности и СД 11 апреля 1944 г. издал приказ об отправке неблагонадежных женщин-военнопленных в ближайший концлагерь. После доставки в концлагерь такие женщины подвергались так называемой «специальной обработке» – ликвидации. Так погибла Вера Панченко-Писанецкая – старшая группы семисот девушек-военнопленных, работавших на военном заводе в г. Гентин. На заводе выпускалось много брака, и в ходе расследования выяснилось, что саботажем руководила Вера. В августе 1944 г. ее отправили в Равенсбрюк и там осенью 1944 г. повесили (А. Никифорова. Это не должно повториться… с. 106.) .

    В концлагере Штуттгоф в 1944 г. были убиты 5 русских старших офицеров, в том числе женщина-майор. Их доставили в крематорий – место казни. Сначала привели мужчин и одного за другим расстреляли. Затем – женщину. По словам поляка, работавшего в крематории и понимавшего русский язык, эсэсовец, говоривший по-русски, издевался над женщиной, заставляя выполнять его команды: «направо, налево, кругом...» После этого эсэсовец спросил ее: «Почему ты это сделала?» Что она сделала, я так и не узнал. Она ответила, что сделала это для Родины. После этого эсэсовец влепил пощечину и сказал: «Это для твоей родины». Русская плюнула ему в глаза и ответила: «А это для твоей родины». Возникло замешательство. К женщине подбежали двое эсэсовцев и ее живую стали заталкивать в топку для сжигания трупов. Она сопротивлялась. Подбежали еще несколько эсэсовцев. Офицер кричал: «В топку ее!» Дверца печи была открыта, и из-за жара волосы женщины загорелись. Несмотря на то, что женщина энергично сопротивлялась, ее положили на тележку для сжигания трупов и затолкали в печь. Это видели все работавшие в крематории заключенные» (А. Streim. Die Behandlung sowjetischer Kriegsgefangener…. S. 153– 154.) . К сожалению, имя этой героини осталось неизвестным.

    Великая Отечественная война оставила неизгладимый след в истории и судьбах людей. Многие потеряли близких людей, которые были убиты или замучены. В статье мы рассмотрим концлагеря фашистов и те зверства, что творились на их территориях.

    ЧТО ТАКОЕ КОНЦЛАГЕРЬ?

    Концлагерь или концентрационный лагерь - специальное место, предназначенное для заключения лиц следующих категорий:

    • политические заключенные (противники диктаторского режима);
    • военнопленные (захваченные солдаты и мирные жители).

    Концлагеря фашистов печально прославились нечеловеческой жестокостью к узникам и невозможными условиями содержания. Появляться эти места заключения стали еще до прихода Гитлера к власти, и уже тогда делились на женские, мужские и детские. Содержались там, в основном, евреи и противники нацистского строя.

    ЖИЗНЬ В ЛАГЕРЕ

    Унижения и издевательства для заключенных начинались уже с момента транспортировки. Людей перевозили в товарных вагонах, где не было даже проточной воды и отгороженного отхожего места. Естественную нужду узники должны были справлять публично, в бак, стоящий посреди вагона.

    Но это было только начало, множество издевательств и мучений готовили для неугодных нацистскому режиму концлагеря фашистов. Пытки женщин и детей, медицинские эксперименты, бесцельная изнуряющая работа - вот далеко не весь перечень.

    Об условиях содержания можно судить по письмам заключенных: «жили в адских условиях, оборванные, разутые, голодные… меня постоянно и жестоко избивали, лишали питания и воды, подвергали пыткам…», «Расстреливали, секли, травили собаками, топили в воде, забивали палками, морили голодом. Заражали туберкулезом… душили циклоном. Отравляли хлором. Жгли…».

    С трупов снимали кожу и срезали волосы - все это потом использовалось в текстильной промышленности Германии. Ужасающими опытами над заключенными прославился врач Менгеле, от чьей руки погибли тысячи человек. Он исследовал психическое и физическое истощение организма. Проводил эксперименты над близнецами, в ходе которых им пересаживали органы друг от друга, переливали кровь, сестер принуждали рожать детей от собственных братьев. Делал операции по смене пола.

    Подобными издевательствами прославились все фашистские концлагеря, названия и условия содержания в основных из них мы рассмотрим ниже.

    ЛАГЕРНЫЙ РАЦИОН

    Обычно дневной рацион в лагере был следующим:

    • хлеб - 130 гр;
    • жир - 20 гр;
    • мясо - 30 гр;
    • крупа - 120 гр;
    • сахар - 27 гр.

    Хлеб выдавался на руки, а остальные продукты шли на приготовление пищи, которая состояла из супа (выдавали 1 или 2 раза в день) и каши (150 - 200 гр). Надо отметить, что подобный рацион предназначался только для работающих. Те же, кто по какой-то причине оставался не занят, получал и того меньше. Обычно их порция состояла только из половинной порции хлеба.

    СПИСОК КОНЦЕНТРАЦИОННЫХ ЛАГЕРЕЙ РАЗНЫХ СТРАН

    На территориях Германии, союзных и захваченных стран создавались фашистские концлагеря. Список их не мал, но назовем основные:

    • На территории Германии - Галле, Бухенвальд, Котбус, Дюссельдорф, Шлибен, Равенсбрюк, Эссе, Шпремберг;
    • Австрии - Маутхаузен, Амштеттен;
    • Франции - Нанси, Реймс, Мюлуз;
    • Польши - Майданек, Красник, Радом, Освенцим, Пшемысль;
    • Литвы - Димитравас, Алитус, Каунас;
    • Чехословакии - Кунта-гора, Натра, Глинско;
    • Эстонии - Пиркуль, Пярну, Клоога;
    • Беларуси - Минск, Барановичи;
    • Латвии - Саласпилс.

    И это далеко не полный список всех концентрационных лагерей, что были построены фашистской Германией в довоенные и военные годы.

    САЛАСПИЛС

    Саласпилс, можно сказать, самый страшный концлагерь фашистов, потому что, кроме военнопленных и евреев, в нем содержали и детей. Располагался он на территории оккупированной Латвии и был центральным восточным лагерем. Находился недалеко от Риги и функционировал с 1941 (сентябрь) по 1944 год (лето).

    Детей в этом лагере не только содержали отдельно от взрослых и массово уничтожали, а использовали как доноров крови для немецких солдат. Каждый день у всех детей забирали около полулитра крови, что приводило к быстрой гибели доноров.

    Саласпилс не был похож на Освенцим или Майданек (лагеря уничтожения), где людей сгоняли в газовые камеры, а затем сжигали их трупы. Он был направлен на медицинские исследования, в ходе которых погибло более 100 000 людей. Саласпилс был не такой, как другие концлагеря фашистов. Пытки детей здесь были обыкновенным делом, которое проходило по расписанию с тщательной записью результатов.

    ОПЫТЫ НАД ДЕТЬМИ

    Показания свидетелей и результаты расследований выявили следующие способы истребления людей в лагере Саласпилс: избиение, голод, отравление мышьяком, впрыскивание опасных веществ (чаще всего детям), проведение хирургических операций без обезболивающих, выкачивание крови (только у детей), расстрелы, пытки, бесполезный тяжелый труд (перенос камней с места на место), газовые камеры, закапывание заживо. В целях экономии боеприпасов уставом лагеря было предписано убивать детей только прикладами. Зверства фашистов в концлагерях превзошли все, что видело человечество в Новом времени. Подобное отношение к людям не может быть оправдано, потому что нарушает все мыслимые и немыслимые моральные заповеди.

    Дети недолго оставались с матерями, обычно их быстро забирали и распределяли. Так, дети до шестилетнего возраста находились в специальном бараке, где их заражали корью. Но не лечили, а усугубляли заболевание, например, купанием, отчего дети гибли за 3 - 4 дня. Таким способом немцы умертвили более 3 000 человек в течение одного года. Тела умерших частью сжигали, а частью закапывали на территории лагеря.

    В Акте Нюрнбергского процесса «об истреблении детей» приводились следующие числа: при раскопке только пятой части территории концлагеря было обнаружено 633 детских тела в возрасте от 5 до 9 лет, расположенных слоями; также была найдена площадка, пропитанная маслянистым веществом, где были найдет останки несгоревших детских костей (зубы, ребра, суставы и т.д.)

    Саласпилс поистине самый страшный концлагерь фашистов, потому что описанные выше зверства - далеко не все мучения, которым подвергались заключенные. Так, зимой привезенных детей босыми и голыми гнали до барака полкилометра, где они должны были вымыться в ледяной воде. После этого тем же способом гнали детей в следующее здание, где их держали в холоде по 5-6 дней. При этом возраст старшего ребенка не достигал даже 12 лет. Все, кто выжил после этой процедуры, подвергались еще и травлению мышьяком.

    Детей грудного возраста держали отдельно, проводили им впрыскивания, от которых ребенок в мучениях погибал за несколько дней. Давали кофе и отравленные каши. От экспериментов в день умирало около 150 детей. Тела погибших выносились в больших корзинах и сжигались, сбрасывались в выгребные ямы или были закопаны недалеко от лагеря.

    РАВЕНСБРЮК


    Если мы начнем перечислять женские концлагеря фашистов, то Равенсбрюк будет стоять на первом месте. Это был единственный лагерь такого типа на территории Германии. Он вмещал тридцать тысяч заключенных, но к концу войны был переполнен на пятнадцать тысяч. В основном содержались русские и польские женщины, евреек насчитывалось примерно 15 процентов. Прописанных указаний, касающихся пыток и истязаний, не было, линию поведения надсмотрщицы выбирали сами.

    Прибывающих женщин раздевали, обривали, мыли, выдавали робу и присваивали номер. Также на одежде указывалась расовая принадлежность. Люди превращались в обезличенный скот. В небольших бараках (в послевоенные годы в них жили по 2-3 семьи беженцев) содержалось примерно триста заключенных, которые размещались на трехэтажных нарах. Когда лагерь был переполнен, в эти клетушки сгоняли до тысячи человек, которым приходилось спать всемером на одних нарах. В бараках было несколько туалетов и умывальник, но их было настолько мало, что полы через несколько дней были усеяны экскрементами. Такую картину представляли практические все концлагеря фашистов (фото, представленные здесь - лишь малая доля всех ужасов).

    Но в концлагерь попадали не все женщины, предварительно производился отбор. Сильных и выносливых, годных для работы, оставляли, а остальные уничтожались. Трудились заключенные на стройках и пошивочных мастерских.

    Постепенно Равенсбрюк был укомплектован крематорием, как и все концлагеря фашистов. Газовые камеры (прозванные заключенными душегубками) появились уже под конец войны. Пепел из крематориев отправлялся на близлежащие поля в качестве удобрений.

    Проводились в Равенсбрюке и опыты. В специальном бараке, называвшемся «лазарет», немецкие ученые испытывали новые лекарственные препараты, предварительно заражая или калеча подопытных. Выживших было немного, но и те до конца жизни страдали от перенесенного. Также проводились эксперименты с облучением женщин рентгеновскими лучами, от которых выпадали волосы, пигментировалась кожа, наступала смерть. Проводились вырезания половых органов, после которых выживали немногие, да и те быстро старели, и в 18 лет выглядели как старухи. Подобные опыты проводили все концлагеря фашистов, пытки женщин и детей - главное преступление нацистской Германии против человечества.

    На момент освобождения концлагеря союзниками там оставалось пять тысяч женщин, остальные были убиты или перевезены в другие места заключения. Пришедшие в апреле 1945 года советские войска приспособили лагерные бараки для поселения беженцев. Позднее Равенсбрюк превратился в пункт дислокации советских военных частей.

    КОНЦЛАГЕРЯ ФАШИСТОВ: БУХЕНВАЛЬД


    Строительство лагеря началось в 1933 году, рядом с городком Веймар. Вскоре начали прибывать советские военнопленные, ставшие первыми заключенными, они и достраивали «адский» концлагерь.

    Строение всех сооружений было строго продумано. Сразу за воротами начинался «Appelplat» (плац), специально предназначенный для построения узников. Вместимость его составляла двадцать тысяч человек. Недалеко от ворот был карцер для допросов, а напротив располагалась канцелярия, где обитали лагерфюрер и дежурный офицер - лагерное начальство. Глубже находились бараки для заключенных. Все бараки были пронумерованы, насчитывалось их 52. При этом для жилья предназначалось 43, а в остальных были устроены мастерские.

    Страшную память оставили после себя концлагеря фашистов, названия их до сих пор вызывают во многих страх и оторопь, но самый ужасающий из них - Бухенвальд. Самым страшным местом считался крематорий. Туда приглашали людей под предлогом медицинского осмотра. Когда заключенный раздевался, его расстреливали, а тело отправляли в печь.

    В Бухенвальде содержались только мужчины. При прибытии в лагерь им присваивался номер на немецком языке, который нужно было выучить за первые сутки. Работали узники на Густловском заводе по производству оружия, который располагался в нескольких километрах от лагеря.

    Продолжая описывать концлагеря фашистов, обратимся к так называемому «малому лагерю» Бухенвальда.

    МАЛЫЙ ЛАГЕРЬ БУХЕНВАЛЬДА

    «Малым лагерем» называлась карантинная зона. Условия жизни здесь были, даже в сопоставлении с главным лагерем, просто адские. В 1944 году, когда немецкие войска начали отступать, в этот лагерь свезли заключенных из Освенцима и лагеря Компьень, в основном это были советские граждане, поляки и чехи, позднее и евреи. Места всем не хватало, поэтому часть узников (шесть тысяч человек) была размещена в палатках. Чем ближе был 1945 год, тем больше становилось перевезенных пленных. А между тем, «малый лагерь» включал 12 бараков размером 40 х 50 метров. Пытки в концлагерях фашистов были не только специально запланированными или с научной целью, пыткой была сама жизнь в таком месте. В бараках проживало по 750 человек, их ежедневная пайка состояла из небольшого кусочка хлеба, неработающим больше не полагалось.

    Отношения среди заключенных были жесткие, задокументированы случаи каннибализма, убийства за чужую порцию хлеба. Распространенной практикой было хранить тела умерших в бараках, чтобы получать их пайку. Одежда покойника делилась между его сокамерниками, часто за нее дрались. Из-за подобных условий в лагере были распространены инфекционные заболевания. Прививки только усугубляли ситуацию, так как инъекционные шприцы не менялись.

    Всю бесчеловечность и ужас концлагеря фашистов фото просто не в состоянии передать. Рассказы же свидетелей не предназначены для слабонервных. В каждом лагере, не исключая и Бухенвальд, были медицинские группы врачей, которые проводили на заключенных опыты. Надо отметить, что полученные ими данные позволили немецкой медицине шагнуть далеко вперед - ни в одной стране мира не было такого количество подопытных людей. Другой вопрос, стоило ли это миллионов замученных детей и женщин, тех нечеловеческих страданий, что пережили эти ни в чем неповинные люди.

    Заключенных облучали, ампутировали здоровые конечности и вырезали органы, стерилизовали, кастрировали. Проверяли, как долго человек способен выдерживать сильный холод или жару. Специально заражали болезнями, вводили экспериментальные лекарства. Так, в Бухенвальде разрабатывалась противотифозная вакцина. Кроме тифа, заключенных инфицировали оспой, желтой лихорадкой, дифтерией, паратифом.

    С 1939 года лагерем управлял Карл Кох. Его жена, Ильза, была прозвана «бухенвальдской ведьмой» за любовь к садизму и нечеловеческим издевательствам над заключенными. Ее боялись больше, чем мужа (Карла Коха) и нацистских медиков. Позднее ее прозвали «фрау Абажур». Этому прозвищу женщина обязана тем, что делала из кожи убитых пленных различные декоративные вещи, в частности, абажуры, которыми очень гордилась. Больше всего ей нравилось использовать кожу русских пленных с татуировками на спине и груди, а также кожу цыган. Вещи из такого материала казались ей наиболее изящными.

    Освобождение Бухенвальда произошло 11 апреля 1945 года руками самих же узников. Узнав о подходе союзных войск, они обезоружили охрану, взяли в плен лагерное руководство и двое суток управляли лагерем, пока не подошли американские солдаты.

    ОСВЕНЦИМ (АУШВИЦ-БИРКЕНАУ)

    Перечисляя концлагеря фашистов, Освенцим невозможно обойти стороной. Это был один из крупнейших концентрационных лагерей, в котором погибло по разным данным от полутора до четырех миллионов человек. Точные данные о погибших так и остались не выяснены. В основном жертвами были еврейские военнопленные, которые уничтожались сразу по прибытии в газовых камерах.

    Сам комплекс концентрационных лагерей носил название Аушвиц-Биркенау и располагался в предместьях польского города Освенцима, чье название стало нарицательным. Над лагерными воротами были выгравированы следующие слова: «Труд освобождает».

    Этот огромный комплекс, построенный в 1940 году, состоял из трех лагерей:

    • Аушвиц I или главный лагерь - здесь размещалась администрация;
    • Аушвиц II или «Биркенау» - был назван лагерем смерти;
    • Аушвиц III или Буна Моновиц.

    Изначально лагерь был небольшим и предназначался для политических заключенных. Но постепенно в лагерь прибывали все новые и новые пленные, 70% из которых уничтожались сразу. Многие пытки в концлагерях фашистов были заимствованы именно из Освенцима. Так, начала функционировать в 1941 году первая газовая камера. Использовался газ «Циклон Б». Впервые опробовано страшное изобретение было на советских и польских заключенных общей численностью около девятисот человек.

    Аушвиц II начал свое функционирование с 1 марта 1942 года. Его территория включала четыре крематория и две газовые камеры. В этом же году начались медицинские эксперименты над женщинами и мужчинами по стерилизации и кастрации.

    Вокруг Биркенау постепенно образовывались небольшие лагеря, где содержались заключенные, работающие на заводах и шахтах. Один из таких лагерей, постепенно разросшись, и стал называться Аушвиц III или Буна Моновиц. Здесь содержалось примерно десять тысяч пленных.

    Как любые концлагеря фашистов, Освенцим хорошо охранялся. Контакты с внешним миром были под запретом, территорию окружал забор из колючей проволоки, вокруг лагеря на расстоянии километра выставлялись караульные посты.

    На территории Освенцима непрерывно работало пять крематориев, которые, по подсчетам специалистов, обладали месячной производительностью примерно в 270 тысяч трупов.

    27 января 1945 года советскими войсками был освобожден лагерь Аушвиц-Биркенау. К тому времени в живых осталось примерно семь тысяч пленников. Такое малое количество выживших связано с тем, что примерно за год до этого в концлагере начались массовые убийства в душегубках (газовых камерах).

    С 1947 года на территории бывшего концентрационного лагеря начал функционировать музей и мемориальный комплекс, посвященный памяти всем погибшим от рук фашистской Германии.

    ЗАКЛЮЧЕНИЕ


    За все время войны по статистике в плену оказалось примерно четыре с половиной миллиона советских граждан. В основном это были мирные жители с оккупированных территорий. То, что пережили эти люди, сложно даже представить. Но не только издевательства фашистов в концлагерях суждено было им снести. Благодаря Сталину после освобождения, вернувшись домой, они получили клеймо «предатели». На родине их ждал ГУЛАГ, а их семьи были подвергнуты серьезным репрессиям. Один плен сменился для них другим. В страхе за свою жизнь и жизни близких, они меняли фамилии и всячески пытались скрыть пережитое.

    До недавнего времени информация о судьбах заключенных после освобождения не афишировалась и замалчивалась. Но люди, пережившее такое, просто не должны быть забыты.

      

    ___________________________________

     

    В развитие темы и в дополнение к статье Елены Сенявской , размещенной на сайте 10 мая 2012 г., предлагаем вниманию читателей новую статью того же автора, опубликованную в журнале

    На завершающем этапе Великой Отечественной войны, освободив оккупированную немцами и их сателлитами советскую территорию и преследуя отступающего противника, Красная армия перешла государственную границу СССР. С этого момента начался ее победоносный путь по странам Европы – и тем, которые шесть лет томились под фашистской оккупацией, и тем, кто выступал в этой войне союзником III Рейха, и по территории самой гитлеровской Германии. В ходе этого продвижения на Запад и неизбежных разнообразных контактов с местным населением, советские военнослужащие, никогда ранее не бывавшие за пределами собственной страны, получили немало новых, весьма противоречивых впечатлений о представителях других народов и культур, из которых в дальнейшем складывались этнопсихологические стереотипы восприятия ими европейцев. Среди этих впечатлений важнейшее место занимал образ европейских женщин. Упоминания, а то и подробные рассказы о них встречаются в письмах и дневниках, на страницах воспоминаний многих участников войны, где чаще всего чередуются лиричные и циничные оценки и интонации.


    Первой европейской страной, в которую в августе 1944 г. вступила Красная Армия, была Румыния. В «Записках о войне» поэта-фронтовика Бориса Слуцкого мы находим весьма откровенные строки: «Внезапная, почти столкнутая в море, открывается Констанца. Она почти совпадает со средней мечтой о счастье и о «после войны». Рестораны. Ванные. Кровати с чистым бельем. Лавки с рептильными продавцами. И - женщины, нарядные городские женщины - девушки Европы - первая дань, взятая нами с побежденных…» Далее он описывает свои первые впечатления от «заграницы»: «Европейские парикмахерские, где мылят пальцами и не моют кисточки, отсутствие бани, умывание из таза, «где сначала грязь с рук остается, а потом лицо моют», перины вместо одеял – из отвращения вызываемого бытом, делались немедленные обобщения… В Констанце мы впервые встретились с борделями… Первые восторги наших перед фактом существования свободной любви быстро проходят. Сказывается не только страх перед заражением и дороговизна, но и презрение к самой возможности купить человека… Многие гордились былями типа: румынский муж жалуется в комендатуру, что наш офицер не уплатил его жене договоренные полторы тысячи лей. У всех было отчетливое сознание: «У нас это невозможно»… Наверное, наши солдаты будут вспоминать Румынию как страну сифилитиков...». И делает вывод, что именно в Румынии, этом европейском захолустье, «наш солдат более всего ощущал свою возвышенность над Европой».

    Другой советский офицер, подполковник ВВС Федор Смольников 17 сентября 1944 г. записал в своем дневнике впечатления о Бухаресте: «Гостиница Амбасадор, ресторан, нижний этаж. Я вижу, как гуляет праздная публика, ей нечего делать, она выжидает. На меня смотрят как на редкость. «Русский офицер!!!» Я очень скромно одет, больше, чем скромно. Пусть. Мы все равно будем в Будапеште. Это так же верно, как то, что я в Бухаресте. Первоклассный ресторан. Публика разодета, красивейшие румынки лезут глазами вызывающе {Здесь и далее выделено автором статьи} . Ночуем в первоклассной гостинице. Бурлит столичная улица. Музыки нет, публика ждет. Столица, черт ее возьми! Не буду поддаваться рекламе…»

    В Венгрии советская армия столкнулась не только с вооруженным сопротивлением, но и с коварными ударами в спину со стороны населения, когда «убивали по хуторам пьяных и отставших одиночек» и топили в силосных ямах. Однако «женщины, не столь развращенные, как румынки, уступали с постыдной легкостью… Немножко любви, немножко беспутства, а больше всего, конечно, помог страх». Приводя слова одного венгерского адвоката «Очень хорошо, что русские так любят детей. Очень плохо, что они так любят женщин», Борис Слуцкий комментирует: «Он не учитывал, что женщины-венгерки тоже любили русских, что наряду с темным страхом, раздвигавшим колени матрон и матерей семейств, были ласковость девушек и отчаянная нежность солдаток, отдававшихся убийцам своих мужей» .

    Григорий Чухрай в своих воспоминаниях описывал такой случай в Венгрии. Его часть расквартировалась в одном местечке. Хозяева дома, где расположился он сам с бойцами, во время застолья «под действием русской водки расслабились и признались, что прячут на чердаке свою дочку». Советские офицеры возмутились: «За кого вы нас принимаете? Мы не фашисты!». «Хозяева устыдились, и вскоре за столом появилась сухощавая девица, по имени Марийка, которая жадно принялась за еду. Потом, освоившись, она стала кокетничать и даже задавать нам вопросы… К концу ужина все были настроены доброжелательно и пили за «боротшаз» (дружбу). Марийка поняла этот тост уж слишком прямолинейно. Когда мы легли спать, она появилась в моей комнате в одной нижней рубашке. Я как советский офицер сразу сообразил: готовится провокация. «Они рассчитывают, что я соблазнюсь на прелести Марийки, и поднимут шум. Но я не поддамся на провокацию», - подумал я. Да и прелести Марийки меня не прельщали - я указал ей на дверь.

    На следующее утро хозяйка, ставя на стол еду, грохотала посудой. «Нервничает. Не удалась провокация!» - подумал я. Этой мыслью я поделился с нашим переводчиком венгром. Он расхохотался.

    Никакая это не провокация! Тебе выразили дружеское расположение, а ты им пренебрег. Теперь тебя в этом доме за человека не считают. Тебе надо переходить на другую квартиру!

    А зачем они прятали дочь на чердаке?

    Они боялись насилия. У нас принято, что девушка, прежде чем войти в брак, с одобрения родителей может испытать близость со многими мужчинами. У нас говорят: кошку в завязанном мешке не покупают...»

    У молодых, физически здоровых мужчин была естественная тяга к женщинам. Но легкость европейских нравов кого-то из советских бойцов развращала, а кого-то, напротив, убеждала в том, что отношения не должны сводиться к простой физиологии. Сержант Александр Родин записал свои впечатления о посещении – из любопытства! – публичного дома в Будапеште, где его часть стояла какое-то время после окончания войны: «…После ухода возникло отвратительное, постыдное ощущение лжи и фальши, из головы не шла картина явного, откровенного притворства женщины... Интересно, что подобный неприятный осадок от посещения публичного дома остался не только у меня, юнца, воспитанного к тому же на принципах типа «не давать поцелуя без любви, но и у большинства наших солдат, с кем приходилось беседовать... Примерно в те же дни мне пришлось беседовать с одной красивенькой мадьяркой (она откуда-то знала русский язык). На ее вопрос, понравилось ли мне в Будапеште, я ответил, что понравилось, только вот смущают публичные дома. «Но – почему?» - спросила девушка. Потому что это противоестественно, дико, - объяснял я: - женщина берет деньги и следом за этим, тут же начинает «любить!» Девушка подумала какое-то время, потом согласно кивнула и сказала: «Ты прав: брать деньги вперёд некрасиво»…»

    Иные впечатления оставила о себе Польша. По свидетельству поэта Давида Самойлова, «...в Польше держали нас в строгости. Из расположения улизнуть было сложно. А шалости сурово наказывались». И приводит впечатления от этой страны, где единственным позитивным моментом выступала красота польских женщин. «Не могу сказать, что Польша сильно понравилась нам, - писал он. - Тогда в ней не встречалось мне ничего шляхетского и рыцарского. Напротив, все было мещанским, хуторянским - и понятия, и интересы. Да и на нас в восточной Польше смотрели настороженно и полувраждебно, стараясь содрать с освободителей что только возможно. Впрочем, женщины были утешительно красивы и кокетливы, они пленяли нас обхождением, воркующей речью, где все вдруг становилось понятно, и сами пленялись порой грубоватой мужской силой или солдатским мундиром. И бледные отощавшие их прежние поклонники, скрипя зубами, до времени уходили в тень...».

    Но не все оценки польских женщин выглядели столь романтично. 22 октября 1944 г. младший лейтенант Владимир Гельфанд записал в своем дневнике: «Вдали вырисовывался оставленный мною город с польским названием [Владов], с красивыми полячками, гордыми до омерзения . … Мне рассказывали о польских женщинах: те заманивали наших бойцов и офицеров в свои объятья, и когда доходило до постели, отрезали половые члены бритвой, душили руками за горло, царапали глаза. Безумные, дикие, безобразные самки! С ними надо быть осторожней и не увлекаться их красотой. А полячки красивы, мерзавки». Впрочем, есть в его записях и иные настроения. 24 октября он фиксирует такую встречу: «Сегодня спутницами мне к одному из сел оказались красивые полячки-девушки. Они жаловались на отсутствие парней в Польше. Тоже называли меня «паном», но были неприкосновенны. Я одну из них похлопал по плечу нежно, в ответ на ее замечание о мужчинах, и утешил мыслью об открытой для нее дороге в Россию - там де много мужчин. Она поспешила отойти в сторону, а на мои слова ответила, что и здесь мужчины для нее найдутся. Попрощались пожатием руки. Так мы и не договорились, а славные девушки, хоть и полечки». Еще через месяц, 22 ноября, он записал свои впечатления о первом встретившемся ему крупном польском городе Минске-Мазовецком, и среди описания архитектурных красот и поразившего его количества велосипедов у всех категорий населения особое место уделяет горожанкам: «Шумная праздная толпа, женщины, как одна, в белых специальных шляпах, видимо от ветра надеваемых, которые делают их похожими на сорок и удивляют своей новизной . Мужчины в треугольных шапках, в шляпах, - толстые, аккуратные, пустые. Сколько их! … Крашеные губки, подведенные брови, жеманство, чрезмерная деликатность . Как это не похоже на естественную жизнь человечью. Кажется, что люди сами живут и движутся специально лишь ради того, чтобы на них посмотрели другие, и все исчезнут, когда из города уйдет последний зритель…»

    Не только польские горожанки, но и селянки оставляли о себе сильное, хотя и противоречивое впечатление. «Поражало жизнелюбие поляков, переживших ужасы войны и немецкой оккупации, - вспоминал Александр Родин. – Воскресный день в польском селе. Красивые, элегантные, в шелковых платьях и чулках женщины-польки, которые в будни – обычные крестьянки, сгребают навоз, босые, неутомимо работают по хозяйству. Пожилые женщины тоже выглядят свежо и молодо. Хотя есть и черные рамки вокруг глаз… » Далее он цитирует свою дневниковую запись от 5 ноября 1944 г.: «Воскресенье, жители все разодеты. Собираются друг к другу в гости. Мужчины в фетровых шляпах, галстуках, джемперах. Женщины в шелковых платьях, ярких, неношеных чулках. Розовощекие девушки – «паненки». Красиво завитые белокурые прически… Солдаты в углу хаты тоже оживлены. Но кто чуткий, заметит, что это – болезненное оживление. Все повышено громко смеются, чтобы показать, что это им нипочем, даже ничуть не задевает и не завидно ничуть. А что мы, хуже их? Черт ее знает, какое это счастье – мирная жизнь! Ведь совсем не видел ее на гражданке!» Его однополчанин сержант Николай Нестеров в тот же день записал в своем дневнике: «Сегодня выходной, поляки, красиво одетые, собираются в одной хате и сидят парочками. Даже как-то не по себе становится. Разве я не сумел бы посидеть так?..»

    Куда беспощаднее в своей оценке «европейских нравов», напоминающих «пир во время чумы», военнослужащая Галина Ярцева. 24 февраля 1945 г. она писала с фронта подруге: «…Если б была возможность, можно б было выслать чудесные посылки их трофейных вещей. Есть кое-что. Это бы нашим разутым и раздетым. Какие города я видела, каких мужчин и женщин. И глядя на них, тобой овладевает такое зло, такая ненависть! Гуляют, любят, живут, а их идешь и освобождаешь. Они же смеются над русскими - "Швайн!" Да, да! Сволочи... Не люблю никого, кроме СССР, кроме тех народов, кои живут у нас. Не верю ни в какие дружбы с поляками и прочими литовцами...».

    В Австрии, куда советские войска ворвались весной 1945 г., они столкнулись с «повальной капитуляцией»: «Целые деревни оглавлялись белыми тряпками. Пожилые женщины поднимали кверху руки при встрече с человеком в красноармейской форме». Именно здесь, по словам Б.Слуцкого, солдаты «дорвались до белобрысых баб». При этом «австрийки не оказались чрезмерно неподатливыми. Подавляющее большинство крестьянских девушек выходило замуж «испорченными». Солдаты-отпускники чувствовали себя, как у Христа за пазухой. В Вене наш гид, банковский чиновник, удивлялся настойчивости и нетерпеливости русских. Он полагал, что галантности достаточно, чтобы добиться у венки всего, чего хочется». То есть дело было не только в страхе, но и в неких особенностях национального менталитета и традиционного поведения.

    И вот наконец Германия. И женщины врага - матери, жены, дочери, сестры тех, кто с 1941-го по 1944-й год глумился над гражданским населением на оккупированной территории СССР. Какими же увидели их советские военнослужащие? Внешний вид немок, идущих в толпе беженцев, описан в дневнике Владимира Богомолова: «Женщины - старые и молодые - в шляпках, в платках тюрбаном и просто навесом, как у наших баб, в нарядных пальто с меховыми воротниками и в трепаной, непонятного покроя одежде. Многие женщины идут в темных очках, чтобы не щуриться от яркого майского солнца и тем предохранить лицо от морщин ...» Лев Копелев вспоминал о встрече в Алленштайне с эвакуированными берлинками: «На тротуаре две женщины. Замысловатые шляпки, у одной даже с вуалью. Добротные пальто, и сами гладкие, холеные». И приводил солдатские комментарии в их адрес: «курицы», «индюшки», «вот бы такую гладкую…»

    Как же вели себя немки при встрече с советскими войсками? В донесении зам. начальника Главного Политического управления Красной Армии Шикина в ЦК ВКП(б) Г.Ф.Александрову от 30 апреля 1945 г. об отношении гражданского населения Берлина к личному составу войск Красной Армии говорилось: «Как только наши части занимают тот или иной район города, жители начинают постепенно выходить на улицы, почти все они имеют на рукавах белые повязки. При встрече с нашими военнослужащими многие женщины поднимают руки вверх, плачут и трясутся от страха, но как только убеждаются в том, что бойцы и офицеры Красной Армии совсем не те, как им рисовала их фашистская пропаганда, этот страх быстро проходит, все больше и больше населения выходит на улицы и предлагает свои услуги, всячески стараясь подчеркнуть свое лояльное отношение к Красной Армии».

    Наибольшее впечатление на победителей произвела покорность и расчетливость немок. В этой связи стоит привести рассказ минометчика Н.А.Орлова, потрясенного поведением немок в 1945 г.: «Никто в минбате не убивал гражданских немцев. Наш особист был «германофил». Если бы такое случилось, то реакция карательных органов на подобный эксцесс была бы быстрой. По поводу насилия над немецкими женщинами. Мне кажется, что некоторые, рассказывая о таком явлении, немного «сгущают краски». У меня на памяти пример другого рода. Зашли в какой-то немецкий город, разместились в домах. Появляется «фрау», лет 45-ти и спрашивает «гера коменданта». Привели ее к Марченко. Она заявляет, что является ответственной по кварталу, и собрала 20 немецких женщин для сексуального (!!!) обслуживания русских солдат. Марченко немецкий язык понимал, а стоявшему рядом со мной замполиту Долгобородову я перевел смысл сказанного немкой. Реакция наших офицеров была гневной и матерной. Немку прогнали, вместе с ее готовым к обслуживанию «отрядом». Вообще немецкая покорность нас ошеломила. Ждали от немцев партизанской войны, диверсий. Но для этой нации порядок – «Орднунг» - превыше всего. Если ты победитель – то они «на задних лапках», причем осознанно и не по принуждению. Вот такая психология...».

    Аналогичный случай приводит в своих военных записках Давид Самойлов: «В Арендсфельде, где мы только что расположились, явилась небольшая толпа женщин с детьми. Ими предводительствовала огромная усатая немка лет пятидесяти - фрау Фридрих. Она заявила, что является представительницей мирного населения и просит зарегистрировать оставшихся жителей. Мы ответили, что это можно будет сделать, как только появится комендатура.

    Это невозможно, - сказала фрау Фридрих. - Здесь женщины и дети. Их надо зарегистрировать.

    Мирное население воплем и слезами подтвердило ее слова.

    Не зная, как поступить, я предложил им занять подвал дома, где мы разместились. И они успокоенные спустились в подвал и стали там размещаться в ожидании властей.

    Герр комиссар, - благодушно сказала мне фрау Фридрих (я носил кожаную куртку). - Мы понимаем, что у солдат есть маленькие потребности. Они готовы, - продолжала фрау Фридрих, - выделить им нескольких женщин помоложе для…

    Я не стал продолжать разговор с фрау Фридрих».

    После общения с жительницами Берлина 2 мая 1945 г. Владимир Богомолов записал в дневнике: «Входим в один из уцелевших домов. Все тихо, мертво. Стучим, просим открыть. Слышно, что в коридоре шепчутся, глухо и взволнованно переговариваются. Наконец дверь открывается. Сбившиеся в тесную группу женщины без возраста испуганно, низко и угодливо кланяются. Немецкие женщины нас боятся, им говорили, что советские солдаты, особенно азиаты, будут их насиловать и убивать... Страх и ненависть на их лицах. Но иногда кажется, что им нравится быть побежденными, - настолько предупредительно их поведение, так умильны их улыбки и сладки слова. В эти дни в ходу рассказы о том, как наш солдат зашел в немецкую квартиру, попросил напиться, а немка, едва его завидела, легла на диван и сняла трико».

    «Все немки развратны. Они ничего не имеют против того, чтобы с ними спали» , - такое мнение бытовало в советских войсках и подкреплялось не только многими наглядными примерами, но и их неприятными последствиями, которые вскоре обнаружили военные медики.

    Директива Военного Совета 1-го Белорусского фронта № 00343/Ш от 15 апреля 1945 г. гласила: «За время пребывания войск на территории противника резко возросли случаи венерических заболеваний среди военнослужащих. Изучение причин такого положения показывает, что среди немцев широко распространены венерические заболевания. Немцы перед отступлением, а также сейчас, на занятой нами территории, стали на путь искусственного заражения сифилисом и триппером немецких женщин, с тем, чтобы создать крупные очаги для распространения венерических заболеваний среди военнослужащих Красной Армии ».

    Военный совет 47-й армии 26 апреля 1945 г. сообщал, что «...В марте месяце число венерических заболеваний среди военнослужащих возросло по сравнению с февралем с.г. в четыре раза. ... Женская часть населения Германии в обследованных районах поражена на 8-15%. Имеются случаи, когда противником специально оставляются больные венерическими болезнями женщины-немки для заражения военнослужащих».

    Для реализации Постановления Военного Совета 1-го Белорусского фронта № 056 от 18 апреля 1945 г. по предупреждению венерических заболеваний в войсках 33-й армии была выпущена листовка следующего содержания:

    «Товарищи военнослужащие!

    Вас соблазняют немки, мужья которых обошли все публичные дома Европы, заразились сами и заразили своих немок.

    Перед вами и те немки, которые специально оставлены врагами, чтобы распространять венерические болезни и этим выводить воинов Красной Армии из строя.

    Надо понять, что близка наша победа над врагом и что скоро вы будете иметь возможность вернуться к своим семьям.

    Какими же глазами будет смотреть в глаза близким тот, кто привезет заразную болезнь?

    Разве можем мы, воины героической Красной Армии, быть источником заразных болезней в нашей стране? НЕТ! Ибо моральный облик воина Красной Армии должен быть так же чист, как облик его Родины и семьи!»

    Даже в воспоминаниях Льва Копелева, с гневом описывающего факты насилия и мародерства советских военнослужащих в Восточной Пруссии, встречаются строки, отражающие другую сторону «отношений» с местным населением: «Рассказывали о покорности, раболепстве, заискивании немцев: вот, мол, они какие, за буханку хлеба и жен и дочерей продают». Брезгливый тон, каким Копелев передает эти «рассказы», подразумевает их недостоверность. Однако они подтверждаются многими источниками.

    Владимир Гельфанд описал в дневнике свои ухаживания за немецкой девушкой (запись сделана через полгода после окончания войны, 26 октября 1945 г., но всё равно весьма характерна): «Хотелось вдоволь насладиться ласками хорошенькой Маргот – одних поцелуев и объятий было недостаточно. Ожидал большего, но не смел требовать и настаивать. Мать девушки осталась довольна мною. Еще бы! На алтарь доверия и расположения со стороны родных мною были принесены конфеты и масло, колбаса, дорогие немецкие сигареты. Уже половины этих продуктов достаточно, чтобы иметь полнейшее основание и право что угодно творить с дочерью на глазах матери, и та ничего не скажет против. Ибо продукты питания сегодня дороже даже жизни, и даже такой юной и милой чувственницы, как нежная красавица Маргот».

    Интересные дневниковые записи оставил австралийский военный корреспондент Осмар Уайт, который в 1944-1945 гг. находился в Европе в рядах 3-й американской армии под командой Джорджа Патона. Вот что он записал в Берлине в мае 1945 г., буквально через несколько дней после окончания штурма: «Я прошелся по ночным кабаре, начав с «Фемины» возле Потсдаммерплатц. Был теплый и влажный вечер. В воздухе стоял запах канализации и гниющих трупов. Фасад «Фемины» был покрыт футуристическими картинками обнаженной натуры и объявлениями на четырех языках. Танцевальный зал и ресторан были заполнены русскими, британскими и американскими офицерами, сопровождавшими женщин (или охотящимися за ними). Бутылка вина стоила 25 долларов, гамбургер из конины и картошки – 10 долларов, пачка американских сигарет – умопомрачительные 20 долларов. Щеки берлинских женщин были нарумянены, а губы накрашены так, что казалось, что это Гитлер выиграл войну. Многие женщины были в шелковых чулках. Дама-хозяйка вечера открыла концерт на немецком, русском, английском и французском языках. Это спровоцировало колкость со стороны капитана русской артиллерии, сидевшего рядом со мной. Он наклонился ко мне и сказал на приличном английском: «Такой быстрый переход от национального к интернациональному! Бомбы RAF – отличные профессора, не так ли?»

    Общее впечатление от европейских женщин, сложившееся у советских военнослужащих, - холеные и нарядные (в сравнении с измученными войной соотечественницами в полуголодном тылу, на освобожденных от оккупации землях, да и с одетыми в застиранные гимнастерки фронтовыми подругами), доступные, корыстные, распущенные либо трусливо покорные. Исключением стали югославки и болгарки. Суровые и аскетичные югославские партизанки воспринимались как товарищи по и считались неприкосновенными. А учитывая строгость нравов в югославской армии, «партизанские девушки, наверное, смотрели на ППЖ [походно-полевых жен], как на существа особенного, скверного сорта». О болгарках Борис Слуцкий вспоминал так: «...После украинского благодушия, после румынского разврата суровая недоступность болгарских женщин поразила наших людей. Почти никто не хвастался победами. Это была единственная страна, где офицеров на гулянье сопровождали очень часто мужчины, почти никогда - женщины. Позже болгары гордились, когда им рассказывали, что русские собираются вернуться в Болгарию за невестами - единственными в мире, оставшимися чистыми и нетронутыми».

    Приятное впечатление оставили о себе чешские красавицы, радостно встречавшие советских солдат-освободителей. Смущенные танкисты с покрытых маслом и пылью боевых машин, украшенных венками и цветами, говорили между собой: «…Нечто танк невеста, чтоб его убирать. А их девчата, знай себе, нацепляют. Хороший народ. Такого душевного народа давно не видел…» Дружелюбие и радушие чехов было искренним. «…- Если бы это было можно, я перецеловала бы всех солдат и офицеров Красной Армии за то, что они освободили мою Прагу, - под общий дружный и одобрительный смех сказала … работница пражского трамвая», - так описывал атмосферу в освобожденной чешской столице и настроения местных жителей 11 мая 1945 г. Борис Полевой.

    Но в остальных странах, через которые прошла армия победителей, женская часть населения не вызывала к себе уважения. «В Европе женщины сдались, изменили раньше всех… - писал Б.Слуцкий. - Меня всегда потрясала, сбивала с толку, дезориентировала легкость, позорная легкость любовных отношений. Порядочные женщины, безусловно, бескорыстные, походили на проституток – торопливой доступностью, стремлением избежать промежуточные этапы, неинтересом к мотивам, толкающим мужчину на сближение с ними. Подобно людям, из всего лексикона любовной лирики узнавшим три похабных слова, они сводили все дело к нескольким телодвижениям, вызывая обиду и презрение у самых желторотых из наших офицеров… Сдерживающими побуждениями служили совсем не этика, а боязнь заразиться, страх перед оглаской, перед беременностью», - и добавлял, что в условиях завоевания «всеобщая развращенность покрыла и скрыла особенную женскую развращенность, сделала ее невидной и нестыдной».

    Впрочем, среди мотивов, способствовавших распространению «международной любви», невзирая на все запреты и суровые приказы советского командования, было еще несколько: женское любопытство к «экзотическим» любовникам и невиданная щедрость русских к объекту своих симпатий, выгодно отличавшая их от прижимистых европейских мужчин.

    Младший лейтенант Даниил Златкин в самом конце войны оказался в Дании, на острове Борнгольм. В своем интервью он рассказывал, что интерес русских мужчин и европейских женщин друг к другу был обоюдный: «Мы не видели женщин, а надо было… А когда в Данию приехали, … это свободно, пожалуйста. Они хотели проверить, испытать, попробовать русского человека, что это такое, как это, и вроде получалось получше, чем у датчан. Почему? Мы были бескорыстны и добры… Я дарил коробку конфет в полстола, я дарил 100 роз незнакомой женщине … ко дню рождения…»

    При этом мало кто помышлял о серьезных отношениях, о браке, ввиду того, что советское руководство четко обозначило свою позицию в этом вопросе. В Постановлении Военного совета 4-го Украинского фронта от 12 апреля 1945 г. говорилось: «1. Разъяснить всем офицерам и всему личному составу войск фронта, что брак с женщинами-иностранками является незаконным и категорически запрещается. 2. О всех случаях вступления военнослужащих в брак с иностранками, а равно о связях наших людей с враждебными элементами иностранных государств доносить немедленно по команде для привлечения виновных к ответственности за потерю бдительности и нарушение советских законов». Директивное указание начальника Политуправления 1-го Белорусского фронта от 14 апреля 1945 г. гласило: «По сообщению начальника Главного управления кадров НКО, в адрес Центра продолжают поступать заявления от офицеров действующей армии с просьбой санкционировать браки с женщинами иностранных государств (польками, болгарками, чешками и др.). Подобные факты следует рассматривать как притупление бдительности и притупление патриотических чувств. Поэтому необходимо в политико-воспитательной работе обратить внимание на глубокое разъяснение недопустимости подобных актов со стороны офицеров Красной Армии. Разъяснить всему офицерскому составу, не понимающему бесперспективность таких браков, нецелесообразность женитьбы на иностранках, вплоть до прямого запрещения, и не допускать ни одного случая».

    И женщины не тешили себя иллюзиями относительно намерений своих кавалеров. «В начале 1945 года даже самые глупые венгерские крестьяночки не верили нашим обещаниям. Европеянки уже были осведомлены о том, что нам запрещают жениться на иностранках, и подозревали, что имеется аналогичный приказ также и о совместном появлении в ресторане, кино и т.п. Это не мешало им любить наших ловеласов, но придавало этой любви сугубо «оуайдумный» [плотский] характер», - писал Б.Слуцкий.

    В целом следует признать, что образ европейских женщин, сформировавшийся у воинов Красной армии в 1944-1945 гг., за редким исключением, оказался весьма далек от страдальческой фигуры с закованными в цепи руками, с надеждой взирающей с советского плаката «Европа будет свободной!».

     

    Примечания
    Слуцкий Б. Записки о войне. Стихотворения и баллады. СПб., 2000. С. 174.
    Там же. С. 46-48.
    Там же. С. 46-48.
    Смольников Ф.М. Воюем! Дневник фронтовика. Письма с фронта. М., 2000. С. 228-229.
    Слуцкий Б. Указ. соч. С. 110, 107.
    Там же. С. 177.
    Чухрай Г. Моя война. М.: Алгоритм, 2001. С. 258-259.
    Родин А. Три тысячи километров в седле.Дневники. М., 2000. С. 127.
    Самойлов Д. Люди одного варианта. Из военных записок // Аврора. 1990. № 2. С. 67.
    Там же. С. 70-71.
    Гельфанд В.Н. Дневники 1941-1946. http://militera.lib.ru/db/gelfand_vn/05.html
    Там же.
    Там же.
    Родин А. Три тысячи километров в седле. Дневники. М., 2000. С. 110.
    Там же. С. 122-123.
    Там же. С. 123.
    Центральный архив Министерства обороны РФ. Ф. 372. Оп. 6570. Д; 76. Л. 86.
    Слуцкий Б. Указ. соч. С. 125.
    Там же. С. 127-128.
    Богомолов В.О. Германия, Берлин. Весна 1945-го // Богомолов В.О. Жизнь моя, иль ты приснилась мне?.. М.: Журнал «Наш современник», №№ 10-12, 2005, № 1, 2006. http://militera.lib.ru/prose/russian/bogomolov_vo/03.html
    Копелев Л. Хранить вечно. В 2 кн. Кн.1: Части 1-4. М.: Терра, 2004. Гл. 11. http://lib.rus.ec/b/137774/read#t15
    Российский государственный архив социально-политической истории (далее - РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 125. Д. 321. Л. 10-12.
    Из интервью Н.А.Орлова на сайте «Я помню». http://www.iremember.ru/minometchiki/orlov-naum-aronovich/stranitsa-6.html
    Самойлов Д. Указ. соч. С. 88.
    Богомолов В.О. Жизнь моя, иль ты приснилась мне?.. // Наш современник. 2005. №№ 10-12; 2006. № 1. http://militera.lib.ru/prose/russian/bogomolov_vo/03.html
    Из Политдонесения о доведении до личного состава директивы тов. Сталина № 11072 от 20.04.1945 г. в 185 стрелковой дивизии. 26 апреля 1945 г. Цит. по: Богомолов В.О. Указ. соч. http://militera.lib.ru/prose/russian/bogomolov_vo/02.html
    Цит. по: Богомолов В.О. Указ. соч. http://militera.lib.ru/prose/russian/bogomolov_vo/02.html
    Там же.
    Там же.
    Государственный архив Российской Федерации. Ф. р-9401. Оп. 2. Д. 96. Л.203.
    Копелев Л. Указ. соч. Гл. 12. http://lib.rus.ec/b/137774/read#t15
    Гельфанд В.Н. Указ. соч.
    White Osmar. Conquerors" Road: An Eyewitness Account of Germany 1945. Cambridge University Press, 2003 . XVII, 221 pp. http://www.argo.net.au/andre/osmarwhite.html
    Слуцкий Б. Указ. соч. С. 99.
    Там же. С. 71.
    Полевой Б. Освобождение Праги // От Советского информбюро… Публицистика и очерки военных лет. 1941-1945. Т. 2. 1943-1945. М.: Издательство АПН, 1982. С. 439.
    Там же. С. 177-178.
    Там же. С. 180.
    Из интервью с Д.Ф.Златкиным от 16 июня 1997 г. // Личный архив.
    Цит. по: Богомолов В.О. Указ. соч. http://militera.lib.ru/prose/russian/bogomolov_vo/04.html
    Там же.
    Слуцкий Б. Указ. соч. С. 180-181.

     

    Статья подготовлена при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда, проект № 11-01-00363а.
    В оформлении использован советский плакат 1944 г. "Европа будет свободной!". Художник В. Корецкий

    © TENONA.RU

      

      

     

     

     

     

    Russisch 

    WIE DIE NAZIS KINDER IM KONZENTRATIONSLAGER SALASPILS MISSBRAUCHTEN. SCHRECKLICHE HISTORISCHE FAKTEN ÜBER KONZENTRATIONSLAGER
     
    March 29th, 2015
     

    Ich empfehle Ihnen, die sorgfältig ausgewählten Dokumente in den Materialien über die "Liberator-Gräueltaten" zu lesen.

    Wir haben kein moralisches Recht, eine Armee zu ehren, die sich durch die totale Vergewaltigung von Kindern vor den Augen ihrer Eltern, durch Massenmord und Folter an unschuldigen Zivilisten, durch Plünderungen und legalisierte Raubzüge völlig entehrt hat.

    Bereits auf der Krim begannen die "Befreier" mit Gräueltaten gegen die Bevölkerung (Vergewaltigung und Folter, gefolgt von der Tötung von Zivilisten). So bezeichnete der Befehlshaber der 4. ukrainischen Front, Armeegeneral Petrow, in einem Befehl vom 8. Juni 1944 "ungeheuerliche Tricks" der Soldaten der Front auf dem sowjetischen Territorium der Krim, "die sogar bis zu bewaffnetem Raub und Mord an den Einwohnern reichen".

    Im westlichen Weißrussland und in der Westukraine nahmen die Gräueltaten der "Befreier" zu, mehr noch in den baltischen Staaten, in Ungarn, Bulgarien, Rumänien und Jugoslawien, wo die Gewalttaten gegen die einheimische Bevölkerung grausame Ausmaße annahmen. Aber der totale Terror kam nach Polen. Dort kam es zu Massenvergewaltigungen polnischer Frauen und Mädchen, und die Truppenführung, die eine ablehnende Haltung gegenüber Polen hatte, drückte ein Auge zu.

    Daher ist es absolut unmöglich, diese Gräueltaten als "Rache an den Deutschen für die Besatzung" zu erklären. Die Polen haben sich nicht an der Besatzung beteiligt, wurden aber in fast gleichem Maße vergewaltigt wie die Deutschen. Die Erklärung muss also in etwas anderem zu finden sein.

    Sexualverbrechen wurden (nicht nur in Deutschland, sondern schon früher in Polen) nicht nur von Soldaten und Offizieren begangen, sondern auch von der höchsten Ebene der sowjetischen Armee - den Generälen. Viele sowjetische "Befreier"-Generäle vergewaltigten einheimische Mädchen. Ein typisches Beispiel: Generalmajor Berestow, Kommandeur der 331. Schützendivision, vergewaltigte am 2. Februar 1945 in Petershagen bei Preisis-Elai mit einem der ihn begleitenden Offiziere die Tochter einer einheimischen Bäuerin, die er zwang, ihm zu dienen, und ein polnisches Mädchen (S. 349 in dem zitierten Buch).

    Insgesamt waren fast alle sowjetischen Generäle in Ostdeutschland an Sexualverbrechen in besonders schwerer Form beteiligt: Vergewaltigung von Kindern, Vergewaltigung mit Gewalt und Verstümmelung (Abschneiden der Brüste, Quälen der weiblichen Genitalien mit verschiedenen Gegenständen, Ausstechen der Augen, Abschneiden der Zunge, Nageln usw.) - und die anschließende Ermordung der Opfer. Joachim Hoffman nennt auf der Grundlage von Dokumenten die wichtigsten Personen, die für solche Verbrechen verantwortlich oder daran beteiligt waren: Marschall Schukow, die Generäle Telegin, Kasakow, Rudenko, Malinin, Tschernjachowski, Chochlow, Rasbitsev, Glagolev, Karpenkow, Lachtarin, Rjapasow, Andrejew, Jastrebow, Tymtschik, Okorokow, Berestow, Paptschenko, Zaretski usw.

    Sie alle haben entweder persönlich Deutsche und Polinnen vergewaltigt oder waren mitschuldig daran, indem sie dies durch ihre Anweisungen an die Truppen zuließen und förderten und diese Sexualverbrechen vertuschten, was nach dem Strafgesetzbuch der UdSSR eine Straftat und einen Erschießungsartikel darstellt.

    Nach den niedrigsten Schätzungen der aktuellen BRD-Forschung haben sowjetische Soldaten und Offiziere im Winter 1944 und im Frühjahr 1945 in den von ihnen besetzten Gebieten 120.000 Zivilisten ermordet (in der Regel durch Vergewaltigung von Frauen und Kindern und durch Folter) (dies waren nicht die Todesopfer der Kämpfe!). Weitere 200.000 unschuldige Zivilisten wurden in den sowjetischen Lagern getötet, und über 250.000 starben bei der Deportation in die sowjetische Arbeitssklaverei, die am 3. Februar 1945 begann. Und unendlich viele starben an der Besatzungspolitik der "Blockade - als Rache für die Blockade von Leningrad" (allein in Königsberg starben in einem halben Jahr 90.000 Menschen an Hunger und unmenschlichen Bedingungen der "künstlichen Blockade" während der Besatzung).

    Ich möchte daran erinnern, dass Stalin den Soldaten ab Oktober 1944 erlaubte, Pakete mit Trophäen nach Hause zu schicken (Generäle - 16 kg, Offiziere - 10 kg, Unteroffiziere und Gefreite - 5 kg). Wie die Briefe von der Front beweisen, wurde dies so verstanden, dass "Plünderungen von der obersten Führung unmissverständlich erlaubt wurden".

    Gleichzeitig erlaubte die Führung den Soldaten, alle Frauen zu vergewaltigen. So verkündete der Kommandeur der 153. Schützendivision, Eliseev, Anfang Oktober 1944 vor den Truppen:

    "Wir marschieren in Ostpreußen ein. Die Männer und Offiziere der Roten Armee haben folgende Rechte: 1) Vernichtung aller Deutschen. 2) Beschlagnahme von Eigentum. 3) Vergewaltigung von Frauen. 4) Raubüberfall. 5) ROA-Soldaten dürfen nicht gefangen genommen werden. Es lohnt sich nicht, eine einzige Kugel auf sie zu verschwenden. Sie werden niedergeknüppelt oder mit Füßen getreten. (BA-MA, RH 2/2684, 18.11.1944)

    Der oberste Marodeur der sowjetischen Armee war Marschall G.K. Schukow, der die Kapitulation der deutschen Wehrmacht annahm. Als er bei Stalin in Ungnade fiel und auf den Posten des Kommandanten des Militärbezirks Odessa versetzt wurde, berichtete der stellvertretende Verteidigungsminister Bulganin im August 1946 in einem Brief an Stalin, dass die Zollbehörden sieben Eisenbahnwaggons "mit insgesamt 85 Kisten Albin-May-Möbeln aus Deutschland" zurückgehalten hätten, die für Schukows persönlichen Bedarf nach Odessa transportiert werden sollten. In einem weiteren Bericht an Stalin im Januar 1948 berichtete der Generaloberst der Staatssicherheit Abakumov, dass bei einer "geheimen Durchsuchung" in Schukows Moskauer Wohnung und in seiner Datscha eine große Menge an Raubgut entdeckt worden sei. Im Einzelnen wurden aufgelistet: 24 Golduhren, 15 Goldketten mit Anhängern, Goldringe und anderer Schmuck, 4000 Meter Woll- und Seidenstoffe, über 300 Zobel-, Fuchs- und Karakulafelle, 44 wertvolle Teppiche und Wandteppiche, einige aus Potsdam und anderen Schlössern, 55 teure Gemälde sowie Kisten mit Porzellan, 2 Kisten mit Silberwaren und 20 Jagdgewehre.


    Am 12. Januar 1948 gab Schukow in einem Brief an das Politbüromitglied Schdanow diese Plünderungen zu, vergaß aber aus irgendeinem Grund, darüber in seinen Memoiren "Erinnerungen und Überlegungen" zu schreiben.

    Manchmal scheint der Sadismus der "Befreier" schwer zu verstehen zu sein. Hier ist zum Beispiel nur eine der unten aufgeführten Episoden. Kaum waren die sowjetischen Einheiten am 26. Oktober 1944 in deutsches Gebiet eingedrungen, begannen sie unfassbare Gräueltaten zu begehen. Soldaten und Offiziere des 93. Schützenkorps der 43. Armee der 1. baltischen Front nagelten in einem Herrenhaus 5 Kinder mit der Zunge an den Tisch und ließen sie in dieser Position sterben. Warum? Wer von den "Befreiern" dachte an eine solch sadistische Hinrichtung von Kindern? Und waren diese "Befreier" überhaupt geistig normal und keine sadistischen Psychopathen?

    Auszug aus Joachim Hoffmann, Stalins Vernichtungskrieg (Moskau, AST, 2006. S. 321-347).

    Ermutigt durch die sowjetische Militärpropaganda und die Kommandostrukturen der Roten Armee begannen Soldaten der 16. Garde-Schützen-Division des 2. Garde-Panzerkorps der 11. Gardearmee in der letzten Oktoberdekade 1944 mit dem Abschlachten der bäuerlichen Bevölkerung in einem Vorposten südlich von Gumbinnen. An diesem Ort konnten die Deutschen, nachdem sie ihn zurückerobert hatten, ausnahmsweise genauere Untersuchungen durchführen. Allein in Nemmersdorf wurden mindestens 72 Männer, Frauen und Kinder ermordet, Frauen und sogar Mädchen wurden vorher vergewaltigt, mehrere Frauen wurden an das Scheunentor genagelt. Nicht weit davon entfernt starben zahlreiche deutsche und französische Kriegsgefangene, die sich noch in deutscher Gefangenschaft befanden, durch die Hand der sowjetischen Mörder. Überall in den umliegenden Städten und Dörfern wurden die Leichen der brutal ermordeten Einwohner gefunden - zum Beispiel in Banfeld, Gut Teichhof, Alt Wustervitz (dort wurden auch die Überreste mehrerer lebendig Verbrannter in der Scheune gefunden) und anderswo. "Die Leichen von Zivilisten lagen in Massen am Straßenrand und in den Höfen der Häuser... - Oberleutnant Dr. Amberger berichtet: "Ich habe vor allem viele Frauen gesehen, die... Vergewaltigt und mit Kugeln in den Hinterkopf getötet, teilweise lagen daneben auch ermordete Kinder".

    Artillerist Erich Cercus vom 121. Artillerieregiment berichtete bei seiner militärischen Vernehmung über seine Beobachtungen in Schillmeischen bei Heydekrug im Memelgebiet, das am 26. Oktober 1944 von Einheiten des 93. Schützenkorps der 43. "Bei der Scheune fand ich meinen Vater mit einem Einschussloch im Hinterkopf auf dem Boden liegend... Im selben Raum lagen ein Mann und eine Frau, die Hände auf dem Rücken gefesselt und beide mit demselben Strick aneinander gebunden... In einem anderen Herrenhaus sahen wir 5 Kinder, die mit ihren Zungen an einen großen Tisch genagelt waren. Trotz intensiver Suche fand ich keine Spur von meiner Mutter... Auf dem Weg dorthin sahen wir 5 Mädchen, die mit einem Strick gefesselt waren, deren Kleidung fast vollständig entfernt war und deren Rücken stark aufgerissen war. Es sah so aus, als wären die Mädchen ziemlich weit über den Boden geschleift worden. Wir sahen auch mehrere Waggons, die am Straßenrand völlig zerquetscht wurden.

    Es ist unmöglich, all die grausamen Details zu schildern, geschweige denn ein vollständiges Bild des Geschehens zu zeichnen. Was die Rote Armee auch nach der erneuten Offensive im Januar 1945 in den Ostprovinzen anrichtete, sollen einige ausgewählte Beispiele verdeutlichen: Das Bundesarchiv veröffentlichte in seinem Bericht vom 28. Mai 1974 über "Vertreibung und Verbrechen im Exil" genaue Daten aus den so genannten Sammelblättern über Gräueltaten in zwei ausgewählten Kreisen, nämlich im ostpreußischen Grenzkreis Johannisburg und im schlesischen Grenzkreis Oppeln [heute Opole, Polen]. Nach diesen amtlichen Ermittlungen stach im Kreis Johannisburg, im Abschnitt der 50. Armee der 2. weißrussischen Front, neben anderen unzähligen Morden der Mord vom 24. Januar 1945 hervor. 120 (nach anderen Berichten 97) Zivilisten sowie mehrere deutsche Soldaten und französische Kriegsgefangene aus einem Flüchtlingskonvoi an der Straße Nickelsberg - Herzogdorf südlich von Arys [heute Ozysz, Polen]. In der Nähe der Straße Stollendorf - Arys wurden 32 Flüchtlinge erschossen, und in der Nähe der Straße Arys - Drigelsdorf bei Schlagacruig wurden am 1. Februar etwa 50 Personen, meist Kinder und Jugendliche, von einem sowjetischen Offizier erschossen und in Flüchtlingswagen von ihren Eltern und Verwandten weggeholt. In der Nähe von Groß Rosen (Groß Rosensko) verbrannten die Sowjets Ende Januar 1945 etwa 30 Menschen bei lebendigem Leib in einem Feldschuppen. Ein Zeuge sah "eine Leiche nach der anderen auf der Straße nach Arys liegen". In Arys selbst gab es "eine große Anzahl von Erschießungen", offenbar an einer Sammelstelle, und im NKWD-Folterkeller gab es "Folterungen der grausamsten Art" bis hin zum Tod.

    Im schlesischen Bezirk Oppeln töteten Soldaten des 32. und 34. Garde-Schützenkorps der 5. Gardearmee der 1. ukrainischen Front bis Ende Januar 1945 mindestens 1.264 deutsche Zivilisten. Ein Teil ihres Schicksals blieb auch den russischen Ostrobaitern nicht erspart, von denen die meisten zur Arbeit nach Deutschland zwangsdeportiert wurden, sowie den sowjetischen Kriegsgefangenen in deutscher Gefangenschaft. In Oppeln wurden sie auf einem öffentlichen Platz zusammengetrieben und nach einer kurzen Propagandarede unterbrochen. Ähnliches ist im Lager Kruppamühle der Osterbaiter in der Nähe des Flusses Malapane [Mala Panev] in Oberschlesien zu beobachten. Am 20. Januar 1945, nachdem sowjetische Panzer das Lager erreicht hatten, wurden mehrere hundert russische Männer, Frauen und Kinder zusammengetrieben und als "Verräter" und "Kollaborateure der Nazis" mit Maschinengewehren erschossen oder mit den Ketten von Panzern zermalmt. In Gottesdorf erschossen sowjetische Soldaten am 23. Januar etwa 270 Einwohner, darunter kleine Kinder und 20-40 Mitglieder der Marianischen Bruderschaft. In Karlsruhe [heute Pokuy, Polen] wurden 110 Einwohner erschossen, darunter die Bewohner des Annin-Waisenhauses, in Kuppe 60-70 Einwohner, darunter auch die Bewohner eines Pflegeheims und ein Pfarrer, der Frauen vor Vergewaltigungen schützen wollte, und so weiter in anderen Orten. Doch Johannisburg und Oppeln waren nur zwei von vielen Landkreisen in den Ostprovinzen des Deutschen Reiches, die 1945 von Einheiten der Roten Armee besetzt wurden.

    Die Abteilung "Fremde Heere Ost" des Generalstabs des Heeres stellte auf der Grundlage von Berichten der Feldkommandos mehrere Listen über "Völkerrechtsverletzungen und Gräueltaten der Roten Armee in den besetzten deutschen Gebieten" zusammen, die zwar ebenfalls kein Gesamtbild ergaben, aber viele sowjetische Gräueltaten in der jüngsten Vergangenheit einigermaßen zuverlässig dokumentierten. So meldete die Heeresgruppe A am 20. Januar 1945, dass alle Bewohner der neu besetzten Ortschaften Reichtal und Glausche bei Namslau [heute Namslau, Polen] von den sowjetischen Soldaten des 9. mechanisierten Korps der 3. Am 22. Januar 1945, so ein Bericht der Heeresgruppe Mitte, überholten Panzer des 2. Gardepanzerkorps in der Nähe von Grunhein im Kreis Velau [heute Znamensk, Russland] eine 4 km lange Kolonne von Flüchtlingen, "meist Frauen und Kinder", und "der Rest wurde von Maschinengewehrschützen niedergelegt". Ähnliches geschah am selben Tag unweit davon, in der Nähe von Gertlauken, wo 50 Menschen aus der Flüchtlingskolonne von sowjetischen Soldaten getötet wurden, teilweise mit Schüssen in den Hinterkopf.

    In Westpreußen wurde Ende Januar an einem nicht näher bezeichneten Ort ein langer Konvoi von Flüchtlingen ebenfalls von fortgeschrittenen sowjetischen Panzereinheiten überholt. Wie mehrere weibliche Überlebende berichten, übergossen die Panzerfahrer (der 5. Garde-Panzerarmee) die Pferde und Wagen mit Benzin und setzten sie in Brand: "Einige Zivilisten, vor allem Frauen und Kinder, sprangen von den Wagen und versuchten, sich zu retten, einige glichen bereits lebenden Fackeln. Daraufhin eröffneten die Bolschewiki das Feuer. Nur wenige konnten entkommen". Ende Januar 1945 griffen Panzer der 5. Gardepanzerarmee in Plonen eine Flüchtlingskolonne an und erschossen sie. Alle Frauen im Alter von 13 bis 60 Jahren aus dieser Siedlung in der Nähe von Elbing [heute Elbląg, Polen] wurden von der Roten Armee "auf brutalste Art und Weise" vergewaltigt. Deutsche Soldaten einer Panzeraufklärungskompanie fanden eine Frau mit einem von einem Bajonett aufgerissenen Unterleib und eine andere junge Frau mit zerschmettertem Gesicht auf einer Holzpritsche. Auch in Maislatain bei Elbing wurden zerstörte und geplünderte Flüchtlingswaggons auf beiden Seiten der Straße sowie Leichen von Insassen gefunden, die nebeneinander in einem Straßengraben lagen.

    Überall aus den östlichen Provinzen, z.B. aus dem Einsatzgebiet der sowjetischen 2. Gardepanzerarmee, wurde die gezielte Zerstörung von Flüchtlingswagen, die entlang der Straßen standen und als solche gut erkennbar waren, durch Raupen oder Beschuss gemeldet. Im Kreis Waldrode wurden am 18. und 19. Januar 1945 an mehreren Stellen solche Kolonnen gestoppt, angegriffen und teilweise zerstört, "gefallene Frauen und Kinder wurden erschossen oder zerquetscht" oder, wie es in einem anderen Bericht heißt, "die meisten Frauen und Kinder wurden getötet". Sowjetische Panzer beschossen einen deutschen Krankentransport bei Waldrode mit Kanonen und Maschinengewehren, mit dem Ergebnis, dass "von 1.000 Verwundeten nur 80 gerettet werden konnten". Darüber hinaus gibt es Berichte über sowjetische Panzer, die Flüchtlingskonvois aus Schauerkirch, Gombin, wo etwa 800 Frauen und Kinder aus Ditfurt-Filene und anderen Orten "getötet" wurden, angriffen. Mehrere solcher Waggons wurden am 19. Januar 1945 eingeholt und in der Nähe von Brest, südlich von Torn [heute Brzesz-Kujawski bzw. Torun, Polen], im damaligen Wartegau, wurden die Insassen, meist Frauen und Kinder, erschossen. Einem Bericht vom 1. Februar 1945 zufolge wurden in diesem Gebiet innerhalb von drei Tagen "von etwa 8.000 Personen etwa 4.500 Frauen und Kinder getötet, der Rest wurde völlig zerstreut, es ist anzunehmen, dass die meisten von ihnen auf ähnliche Weise vernichtet wurden.

    SILESIEN

    In der Nähe der Reichsgrenze, westlich von Veliuni, übergossen sowjetische Soldaten der 1. ukrainischen Front die Flüchtlingswaggons mit Benzin und verbrannten sie mitsamt ihren Insassen. Auf den Straßen lagen unzählige Leichen deutscher Männer, Frauen und Kinder, teilweise verstümmelt, mit durchgeschnittener Kehle, herausgeschnittener Zunge und aufgerissenem Bauch. Ebenfalls westlich von Wielunie wurden 25 Mitarbeiter (Frontarbeiter) der Organisation Todt von Panzerbesatzungen der 3. Auch in Heinersdorf wurden alle Männer erschossen, Frauen wurden von sowjetischen Soldaten vergewaltigt, und in Kunzendorf wurden 25-30 Männer des Volkssturms in den Hinterkopf geschossen. Auch in Glausch bei Namslau wurden 18 Männer, "darunter Männer des Volkssturms und Krankenschwestern", von Mördern, Soldaten der 59er Armee, getötet. In Beatengof bei Olau [heute Olawa, Polen] wurden alle Männer durch Schüsse in den Hinterkopf ermordet aufgefunden, nachdem sie das Haus wiederbesetzt hatten. Bei den Tätern handelte es sich um Angehörige der 5. Garde-Armee.

    In Grünberg [heute Zielona Góra, Polen] wurden 8 Familien von Angehörigen des 9. Garde-Panzerkorps ermordet. Das Gut Tannenfeld bei Grottkau [heute Grodków, Polen] war Schauplatz grausamer Verbrechen. Dort vergewaltigten die Rotarmisten der 229. Schützendivision zwei Mädchen und ermordeten und misshandelten sie anschließend. Einem Mann wurden die Augen ausgestochen und die Zunge herausgeschnitten. Das Gleiche geschah mit einer 43-jährigen Polin, die anschließend zu Tode gefoltert wurde.

    In Alt-Grotkau töteten die Soldaten derselben Division 14 Kriegsgefangene, schlugen ihnen die Köpfe ab, stachen ihnen die Augen aus und zermalmten sie mit Panzern. Die Rotarmisten derselben Schützendivision waren auch für die Gräueltaten in Schwarzengrund bei Grottkau verantwortlich. Sie vergewaltigten Frauen, darunter Klosterschwestern, erschossen den Bauern Kalert, rissen seiner Frau den Bauch auf und hackten ihr die Hände ab, erschossen den Bauern Christoph und seinen Sohn sowie ein junges Mädchen. Auf dem Gut Eisdorf bei Merzdorf stachen die sowjetischen Soldaten der 5. Gardearmee einem alten Mann und einer alten Frau, vermutlich einem Ehepaar, die Augen aus und schnitten ihnen Nasen und Finger ab. In der Nähe wurden 11 verwundete Soldaten der Luftwaffe brutal ermordet aufgefunden. Auch in Gutherstadt bei Glogau [heute Pugów, Polen] wurden 21 deutsche Kriegsgefangene gefunden, die von Rotarmisten der 4. Im Dorf Heslicht in der Nähe von Strzegau [heute Strzegom, Polen] wurden alle Frauen nacheinander von Rotarmisten des 9. Maria Heinke fand ihren Mann, der noch schwache Lebenszeichen von sich gab, sterbend im sowjetischen Wachhaus. Eine medizinische Untersuchung ergab, dass ihm die Augen ausgestochen, die Zunge herausgeschnitten, der Arm mehrfach gebrochen und der Schädel zertrümmert worden war.

    Soldaten des 7. Gardepanzerkorps in Ossig bei Strigau vergewaltigten Frauen, töteten 6-7 Mädchen, erschossen 12 Bauern und begingen ähnliche schwere Verbrechen in Hertwisswaldau bei Jauer [heute Jawor, Polen]. In Lignica [heute Legnica, Polen] wurden die Leichen zahlreicher Zivilisten gefunden, die von sowjetischen Soldaten der 6. In der Stadt Kostenblut in der Nähe von Neumarkt [heute Sjroda-Sląska, Polen], die von Einheiten des 7. Gardepanzerkorps eingenommen wurde, wurden Frauen und Mädchen vergewaltigt, darunter eine schwangere Mutter von acht Kindern. Ihr Bruder, der versuchte, für sie einzutreten, wurde erschossen. Alle ausländischen Kriegsgefangenen wurden erschossen, ebenso wie 6 Männer und 3 Frauen. Auch die katholischen Krankenschwestern in den Krankenhäusern entkamen den Massenvergewaltigungen nicht.

    Pilgramsdorf in der Nähe von Goldberg [heute Zlotorya in Polen] war Schauplatz zahlreicher Morde, Vergewaltigungen und Brandanschläge durch Angehörige der Motorisierten Schützenbrigade der 23. In Beralsdorf, einem Vorort von Lauban [heute Luban, Polen], wurden 39 noch verbliebene Frauen von sowjetischen Soldaten des 7. Garde-Panzerkorps "auf das Gröbste entstellt", einer Frau wurde in den Unterkiefer geschossen, sie wurde in einen Keller gesperrt und einige Tage später, als sie schwer an Fieber erkrankt war, von drei Rotarmisten nacheinander "mit vorgehaltener Waffe auf brutalste Weise vergewaltigt".

    BRANDENBURG (hauptsächlich Neumark und Sternberger Land)

    Ein allgemeines Bild über die Behandlung der Bevölkerung in den östlichen Teilen Brandenburgs vermittelt ein Bericht der russischen Agenten Danilow und Tschirschin, der vom 24. Februar bis zum 1. März 1945 von der 103. Frontnachrichtenabteilung übermittelt wurde: Demnach wurden alle Deutschen ab 12 Jahren gnadenlos beim Bau von Befestigungsanlagen eingesetzt, der nicht benötigte Teil der Bevölkerung wurde in den Osten geschickt, und die älteren Menschen wurden zum Hungertod verurteilt. In Zorau [heute Zhary, Polen] sahen Danilov und Chirshin "eine Masse von Leichen von Frauen und Männern... getötet (erstochen) und erschossen (in den Hinterkopf und ins Herz geschossen), auf den Straßen, in Höfen und in Häusern liegend". Einem sowjetischen Offizier zufolge, der selbst über das Ausmaß des Terrors empört war, wurden "alle Frauen und Mädchen, unabhängig von ihrem Alter, gnadenlos vergewaltigt". Und in Skampa bei Ciullichau (heute Skompa bzw. Sulechów, Polen) entfesselten sowjetische Soldaten der 33. Armee einen "schrecklichen blutigen Terror". In fast allen Häusern lagen "die erdrosselten Körper von Frauen, Kindern und alten Menschen". Nicht weit von Skampe, an der Straße nach Renchen [Benchen, heute Zbąszyń, Polen], wurden die Leichen eines Mannes und einer Frau gefunden. Der Unterleib der Frau war aufgerissen, der Fötus herausgerissen und das Loch in ihrem Unterleib mit Unrat und Stroh gefüllt worden. In der Nähe lagen die Leichen von drei erhängten Männern des Volkssturms.

    In Kaj bei Züllichau schossen die Soldaten derselben Armee Verwundete in den Hinterkopf sowie Frauen und Kinder aus einem Wagenzug. Die Stadt Neu Benchen [heute Zbonszyczek, Polen] wurde von der Roten Armee geplündert und anschließend vorsätzlich in Brand gesetzt. An der Straße Schwybus [heute Swiebodzin, Polen] - Frankfurt erschossen die Rotarmisten der 69. Armee Zivilisten, darunter auch Frauen und Kinder, so dass die Leichen "übereinander lagen". In Alt Drewitz bei Kalenzig erschossen Angehörige der 1. Gardepanzerarmee einen Sanitätsmajor, einen Major und einen Sanitätssoldaten und eröffneten gleichzeitig das Feuer auf amerikanische Kriegsgefangene, die aus dem Basislager Alt Drewitz zurückkehrten, wobei 20-30 von ihnen verwundet und eine unbekannte Zahl getötet wurden. An der Straße vor Groß-Blumberg (an der Oder) lagen in Gruppen von 5-10 Personen die Leichen von etwa 40 deutschen Soldaten, die in den Kopf oder in den Hinterkopf geschossen und dann ausgeraubt worden waren. In Reppen wurden alle Männer eines vorbeifahrenden Flüchtlingskonvois von sowjetischen Soldaten der 19. Armee erschossen und Frauen vergewaltigt. In Gassen bei Sommerfeld [heute Jasen bzw. Lubsko, Polen] schossen Panzer des 6. Guards Mechanized Corps wahllos auf Zivilisten. In Massin bei Landsberg [heute Gorzów Wielkopolski, Polen] erschossen Soldaten der 5. Schockarmee eine unbekannte Zahl von Einwohnern, vergewaltigten Frauen und Minderjährige und plünderten ihr Eigentum. In einer unbekannten Siedlung bei Landsberg erschossen Angehörige der 331. Infanteriedivision 8 männliche Zivilisten und raubten sie zuvor aus.

    Als Einheiten des sowjetischen 11. Panzerkorps und des 4. Garde-Schützenkorps Anfang Februar plötzlich in die Stadt Lebus westlich der Oder eindrangen, begannen sie sofort mit Raubüberfällen auf die Einwohner, wobei mehrere Zivilisten erschossen wurden. Soldaten der Roten Armee vergewaltigten Frauen und Mädchen, von denen zwei mit Gewehrkolben zu Tode geprügelt wurden. Der unerwartete Durchbruch der sowjetischen Truppen in Richtung Oder und in Orten jenseits der Oder war ein Alptraum für unzählige Einwohner und deutsche Soldaten. In Groß Neuendorf (an der Oder) wurden 10 deutsche Kriegsgefangene in einer Scheune eingesperrt und von sowjetischen Soldaten (offenbar von der 1. Gardepanzerarmee) mit Maschinengewehren getötet. In Rheitwein und Trettin erschossen Soldaten (wahrscheinlich der 8. Gardearmee) alle deutschen Soldaten, Polizisten und andere "Faschisten" sowie ganze Familien, in deren Häusern Wehrmachtssoldaten Zuflucht gefunden haben könnten. In Wiesenau bei Frankfurt wurden zwei Frauen im Alter von 65 und 55 Jahren tot aufgefunden, nachdem sie stundenlang vergewaltigt worden waren. In Ceden [heute Cedynia, Polen] erschoss eine sowjetische Frau in einer Offiziersuniform des 5. Garde-Panzerkorps ein Kaufmannsehepaar. Und in Genschmar töteten sowjetische Soldaten einen Gutsbesitzer, einen Gutsverwalter und drei Arbeiter.

    Am 9. Februar 1945 eroberte die Kampfgruppe der Wlassow-Armee unter der Führung von Oberst Sacharow von der RAA mit deutscher Unterstützung die Siedlungen Neulevin und Kerstenbruch im Oderknie zurück. Nach dem deutschen Bericht vom 15. März 1945 war die Bevölkerung beider Orte "den furchtbarsten Misshandlungen ausgesetzt" und stand danach "unter dem schrecklichen Eindruck des blutigen sowjetischen Terrors". In Neulevin wurde der Bürgermeister erschossen aufgefunden, ebenso wie ein Wehrmachtssoldat, der auf Urlaub war. In einer Scheune lagen die Leichen von drei geschändeten und ermordeten Frauen, von denen zwei an den Beinen gefesselt waren. Eine deutsche Frau lag erschossen vor der Tür ihres Hauses. Ein älteres Ehepaar war erwürgt worden. Soldaten des Panzerkorps der 9. Garde wurden als Täter identifiziert, ebenso wie im nahe gelegenen Dorf Neubarnim. Neunzehn Bewohner wurden in Neubarnim tot aufgefunden. Die Leiche der Gastwirtin war verstümmelt, ihre Beine mit Draht gefesselt. Hier wie an anderen Orten wurden Frauen und Mädchen geschändet, in Kerstenbruch wurde sogar eine 71-jährige Frau mit amputierten Beinen ermordet. Plünderungen und mutwillige Zerstörungen vervollständigen das Bild der Gewaltverbrechen der sowjetischen Truppen in diesen Dörfern des Oderbogens wie auch in den anderen deutschen Ostgebieten.

    POMERANIEN

    Aus Pommern gingen im Februar 1945 nur relativ wenige Meldungen ein, da die Durchbruchskämpfe dort erst Ende des Monats richtig begannen. Ein Bericht des georgischen Leutnants Berakaschwili, der vom georgischen Verbindungsstab in die Junkerschule in Posen [heute Poznan, Polen] geschickt wurde, dort mit anderen Offizieren von Freiwilligeneinheiten an der Verteidigung der Festung teilnahm und sich in Richtung Stettin [heute Szczecin, Polen] aufmachte, vermittelt jedoch einige Eindrücke vom Gebiet südöstlich von Stettin. ...Die Straßen waren oft von Soldaten und Zivilisten gesäumt, denen in den Hinterkopf geschossen wurde, "immer halb bekleidet und auf jeden Fall ohne Stiefel". Leutnant Berakaschwili wurde Zeuge der brutalen Vergewaltigung einer Bäuerin im Beisein schreiender Kinder in der Nähe von Schwarzenberg und fand überall Spuren von Plünderung und Zerstörung. "Schrecklich zerstört" war die Stadt Ban [heute Bane, Polen], in deren Straßen "viele Leichen von Zivilisten" lagen, die, wie die Rote Armee erklärte, von ihr "zur Vergeltung" getötet worden waren.

    Die Situation in den Siedlungen um Piritz [heute Pyrzice, Polen] bestätigte diese Beobachtungen voll und ganz. In Billerbeck wurden der Gutsbesitzer sowie die Alten und Kranken erschossen, Frauen und Mädchen ab 10 Jahren vergewaltigt, Wohnungen ausgeraubt und die übrigen Bewohner verschleppt. Auf dem Gut Brederlove schändete die Rote Armee Frauen und Mädchen, von denen eine später erschossen wurde, ebenso wie die Frau eines fliehenden Wehrmachtsurlaubers. In Köselitz wurden ein Kreisleiter, ein Bauer und ein beurlaubter Leutnant ermordet, in Eichelshagen ein Volksgruppenführer der NSDAP und eine sechsköpfige Bauernfamilie. Bei den Tätern handelte es sich in allen Fällen um Angehörige der 61sten Armee. Ähnliches geschah in den Dörfern um Greifenhagen [heute Gryfino, Polen], südlich von Stettin. In Jedersdorf zum Beispiel erschossen Soldaten der 2. Gardepanzerarmee 10 evakuierte Frauen und einen 15-jährigen jungen Mann, töteten die noch lebenden Opfer mit Bajonetten und Pistolenschüssen und "massakrierten" ganze Familien mit kleinen Kindern.

    In Rorsdorf erschossen die sowjetischen Soldaten viele Einwohner, darunter auch einen verwundeten Kriegsdienstverweigerer. Frauen und Mädchen wurden geschändet und dann teilweise auch getötet. In Groß-Zilbere bei Kallis vergewaltigten Rotarmisten des 7. Garde-Kavalleriekorps eine junge Frau mit einem Besenstiel, schnitten ihr die linke Brust ab und zertrümmerten ihren Schädel. In Preisis Friedland erschossen sowjetische Soldaten der 52. Garde-Schützen-Division 8 Männer und 2 Frauen und vergewaltigten 34 Frauen und Mädchen. Der Kommandeur des deutschen Pionier- und Panzerbataillons der 7. Panzerdivision berichtete von dem grausigen Ereignis. Ende Februar 1945 trieben sowjetische Offiziere der 1. (oder 160.) Schützendivision nördlich von Konitz mehrere Kinder im Alter von 10-12 Jahren zur Aufklärung in ein Minenfeld. Die deutschen Soldaten hörten die "kläglichen Schreie" von Kindern, die durch explodierende Minen schwer verwundet wurden und "kraftlos aus ihren zerfetzten Körpern bluteten".

    OSTPREUSSEN


    Und in Ostpreußen, wo schwere Kämpfe stattfanden, gingen die Gräueltaten im Februar 1945 mit unerbittlicher Gewalt weiter... So töteten Soldaten der 1. Gardepanzerarmee in der Nähe der Straße bei Landsberg deutsche Soldaten und Zivilisten mit Bajonettstößen, Gewehrkolben und Schüssen aus nächster Nähe und wurden teilweise niedergemetzelt. In Landsberg trieben die sowjetischen Soldaten der 331. Schützendivision die fassungslose Bevölkerung, darunter auch Frauen und Kinder, in die Keller, setzten Häuser in Brand und begannen, auf die in Panik fliehenden Menschen zu schießen. Viele wurden lebendig verbrannt. In einem Dorf an der Straße Landsberg - Heilsberg hatten Soldaten der gleichen Division 37 Frauen und Mädchen sechs Tage und Nächte lang in einem Keller eingesperrt, teilweise angekettet und mit Hilfe von Offizieren mehrmals täglich vergewaltigt. Zwei der sowjetischen Offiziere schnitten zwei Frauen aufgrund verzweifelter Schreie vor aller Augen mit einem "halbrunden Messer" die Zunge heraus. Zwei weitere Frauen hatten die Arme übereinander verschränkt und waren mit Bajonetten am Boden befestigt. Den deutschen Panzersoldaten gelang es schließlich, nur wenige der Unglücklichen zu befreien, 20 Frauen starben an den Misshandlungen.

    In Hanshagen bei Preisisch Eylau [heute Bagrationovsk, Russland] erschossen Rotarmisten der 331. Schützendivision zwei Mütter, die sich gegen die Vergewaltigung ihrer Töchter wehrten, und einen Vater, dessen Tochter aus der Küche gezerrt und gleichzeitig von einem sowjetischen Offizier vergewaltigt wurde. Auch ein Lehrerehepaar mit drei Kindern, ein nicht identifiziertes Flüchtlingsmädchen, ein Gastwirt und ein Bauer, dessen 21-jährige Tochter vergewaltigt wurde, wurden getötet. In Petershagen bei Preisisch-Eylau wurden zwei Männer und ein 16-jähriger Junge namens Richard von Hoffmann von Soldaten dieser Division getötet und Frauen und Mädchen brutal vergewaltigt.

    Heute bemerkte Tatiana Tolstaya (Mutter eines Bloggers und angebliche Schriftstellerin) patriotisch:

    "Ich denke: Wenn russische Soldaten Millionen von Deutschen vergewaltigt haben, wie uns hier erzählt wird, dann müssen diese Deutschen - nun, vielleicht nicht alle, aber die Hälfte, sagen wir - Kinder geboren haben. Die deutsche Bevölkerung in den eroberten Gebieten ist also jetzt russisch und nicht deutsch?"

    Die Menschen haben sich bereits darüber empört, aber ich denke, die beste Antwort für Tatiana kommt von dem sowjetischen Veteranen Leonid Rabichev. Im Folgenden finden Sie Auszüge aus seinem Erinnerungsbuch "Der Krieg wird alles abschreiben":

    Frauen, Mütter und ihre Töchter, liegen rechts und links entlang der Straße, und vor ihnen steht eine gackernde Armada von Männern mit heruntergelassenen Hosen.

    Die Blutenden und Bewusstlosen werden zur Seite geschleift, die zu Hilfe eilenden Kinder werden erschossen. Gackernd, knurrend, lachend, schreiend und stöhnend. Und ihre Befehlshaber, die Majore und Obersten, stehen auf der Straße, manche lachend, manche dirigierend, nein, eher regulierend. Alle ihre Soldaten, ohne Ausnahme, sollen daran teilnehmen.

    Nein, kein Rundlauf und schon gar keine Rache an den verdammten Besatzern für diesen höllischen, tödlichen Gruppensex.

    Es war die Freizügigkeit, die Straffreiheit, die Unpersönlichkeit und die brutale Logik des wütenden Mobs.

    Schockiert saß ich im Führerhaus eines Lastwagens, mein Fahrer, Demidov, stand in der Schlange, und ich sah Karthago von Flaubert, und ich verstand, dass der Krieg nicht alles beenden würde. Der Oberst, der gerade dirigiert hatte, hielt es nicht aus und stellte sich selbst in die Schlange, während der Major Zeugen, hysterische Kinder und alte Menschen wegschoss. 

    Hört auf! Geht zu euren Autos!

    Und die nächste Einheit ist schon hinter mir.

    Und wieder bleibe ich stehen und kann meine Melder nicht zurückhalten, die sich ebenfalls in neue Linien begeben. Ich fühle Übelkeit in meiner Kehle.

    Bis zum Horizont zwischen Bergen von Lumpen, umgestürzten Karren, Leichen von Frauen, alten Menschen, Kindern. Die Straße ist für den Verkehr freigegeben. Es wird langsam dunkel.

    Ich und mein Kontrollzug bekommen zwei Kilometer von der Autobahn entfernt eine Folvarque.

    In allen Räumen liegen die Leichen von Kindern, alten Menschen, vergewaltigten und erschossenen Frauen.

    Wir sind so müde, dass wir uns zwischen ihnen auf den Boden legen und einschlafen.

    Morgens schalten wir das Funkgerät ein und benutzen den SSR, um mit der Front zu kommunizieren. Wir erhalten die Anweisung, Kommunikationsleitungen einzurichten. Die vorrückenden Einheiten trafen schließlich auf die deutschen Korps und Divisionen, die die Verteidigung besetzt hatten.

    Die Deutschen ziehen sich nicht mehr zurück, sie sterben, aber sie ergeben sich nicht. Ihre Luftwaffe erscheint in der Luft. Ich fürchte, ich irre mich, aber mir scheint, dass diese Schlachten in Bezug auf Brutalität, Kompromisslosigkeit und Anzahl der Verluste auf beiden Seiten mit den Schlachten von Stalingrad verglichen werden können. Es ist alles um und vor uns.

    Ich lasse meine Augen nicht von den Telefonen. Ich bekomme Befehle, ich gebe Befehle. Erst am Nachmittag ist Zeit, die Leichen auf den Hof zu bringen.

    Ich weiß nicht mehr, wo wir sie herausgenommen haben.

    Zu den Nebengebäuden? Ich weiß nicht mehr, wo, aber ich weiß, dass wir sie nie begraben haben.

    Ich glaube, es gab Beerdigungsteams, aber das liegt weit zurück.

    Also helfe ich, die Leichen hinauszutragen. Ich stehe an der Wand des Hauses.

    Frühling, erstes grünes Gras auf dem Boden, strahlend heiße Sonne. Das Haus ist gotisch, mit Wetterfahne, mit roten Ziegeln gedeckt, wahrscheinlich zweihundert Jahre alt, und der Hof, mit Steinplatten gepflastert, ist fünfhundert Jahre alt.

    Wir sind in Europa, wir sind in Europa!

    In meinen Träumen treten plötzlich zwei sechzehnjährige deutsche Mädchen durch das offene Tor. In ihren Augen ist keine Angst zu sehen, aber sie sind sehr besorgt.

    Sie sahen mich, liefen herbei und versuchten, sich gegenseitig zu unterbrechen, um mir etwas auf Deutsch zu erklären. Obwohl ich die Sprache nicht kannte, konnte ich die Worte "muther", "phater", "brooder" hören.

    Mir wird klar, dass sie ihre Familie irgendwo verloren haben, in einem Klima der panischen Flucht.

    Ich fühle mich schrecklich für sie, mir ist klar, dass sie unseren Personalhof verlassen müssen, um zu rennen, wohin sie können, und zwar schneller, also sage ich es ihnen:

    Mutter, Mutter, Mutter - nicht! - und ich zeige mit dem Finger auf das zweite Tor in der Ferne, in diese Richtung. Und ich dränge sie.

    Ich seufze erleichtert - immerhin habe ich zwei Mädchen gerettet - und gehe in den ersten Stock zu meinen Telefonen, wobei ich die Bewegungen der Einheiten genau verfolge, aber keine zwanzig Minuten später höre ich Rufe, Schreie, Gelächter und Geräusche aus dem Hof.

    Ich eilte zum Fenster.

    Auf der Treppe des Hauses stehen Major A. und zwei Unteroffiziere mit verschränkten Armen und die beiden Mädchen gebückt, und ihnen gegenüber das gesamte Personal - Chauffeure, Ordonnanzen, Schreiber, Boten.

    Nikolaev, Sidorov, Kharitonov, Pimenov..." befahl Major A. - "Nehmt die Mädchen an Händen und Beinen, zieht ihnen die Röcke und Blusen aus! Stellt euch in zwei Reihen auf! Schnallt eure Gürtel ab, zieht eure Hosen und Unterhosen herunter! Rechts und links, einer nach dem anderen!

    A. befiehlt, und meine Melder, mein Zug, laufen die Treppe vom Haus hinunter und stellen sich auf. Die beiden Mädchen, die ich "gerettet" hatte, liegen auf den alten Steinplatten, die Hände im Schraubstock, die Münder mit Tüchern bedeckt, die Beine gespreizt - sie versuchen nicht mehr, den Händen der vier Wachtmeister zu entkommen, während der fünfte Mann ihre Blusen, BHs, Röcke und Hosen zerreißt.

    Meine Telefonisten rannten aus dem Haus - Lachen und Kumpel.

    Die Reihen schrumpfen nicht, einige gehen nach oben, andere nach unten, und um die Märtyrer herum sind bereits Blutlachen, und die Reihen, das Geschrei und das Wehklagen sind endlos.
    Die Mädchen sind bereits bewusstlos und die Orgie geht weiter.

    Der letzte erhebt sich, und die beiden halbtoten Männer werden von den Scharfrichtern aufgespießt.

    Die Unteroffiziere schleppen die verstümmelten Körper in den Schweinestall, und die hungrigen Schweine reißen ihnen Ohren, Nasen und Brüste ab, so dass nach ein paar Minuten nur noch zwei Schädel, Knochen und Wirbel übrig sind.

    Ich bin verängstigt, angewidert.

    Plötzlich spüre ich Übelkeit in meinem Hals und mir ist von innen heraus übel.

    Major A. - Gott, was für ein Mistkerl!

    Ich kann nicht arbeiten, ich laufe aus dem Haus, ohne den Weg zu kennen, gehe irgendwohin, komme zurück, ich kann nicht, ich muss in den Schweinestall schauen.

    Vor mir lagen blutunterlaufene Schweineaugen, und zwischen Stroh und Schweinekot lagen zwei Schädel, ein Kieferknochen, ein paar Wirbel und Knochen sowie zwei goldene Kreuze - zwei Mädchen, die ich "gerettet" hatte.

    Der Kommandant der Stadt, ein ranghoher Oberst, versuchte, eine umfassende Verteidigung zu organisieren, aber die halb betrunkenen Kämpfer zerrten Frauen und Mädchen aus den Wohnungen. In dieser kritischen Situation beschließt der Kommandant, die Soldaten, die die Kontrolle über sich selbst verloren haben, zu überholen. Auf seinen Befehl hin übergibt mir der Verbindungsoffizier den Auftrag, einen Gefechtsposten mit acht meiner Maschinengewehrschützen rund um die Kirche einzurichten, und ein eigens zusammengestelltes Team nimmt den Soldaten, die die Kontrolle über sich verloren haben, die Frauen ab, die sie gefangen genommen haben.

    Ein anderes Team bringt die Soldaten und Offiziere zurück, die sich auf der Suche nach "Spaß" in der Stadt verstreut hatten, und erklärt ihnen, dass die Stadt und das Gebiet umzingelt sind. Mit Mühe schaffen sie eine kreisförmige Verteidigung.

    Etwa zweihundertfünfzig Frauen und Mädchen werden zu dieser Zeit in die Kirche getrieben, aber nach etwa vierzig Minuten nähern sich mehrere Panzer der Kirche. Die Panzerfahrer drängen zurück, drängen meine Maschinengewehrschützen vom Eingang weg, stürmen in die Kirche, schlagen die Frauen nieder und vergewaltigen sie.

    Es gibt nichts, was ich tun kann. Eine junge deutsche Frau schaut schützend zu mir, eine andere fällt auf die Knie.

    Herr Leutnant, Herr Leutnant!

    In der Hoffnung auf etwas, umzingeln sie mich. Jeder sagt etwas.

    Und schon verbreitet sich die Nachricht in der Stadt, und schon steht die Schlange, und wieder dieses verdammte Gegacker, und die Schlange, und meine Soldaten.

    Verpiss dich! - Ich weiß nicht, was ich mit mir anfangen soll oder wie ich die Menschen um mich herum schützen soll, aber die Tragödie hat sich schnell ausgebreitet.

    Das Stöhnen der sterbenden Frauen. Und nun wurden die blutverschmierten, halbnackten, bewusstlosen Frauen die Treppe hinaufgezerrt (warum? Warum?) und durch die zerbrochenen Fenster auf die Steinplatten des Bürgersteigs geworfen.

    Sie packen sie, ziehen sie aus und töten sie. Es ist niemand mehr um mich herum. So etwas haben weder ich noch einer meiner Soldaten je gesehen. Seltsame Stunde.

    Die Tankwarte gingen weg. Schweigen. Die Nacht. Ein schrecklicher Berg von Leichen. Da wir nicht bleiben können, verlassen wir die Kirche. Wir können auch nicht schlafen.

    So scheint der sowjetische Veteran Leonid Nikolajewitsch Rabitschew, die Schriftstellerin Tatjana Tolstaja, geantwortet zu haben. Die Deutschen haben natürlich Kinder bekommen - aber nur die, die nicht getötet wurden. Und die Toten, Tanya, gebären nicht.

    Weibliche Sanitäter der Roten Armee, die in der Nähe von Kiew in Kriegsgefangenschaft geraten sind, sammeln sich für den Transport in ein Kriegsgefangenenlager, August 1941:

    Viele der Uniformen der Mädchen sind halb militärisch, halb zivil, typisch für die Anfangsphase des Krieges, als die Rote Armee Schwierigkeiten hatte, Frauen mit Uniformen und Uniformschuhen in kleinen Größen zu versorgen. Auf der linken Seite ist ein niedergeschlagener gefangener Artillerieleutnant zu sehen, vielleicht der "Etappenkommandant".

    Es ist nicht bekannt, wie viele Soldatinnen der Roten Armee in deutsche Gefangenschaft gerieten. Die Deutschen erkannten die Frauen jedoch nicht als Soldaten an, sondern betrachteten sie als Partisanen. Deshalb, so der deutsche Gefreite Bruno Schneider, habe der Kommandeur seiner Kompanie, Oberleutnant Prinz, den Soldaten den Befehl vorgelesen, bevor er sie nach Russland schickte: "Erschießt alle Frauen, die in Einheiten der Roten Armee dienen" (Yad Vashem Archiv. M-33/1190, S. 110). Zahlreiche Fakten belegen, dass dieser Befehl während des gesamten Krieges verwendet wurde.

    • Im August 1941 wurde auf Befehl von Emil Knoll, Kommandeur der Feldgendarmerie der 44. Infanteriedivision, ein Kriegsgefangener, ein Militärarzt, erschossen (Yad Vashem Archiv. M-37/178, S. 17).

    • In Mglinsk, Region Brjansk, nahmen die Deutschen 1941 zwei Mädchen aus der Sanitätseinheit gefangen und erschossen sie (Yad Vashem Archiv. M-33/ 482, l. 16.) .

    • Nach der Niederlage der Roten Armee auf der Krim im Mai 1942 versteckte sich ein unbekanntes Mädchen in Uniform im Haus des Einwohners Burjatschenko in dem Fischerdorf Majak bei Kertsch. Am 28. Mai 1942 wurde sie bei einer Durchsuchung von den Deutschen entdeckt. Das Mädchen wehrte sich gegen die Nazis und schrie: "Schießt, ihr Mistkerle! Ich sterbe für das sowjetische Volk, für Stalin, und ihr Ungeheuer werdet einen Hundetod sterben!" Das Mädchen wurde auf dem Hof erschossen (Yad Vashem Archiv, M-33/60, S. 38). 

    • Ende August 1942 wurde im Dorf Krymskaya in der Region Krasnodar eine Gruppe von Matrosen erschossen, darunter mehrere Mädchen in Uniform (Yad Vashem Archiv. M-33/303, l 115.) .

    • In dem Dorf Starotitarowskaja in der Region Krasnodar wurde unter den hingerichteten Kriegsgefangenen die Leiche eines Mädchens in einer Uniform der Roten Armee gefunden. Sie hatte einen Reisepass auf den Namen Tatjana Alexandrowna Michailowa, 1923, geboren im Dorf Novo-Romanovanka (Yad Vashem Archiv). M-33/ 309, fol. 51.) .

    • В селе Воронцово-Дашковское Краснодарского края в сентябре 1942 г. были зверски замучены взятые в плен военфельдшера Глубокова и Ячменева (Архив Яд Вашем. М-33/295, л. 5.) .

    • Am 5. Januar 1943 wurden acht Soldaten der Roten Armee unweit des Hofes Severny gefangen genommen. Unter ihnen war eine Krankenschwester namens Lyuba. Nach langer Folter und Demütigung wurden alle Gefangenen erschossen (Yad Vashem Archives). M-33/ 302, fol. 32.) .
         
      Zwei ziemlich grinsende Hitleristen - ein Unteroffizier und ein Fannenjunker (Offiziersanwärter, rechts; anscheinend bewaffnet mit einem sowjetischen Tokarev-Selbstladegewehr) - begleiten eine gefangene sowjetische Soldatin - in die Gefangenschaft... oder in den Tod?

    Die "Hans" scheinen nicht böse zu sein... Aber wer weiß? Im Krieg tun ganz normale Menschen oft die abscheulichsten Dinge, die sie im "anderen Leben" nie tun würden... Das Mädchen trägt eine komplette Felduniform der Roten Armee von 1935. - Men's, und eine gute Größe "komsostavskaya" Stiefel.

     
     Ähnliches Foto, wahrscheinlich Sommer oder Frühherbst 1941. Konvoi - Deutscher Unteroffizier, weiblicher Kriegsgefangener mit einer Kriegsgefangenenmütze, aber ohne Abzeichen:

    Der Dolmetscher der Divisionsaufklärung P.Rafes erinnert sich, dass im Dorf Smagleevka, das 1943 befreit wurde und 10 km von Kantemirowka entfernt liegt, die Einwohner erzählten, wie 1941 "ein verwundetes Leutnantmädchen nackt auf die Straße gezerrt wurde, ihr Gesicht und ihre Hände wurden zerschnitten, ihre Brüste wurden abgeschnitten...". (P. Rafes. Damals waren sie noch nicht reumütig. Aus den Aufzeichnungen des Dolmetschers der Division Intelligence. "Ogonyok". Sonderausgabe. М., 2000, №70.)

    Da sie wussten, was sie im Falle einer Gefangennahme erwartete, kämpften die Soldatinnen meist bis zum letzten Mann.

    Oft waren die gefangenen Frauen Gewalt ausgesetzt, bevor sie starben. Hans Rudgof, ein Soldat der 11. Panzerdivision, bezeugt, dass im Winter 1942 "... russische Krankenschwestern auf den Straßen lagen. Sie waren erschossen und auf die Straße geworfen worden. Sie lagen nackt... Auf diese Leichen... wurden obszöne Inschriften geschrieben" (Yad Vashem Archiv. M-33/1182, S. 94-95.) .

    Im Juli 1942 drangen deutsche Motorradfahrer in Rostow in einen Innenhof ein, in dem Krankenschwestern des Krankenhauses festgehalten wurden. Sie waren im Begriff, sich in Zivilkleidung umzuziehen, schafften es aber nicht mehr rechtzeitig. So wurden sie in Militäruniform in den Schuppen gezerrt und vergewaltigt. Sie wurden jedoch nicht getötet (Vladislav Smirnov. Rostov nightmare. - Ogonyok. M., 1998. #6.) .

    Auch weibliche Kriegsgefangene, die sich in den Lagern befanden, waren Gewalt und Demütigung ausgesetzt. Der ehemalige Kriegsgefangene K.A. Schenipow erzählte, dass es im Lager Drohobytsch ein hübsches gefangenes Mädchen namens Luda gab. "Hauptmann Stroer, der Kommandant des Lagers, versuchte sie zu vergewaltigen, aber sie wehrte sich, woraufhin deutsche Soldaten, die vom Hauptmann herbeigerufen worden waren, Luda an eine Pritsche fesselten, und in dieser Position vergewaltigte Stroer sie und erschoss sie dann" (Yad Vashem Archiv. M-33/1182, fol. 11.) .

    In der Lagerkolonie 346 in Kremenchug versammelte der deutsche Lagerarzt Orlyand Anfang 1942 50 Ärztinnen, Sanitäterinnen und Krankenschwestern, zog sie aus und "befahl unseren Ärzten, sie an den Genitalien zu untersuchen, um festzustellen, ob sie Geschlechtskrankheiten hatten. Er hat die externe Prüfung selbst durchgeführt. Er wählte 3 junge Mädchen aus und nahm sie mit in sein Haus, um ihnen zu "dienen". Deutsche Soldaten und Offiziere kamen, um die von ihm untersuchten Frauen abzuholen. Nur wenigen dieser Frauen gelang es, der Vergewaltigung zu entkommen (Yad Vashem Archives. M-33/230, fol. 38,53,94; M-37/1191, fol. 26.).

     Soldatinnen der Roten Armee, die beim Versuch, aus der Umzingelung bei Nevel auszubrechen, gefangen genommen wurden, Sommer 1941:


    Ihren hageren Gesichtern nach zu urteilen, hatten sie schon viel durchgemacht, bevor sie gefangen genommen wurden.

    Hier machen sich die "Gans" eindeutig über sie lustig und posieren, damit sie bald selbst alle "Freuden" der Gefangenschaft erleben können! Und das arme Mädchen, das an der Front genug davon zu haben scheint, macht sich keine Illusionen über ihre Aussichten in der Gefangenschaft…
    Auf dem rechten Foto (September 1941, wieder in der Nähe von Kiew - ?) sehen die Mädchen (von denen eines es sogar geschafft hat, während der Gefangenschaft eine Uhr am Handgelenk zu tragen; ein Novum, eine Uhr ist die beste Lagerwährung! Gefangene der Roten Armee lächeln... Handelt es sich um ein inszeniertes Foto oder war es wirklich ein relativ humaner Lagerkommandant, der für ein erträgliches Leben sorgte?

    Die weiblichen Kriegsgefangenen wurden von den Lagerwachen und der Lagerpolizei besonders zynisch behandelt. Sie vergewaltigten weibliche Häftlinge oder zwangen sie unter Androhung der Todesstrafe, mit ihnen zusammenzuleben. In Block 337 in der Nähe von Baranowitschi wurden etwa 400 weibliche Kriegsgefangene in einem Stacheldrahtzaun festgehalten. Im Dezember 1967 gestand der ehemalige Leiter der Lagerwache, A.M. Jarosch, vor dem Militärgericht des belarussischen Militärbezirks, dass seine Untergebenen weibliche Häftlinge vergewaltigt hatten (P. Sherman. ...Und das Land war entsetzt. (Über die Gräueltaten der deutschen Faschisten in der Stadt Baranowitschi und ihrer Umgebung zwischen dem 27. Juni 1941 und dem 8. Juli 1944). Fakten, Dokumente und Beweise. Baranowitschi. 1990, с. 8- 9.) .

    Im Kriegsgefangenenlager in Millerovo waren auch weibliche Kriegsgefangene untergebracht. Der Kommandant der Frauenkaserne war ein Deutscher aus der Wolgaregion. Das Schicksal der Mädchen, die in den Baracken schmachteten, war schrecklich: "Die Polizei schaute oft in die Baracken. Jeden Tag gab die Kommandantin für einen halben Liter ein Mädchen ihrer Wahl für zwei Stunden frei. Ein Polizist könnte sie in seine Kaserne bringen. Sie wohnten zusammen in einem Zimmer. In diesen zwei Stunden konnte er sie als Ding benutzen, sie beschimpfen, sich über sie lustig machen, tun, was er wollte.

    Einmal, bei einer abendlichen Kontrolle, kam der Polizeichef selbst, er bekam das Mädchen für die ganze Nacht, das deutsche Mädchen beschwerte sich bei ihm, dass diese "Landstreicher" nur ungern zu Ihren Polizisten gingen. Er grinste und sagte: "Und für diejenigen, die nicht gehen wollen, gib ihnen ein 'rotes Feuer'. Das Mädchen wurde nackt ausgezogen, gekreuzigt und mit Seilen auf dem Boden gefesselt. Dann nahmen sie eine große rote, scharfe Paprika, drehten sie und führten sie in die Vagina des Mädchens ein. Er wurde bis zu einer halben Stunde lang in dieser Position belassen. Schreien war verboten. Vielen Mädchen wurde auf die Lippen gebissen, um ihre Schreie zu unterdrücken, und nach dieser Bestrafung konnten sie sich lange Zeit nicht mehr bewegen.

    Der Kommandant, der als Unhold bekannt war, hatte uneingeschränkte Rechte über die Mädchen und erfand weitere ausgeklügelte Formen der Erniedrigung. Zum Beispiel: "Selbstbestrafung". Es gibt einen speziellen Pfahl, der quer 60 Zentimeter hoch ist. Ein Mädchen zog sich nackt aus, steckte sich den Pfahl in den Anus, hielt das Kreuz mit den Händen fest, legte die Beine auf einen Schemel und hielt so drei Minuten lang durch. Wer es nicht aushielt, musste noch einmal von vorne anfangen.

    Wir erfuhren von den Mädchen selbst, die aus den Baracken kamen und sich zehn Minuten lang auf die Bänke setzten, was in dem Frauenlager vor sich ging. Die Polizisten prahlten auch mit ihren Heldentaten und dem einfallsreichen Deutschen" (S.M. Fischer. Memoiren. Manuskript. Das Archiv des Autors.) .

    In vielen Kriegsgefangenenlagern (vor allem in Transit- und Durchgangslagern) arbeiteten Sanitäterinnen der Roten Armee in den Lagerkrankenhäusern:

    Möglicherweise befindet sich auch ein deutsches Feldlazarett an der Front - im Hintergrund ist ein Teil der Karosserie eines Fahrzeugs zu sehen, das für den Transport von Verwundeten ausgerüstet ist, und einer der deutschen Soldaten auf dem Foto hat einen bandagierten Arm.

    Krankenbaracke des Kriegsgefangenenlagers in Krasnoarmeisk (wahrscheinlich Oktober 1941):

    Im Vordergrund ein Unteroffizier der deutschen Feldgendarmerie mit einem markanten Abzeichen auf der Brust.

    In vielen Lagern wurden weibliche Kriegsgefangene festgehalten. Augenzeugenberichten zufolge ging es ihnen sehr schlecht. Unter den Bedingungen des Lagerlebens war es für sie besonders schwer: Sie litten wie keine anderen unter dem Mangel an grundlegenden sanitären Bedingungen.

    Als K. Kromiadi, Mitglied des Ausschusses für die Zuweisung von Arbeitskräften, im Herbst 1941 das Lager Sedlicki besuchte, sprach er mit den Frauen. Eine von ihnen, eine Ärztin, gestand: "... alles ist erträglich, bis auf den Mangel an Wäsche und Wasser, der es uns nicht erlaubt, uns umzuziehen oder zu waschen" (K. Kromiadi. Sowjetische Kriegsgefangene in Deutschland... S. 197.) .

    Die Gruppe der im September 1941 im Kiewer Kessel gefangen genommenen weiblichen Sanitäterinnen wurde im Wladimir-Wolynsker Lager Oflag Nr. 365 "Nord" festgehalten (T. S. Pershina. Fascist genocide in Ukraine 1941-1944... p.143.) .

    Die Krankenschwestern Olga Lenkovskaya und Taisiya Shubina wurden im Oktober 1941 in der Vyazemsky-Umzingelung gefangen genommen. Sie wurden zunächst in einem Lager in Gzhatsk und dann in Vyazma festgehalten. Im März, als sich die Rote Armee näherte, brachten die Deutschen die Frauen nach Smolensk, zum Dulag Nr. 126. Es gab nur wenige weibliche Häftlinge in dem Lager. Sie wurden in einer separaten Kaserne untergebracht; der Kontakt mit Männern war verboten. Von April bis Juli 1942 entließen die Deutschen alle Frauen mit der "Bedingung der freien Ansiedlung in Smolensk" (Yad Vashem Archives. M-33/626, fol. 50- 52. M-33/627, fol. 62- 63.) .

    Krim, Sommer 1942. Sehr junge Rotarmisten, die gerade von der Wehrmacht gefangen genommen worden waren, und unter ihnen eine junge Soldatin wie sie:

    Wahrscheinlich war sie keine Sanitäterin: Ihre Hände waren sauber, sie hatte die Verwundeten der letzten Schlacht nicht verbunden.

    Nach dem Fall von Sewastopol im Juli 1942 wurden etwa 300 weibliche medizinische Angestellte - Ärzte, Krankenschwestern, Krankenhauspersonal - gefangen genommen (N. Lemeshchuk. Ohne sich zu verbeugen. (Über die Tätigkeit des antifaschistischen Untergrunds in den Hitlerlagern) Kiew, 1978, S. 32-33) . Sie wurden zunächst nach Slavuta geschickt, und im Februar 1943 wurden etwa 600 weibliche Kriegsgefangene aus dem Lager in Waggons verladen und in den Westen gebracht. In Riwne wurden alle aufgereiht und eine weitere Suche nach Juden begann. Einer der Häftlinge, Kazachenko, lief herum und zeigte "das ist ein Jude, das ist ein Kommissar, das ist ein Partisan". Wer von der allgemeinen Gruppe getrennt war, wurde erschossen. Die Übriggebliebenen wurden wieder in die Waggons verladen, Männer und Frauen zusammen. Die Häftlinge selbst teilten den Waggon in zwei Teile: Frauen in den einen, Männer in den anderen. Sie wurden durch ein Loch im Boden entnommen (G. Grigorieva. Interview mit dem Autor, 9.10.1992).

    Unterwegs wurden die Männer an verschiedenen Stationen ausgeschifft, während die Frauen am 23. Februar 1943 in die Stadt Zoyez gebracht wurden. Sie wurden in einer Reihe aufgestellt und es wurde ihnen angekündigt, dass sie in Militärfabriken arbeiten würden. In der Gruppe der Gefangenen befand sich auch Eugenia Lazarevna Klemm. Eine Jüdin. Geschichtslehrerin am Pädagogischen Institut in Odessa, die sich als Serbin ausgibt. Sie genoss besondere Autorität unter den weiblichen Kriegsgefangenen. E.L. Klemm erklärt im Namen aller auf Deutsch: "Wir sind Kriegsgefangene und werden nicht in den Kriegsfabriken arbeiten". Alle wurden daraufhin geschlagen und in einen kleinen Raum gesperrt, in dem sie sich aufgrund der Enge weder bewegen noch hinsetzen konnten. So standen sie fast einen Tag lang. Dann wurden die Ungehorsamen nach Ravensbrück geschickt (G. Grigorieva. Gespräch mit dem Autor am 9.10.1992. Е. L. Klemm beging kurz nach ihrer Rückkehr aus dem Lager Selbstmord, nachdem sie in endlosen Anrufen bei den Sicherheitsorganen versucht hatte, sie zu einem Geständnis ihres Verrats zu bewegen). Dieses Frauenlager wurde 1939 eingerichtet. Die ersten Insassinnen von Ravensbrück waren Häftlinge aus Deutschland und später aus den von den Deutschen besetzten europäischen Ländern. Alle Insassen hatten ihr Haar rasiert und trugen gestreifte (blau-grau gestreifte) Kleider und ungefütterte Jacken. Die Unterwäsche bestand aus einem Hemd und einer Unterhose. BHs und Gürtel waren nicht erlaubt. Im Oktober wurde ein Paar alte Strümpfe für sechs Monate ausgegeben, aber nicht alle schafften es, sie bis zum Frühjahr zu tragen. Die Schuhe waren, wie in den meisten Konzentrationslagern, Holzschuhe.

    Die Baracken waren in zwei Bereiche unterteilt, die durch einen Korridor miteinander verbunden waren: einen Aufenthaltsbereich mit Tischen, Stühlen und kleinen Schränken und einen Schlafbereich mit dreistöckigen Kojen, zwischen denen sich ein schmaler Gang befand. Für zwei Gefangene wurde eine Baumwolldecke zur Verfügung gestellt. Ein separater Raum wurde vom Leiter der Kaserne belegt. Auf dem Korridor gab es einen Waschraum und eine Toilette (G. S. Zabrodskaya. Der Wille zum Sieg. In dem Buch Witnesses to the Prosecution. L. 1990, S. 158; Sh. Schlüsseldienst Ravensbrück Team. Erinnerungen des Häftlings #10787. M., 1985, S.7) .

    Ein Konvoi sowjetischer weiblicher Kriegsgefangener kam im Stalag 370 in Simferopol an (Sommer oder Frühherbst 1942):


    Die Kriegsgefangenen tragen ihre spärlichen Habseligkeiten bei sich; unter der heißen Krim-Sonne haben sich viele von ihnen "frauenähnliche" Kopftücher umgebunden und ihre schweren Stiefel abgeworfen.
      
    Ibid, Stalag 370, Simferopol:

    Die weiblichen Häftlinge arbeiteten hauptsächlich in den Bekleidungsfabriken des Lagers. In Ravensbrück wurden 80 Prozent aller Uniformen für die SS-Truppen hergestellt, ebenso wie die Lagerbekleidung für Männer und Frauen (Frauen von Ravensbrück. M., 1960, S. 43, 50.).

    Die ersten weiblichen sowjetischen Kriegsgefangenen - 536 Personen - trafen am 28. Februar 1943 im Lager ein.

    Noch bevor die sowjetischen Frauen eintrafen, verbreitete die SS im Lager das Gerücht, dass eine Bande von Mörderinnen aus Russland herbeigeschafft werden sollte. Die Frauen wurden in einem mit Stacheldraht umzäunten Block untergebracht.

    Jeden Tag standen die Häftlinge um 4 Uhr morgens auf, um sich untersuchen zu lassen, was manchmal mehrere Stunden dauerte. Anschließend arbeiteten sie 12 oder 13 Stunden in der Nähstube oder im Krankenrevier des Lagers.

    Das Frühstück bestand aus Ersatzkaffee, mit dem sich die Frauen hauptsächlich den Kopf wuschen, da es kein warmes Wasser gab. Zu diesem Zweck wurde der Kaffee gesammelt und nacheinander gewaschen.

    Frauen, die mit ihrem Haar überlebt hatten, benutzten Kämme, die sie selbst hergestellt hatten. Die Französin Micheline Morel erinnert sich: "Russische Mädchen schnitten mit Hilfe von Fabrikmaschinen Holzbretter oder Metallplatten zurecht und schleiften sie so ab, dass sie zu ganz passablen Kämmen wurden. Für einen Holzkamm gab es eine halbe Portion Brot, für einen Metallkamm eine ganze Portion" (Stimmen. Erinnerungen von Häftlingen der Hitler-Lager. Moskau, 1994, S. 164.) .

    Die Häftlinge bekamen einen halben Liter Balanda und zwei bis drei gekochte Kartoffeln zum Mittagessen. Abends bekamen die fünf einen kleinen Laib Brot, vermischt mit Sägespänen, und noch einmal einen halben Liter Balda (Zabrodskaya, "Wille zum Sieg", S. 160).

    Eine der weiblichen Häftlinge von Ravensbrück berichtet in ihren Erinnerungen: "...an einem Sonntag im April erfuhren wir, dass die sowjetischen Häftlinge sich weigerten, einen Befehl auszuführen, mit dem Argument, dass sie nach der Genfer Rotkreuz-Konvention wie Kriegsgefangene zu behandeln seien. Das war eine unerhörte Dreistigkeit für die Lagerleitung. Sie waren gezwungen, die gesamte erste Hälfte des Tages durch die Lagerstraße zu marschieren, und erhielten kein Mittagessen.

    Aber die Frauen des Rotarmistenblocks (so nannten wir die Kaserne, in der sie lebten) beschlossen, diese Strafe in eine Demonstration der Stärke umzuwandeln. Ich erinnere mich, dass jemand in unserem Block rief: "Seht, die Rote Armee marschiert!" Wir rannten aus der Kaserne und eilten zur Lagerstraße. Und was haben wir gesehen?

    Es war unvergesslich! Fünfhundert sowjetische Frauen, zehn in einer Reihe, die ihre Ausrichtung beibehalten, marschieren wie bei einer Parade und hupen dabei. Wie ein Trommelwirbel schlagen ihre Schritte rhythmisch die Lagerstraße entlang. Die ganze Kolonne bewegte sich wie eine Einheit. Plötzlich gab eine Frau auf der rechten Seite der ersten Reihe das Kommando zum Singen. Sie hat ausgezählt: "Eins, zwei, drei!" Und sie sangen:

    "Erhebe dich, Land der Lebenden.
    Erhebt euch zum Kampf gegen den Tod...

    Dann sangen sie über Moskau.

    Die Nazis waren verblüfft: Die Bestrafung durch den Marsch der gedemütigten Kriegsgefangenen war zu einer Demonstration ihrer Stärke und Unnachgiebigkeit geworden...

    Der SS ist es nicht gelungen, die sowjetischen Frauen ohne Mahlzeit zu lassen. Die weiblichen politischen Häftlinge kümmerten sich vorher um das Essen" (S. Müller. Ravensbrück Locksmithing Team... S. 51-52) .

    Die sowjetischen weiblichen Kriegsgefangenen verblüfften ihre Feinde und Mitgefangenen immer wieder durch ihre Geschlossenheit und ihren Widerstandsgeist. In einem Fall standen 12 sowjetische Mädchen auf der Liste der Häftlinge, die in die Gaskammern von Majdanek geschickt werden sollten. Als die SS in die Kaserne kam, um die Frauen abzuholen, weigerten sich die Kameraden, sie herauszugeben. Der SS ist es gelungen, sie zu finden. "Die übrigen 500 Männer stellten sich in Fünferreihen auf und gingen zum Kommandanten. E.L. Klemm war der Dolmetscher. Der Kommandant jagte die Menschen, die in den Block gekommen waren, und drohte ihnen, sie zu erschießen, woraufhin sie in den Hungerstreik traten" (Frauen von Ravensbrück S.127.).

    Im Februar 1944 wurden etwa 60 weibliche Kriegsgefangene aus Ravensbrück in das Konzentrationslager Barth, in die Heinkel-Flugzeugwerke, verlegt. Auch die Frauen weigerten sich, dort zu arbeiten. Die Mädchen wurden in zwei Reihen aufgestellt und aufgefordert, sich bis auf die Hemden auszuziehen und ihre Holzklötze zu entfernen. Sie standen stundenlang in der eisigen Kälte, während jede Stunde ein Aufseher kam und ihnen Kaffee und ein Bett anbot, wenn sie sich bereit erklärten, zur Arbeit zu gehen. Die drei Mädchen wurden dann in die Strafzelle geworfen. Zwei von ihnen starben an einer Lungenentzündung (G. Vaneev. Heroines of the Sevastopol Fortress. Simferopol.1965, pp. 82-83) .

    Ständige Misshandlungen, harte Arbeit und Hunger führten zu Selbstmorden. Im Februar 1945 warf sich die Militärärztin Zinaida Aridova, eine Verteidigerin von Sewastopol, auf den Draht (G.S. Zabrodskaya. The Will to Victory... S. 187).

    Sie glaubten immer noch an ihre Befreiung, und dieser Glaube kam in dem Lied des unbekannten Autors zum Ausdruck (N. Tsvetkova. 900 Tage in faschistischen Gefängnissen. In: V Faschistische Gefangene. Memoiren. Minsk. 1958, S. 84) :

    Kinn hoch, russische Mädchen!
    Kopf hoch, sei tapfer!
    Wir werden nicht mehr viel Geduld haben,
    Die Nachtigall wird im Frühling kommen...
    Und wird uns die Tür öffnen,
    Und wird das gestreifte Kleid von unseren Schultern nehmen
    Und unsere tiefen Wunden heilen,
    Und wischen Sie die Tränen aus unseren geschwollenen Augen.
    Kopf hoch, russische Mädchen!
    Sei überall russisch, überall!
    Es wird nicht lange dauern, es wird nicht lange dauern
    Und wir werden auf russischem Boden sein.

    Die ehemalige Gefangene Germaine Tillion beschrieb in ihren Memoiren die russischen Kriegsgefangenen, die nach Ravensbrück gebracht wurden: "... die Chemie stimmte, weil sie vor ihrer Gefangennahme eine militärische Ausbildung erhalten hatten. Sie waren jung, robust, ordentlich und ehrlich, aber auch ziemlich unhöflich und ungebildet. Unter ihnen waren intelligente Frauen (Ärztinnen, Lehrerinnen), die freundlich und zuvorkommend waren. Außerdem gefiel uns ihr Trotz, ihre mangelnde Bereitschaft, sich den Deutschen zu unterwerfen" (Voices, S. 74f.).

    Weibliche Kriegsgefangene wurden auch in andere Konzentrationslager geschickt. Ein Häftling von Auschwitz, A. Lebedew, erinnert sich, dass im Frauenlager die Fallschirmspringerinnen Ira Iwannikowa, Schenja Saritschewa, Wiktorina Nikitina, die Ärztin Nina Charlamowa und die Krankenschwester Klavdia Sokolowa untergebracht waren (A. Lebedew. Soldaten des Kleinen Krieges... S. 62).

    Im Januar 1944 wurden mehr als 50 weibliche Kriegsgefangene aus dem Lager Chelm nach Majdanek geschickt, weil sie sich weigerten, eine Vereinbarung über die Arbeit in Deutschland zu unterzeichnen und Zivilarbeiterinnen zu werden. Unter ihnen befanden sich die Ärztin Anna Nikiforowa, die Militärsanitäterinnen Efrosinja Tsepennikowa und Tonja Leontjewa sowie der Infanterieleutnant Vera Matjutskaja (A. Nikiforowa. Es darf nicht wieder geschehen. Moskau, 1958, S. 6-11).

    Die Navigatorin des Fliegerregiments Anna Egorova, deren Flugzeug über Polen abgeschossen wurde, wurde mit einem Granatenschock und einem verbrannten Gesicht gefangen genommen und im Lager Kustrin festgehalten (N. Lemeshchuk. Ohne den Kopf zu beugen... p. 27. Im Jahr 1965 wurde A. Egorova der Titel "Held der Sowjetunion" verliehen.)

    Trotz des vorherrschenden Todes in der Gefangenschaft, trotz der Tatsache, dass jede Form des Kontakts zwischen männlichen und weiblichen Kriegsgefangenen verboten war, entstand überall dort, wo sie zusammen arbeiteten, am häufigsten in den Krankenstationen der Lager, eine neue, lebensspendende Liebe. In der Regel verhinderte die deutsche Lagerleitung bei solchen seltenen Gelegenheiten eine Geburt nicht. Nach der Geburt eines Kindes wurde die Mutter entweder in den zivilen Status überführt, aus dem Lager entlassen und zu ihren Verwandten in den besetzten Gebieten entlassen, oder sie wurde mit ihrem Kind zurück ins Lager gebracht.

    So wissen wir aus den Dokumenten des Lagerkrankenhauses im Stalag #352 in Minsk, dass "die Krankenschwester Sindeva Alexandra, die am 23.2.42 zur Entbindung ins 1. Stadtkrankenhaus kam, mit dem Kind in das Gefangenenlager Rolban ging" (Yad Vashem Archives. M-33/438 part II, page 127.) .

    Wahrscheinlich eines der letzten Fotos von sowjetischen Soldatinnen, die 1943 oder 1944 in Deutschland in Kriegsgefangenschaft gerieten:

    Beide wurden mit Medaillen ausgezeichnet, das Mädchen auf der linken Seite mit "For Valour" (dunkle Umrandung des Abzeichens), das andere möglicherweise mit "BZ". Es wird vermutet, dass es sich um Piloten handelt, aber das ist unwahrscheinlich: Beide haben die "sauberen" Schultergurte von Gefreiten.

    1944 wird die Haltung gegenüber den weiblichen Kriegsgefangenen härter. Sie werden weiteren Inspektionen unterzogen. In Übereinstimmung mit den Allgemeinen Bestimmungen für die Überprüfung und Auswahl sowjetischer Kriegsgefangener erließ das OKV am 6. März 1944 eine Sonderregelung für die Behandlung russischer weiblicher Kriegsgefangener. In diesem Dokument hieß es, dass sowjetische Frauen, die in Kriegsgefangenenlagern untergebracht waren, ebenso wie alle neu eintreffenden sowjetischen Kriegsgefangenen von der örtlichen Gestapostelle überprüft werden sollten. Ergibt die polizeiliche Überprüfung die politische Unzuverlässigkeit weiblicher Kriegsgefangener, sollten diese aus der Gefangenschaft entlassen und der Polizei übergeben werden (A. Streim. Die Behandlung sowjetischer Kriegsgefangener... S. 153.) .

    Auf der Grundlage dieses Befehls ordneten der Chef des Sicherheitsdienstes und der SD am 11. April 1944 an, dass untragbare weibliche Kriegsgefangene in ein nahe gelegenes Konzentrationslager geschickt werden sollten. Nachdem sie in ein Konzentrationslager gebracht worden waren, wurden diese Frauen einer so genannten "Sonderbehandlung" unterzogen - der Liquidation. So starb Vera Panchenko-Pisanetska, die Leiterin einer Gruppe von siebenhundert weiblichen Kriegsgefangenen, die in einer Kriegsfabrik in Gentin arbeiteten. Die Fabrik produzierte viele fehlerhafte Produkte, und die Ermittlungen ergaben, dass Vera die Sabotage anführte. Sie wurde im August 1944 nach Ravensbrück gebracht, wo sie im Herbst desselben Jahres gehängt wurde (A. Nikiforova. Das darf nicht wieder passieren... S.106).

    Im Konzentrationslager Stutthof wurden 1944 fünf hochrangige russische Offiziere, darunter eine Majorin, ermordet. Sie wurden zum Krematorium, dem Ort der Hinrichtung, gebracht. Zuerst wurden die Männer hereingebracht und einer nach dem anderen erschossen. Dann - eine Frau. Nach Angaben eines Polen, der im Krematorium arbeitete und Russisch verstand, verhöhnte ein SS-Mann, der Russisch sprach, die Frau und zwang sie, seine Befehle zu befolgen: "rechts, links, rund...". Danach fragte der SS-Mann sie: "Warum hast du das getan?" Was sie getan hat, habe ich nie herausgefunden. Sie antwortete, sie habe es für ihr Heimatland getan. Dann gab ihr der SS-Mann eine Ohrfeige und sagte: "Das ist nicht gut: "Es ist für dein Heimatland." Der Russe spuckte ihm in die Augen und erwiderte: "Und das ist für Ihr Heimatland". Dies führte zu Verwirrung. Zwei SS-Männer liefen auf die Frau zu und begannen, sie lebendig in den Verbrennungsofen zu schieben. Sie wehrte sich. Einige weitere SS-Männer rannten heran. Der Beamte rief: "In den Ofen mit ihr!" Die Ofentür war offen und die Hitze ließ die Haare der Frau in Flammen aufgehen. Obwohl sich die Frau heftig wehrte, wurde sie auf einen Leichenverbrennungswagen gesetzt und in den Ofen geschoben. Alle im Krematorium arbeitenden Häftlinge sahen dies" (A. Streim. Die Behandlung sowjetischer Kriegsgefangener.... S. 153- 154.) . Leider bleibt der Name dieser Heldin unbekannt.

    Der Große Vaterländische Krieg hat unauslöschliche Spuren in der Geschichte und im Schicksal der Menschen hinterlassen. Viele Menschen haben geliebte Menschen verloren, die getötet oder gefoltert wurden. In diesem Artikel befassen wir uns mit den nationalsozialistischen Konzentrationslagern und den Gräueltaten, die in diesen Lagern begangen wurden.


    WAS IST EIN KONZENTRATIONSLAGER?

    Ein Konzentrationslager oder KZ ist ein besonderer Ort, der für die Inhaftierung der folgenden Kategorien bestimmt ist:

    • Politische Gefangene (Gegner des diktatorischen Regimes);
    • Kriegsgefangene (gefangene Soldaten und Zivilisten).

    Die Konzentrationslager der Nazis waren berüchtigt für ihre unmenschliche Grausamkeit gegenüber den Gefangenen und die unmöglichen Bedingungen. Die Konzentrationslager entstanden bereits vor Hitlers Machtübernahme und waren bereits in Frauen-, Männer- und Kindergefängnisse unterteilt. Die Gefangenen waren zumeist Juden und Gegner des Naziregimes.

    LEBEN IN EINEM KONZENTRATIONSLAGER

    Die Demütigung und Erniedrigung der Gefangenen begann bereits beim Transport. Die Menschen wurden in Güterwagen transportiert, die nicht einmal über fließendes Wasser oder eine separate Latrine verfügten. Die Häftlinge mussten sich in der Öffentlichkeit in einer Wanne in der Mitte des Waggons entleeren.

    Dies war jedoch nur der Anfang, denn die Konzentrationslager der Nazis bereiteten viele Verhöhnungen und Folterungen für diejenigen vor, die vom Naziregime unerwünscht waren. Die Folterung von Frauen und Kindern, medizinische Experimente, ziellose, anstrengende Arbeit - dies ist nicht die ganze Liste.

    Aus den Briefen der Gefangenen können Sie die Bedingungen ihrer Inhaftierung entnehmen: "Ich wurde ständig brutal geschlagen, bekam kein Essen und kein Wasser und wurde gefoltert...", "Ich wurde erschossen, ausgepeitscht, mit Hunden vergiftet, in Wasser ertränkt, mit Stöcken geschlagen und verhungert. Mit Tuberkulose infiziert... mit Zyklon erstickt. Vergiftet mit Chlor. Verbrannt...".

    Die Leichen wurden gehäutet und die Haare abgeschnitten - all dies wurde später in der deutschen Textilindustrie verwendet. Doktor Mengele war berühmt für seine grausamen Experimente an den Häftlingen, durch die Tausende von Menschen starben. Er untersuchte die geistige und körperliche Erschöpfung des Körpers. Er führte Experimente an Zwillingen durch, bei denen Organe des jeweils anderen transplantiert und Blut übertragen wurde; Schwestern wurden gezwungen, Kinder von ihren eigenen Brüdern zu gebären. Geschlechtsumwandlungsoperationen durchgeführt.

    Alle nationalsozialistischen Konzentrationslager waren für derartige Missstände berüchtigt; im Folgenden werden die Namen und Bedingungen der wichtigsten Konzentrationslager erläutert.


    KZ RATIONAL

    Die übliche Tagesration im Lager sah wie folgt aus:

    • Brot - 130 gr.;
    • Fett - 20 gr.;
    • Fleisch - 30 gr.;
    • Maisgrütze - 120 gr.;
    • Zucker - 27 gr..

    Es wurde Brot verteilt, während der Rest zum Kochen verwendet wurde, das aus Suppe (ein- oder zweimal am Tag) und Brei (150 bis 200 Gramm) bestand. Es sei darauf hingewiesen, dass diese Ration nur für Erwerbstätige galt. Diejenigen, die, aus welchen Gründen auch immer, unbesetzt blieben, erhielten noch weniger. Normalerweise bestand ihre Ration nur aus einer halben Portion Brot.

    EINE LISTE VON KONZENTRATIONSLAGERN IN VERSCHIEDENEN LÄNDERN

    Auf dem Gebiet Deutschlands, der alliierten Länder und der eroberten Länder wurden faschistische Konzentrationslager errichtet. Die Liste ist nicht kurz, aber wir wollen die wichtigsten nennen:

    • In Deutschland - Halle, Buchenwald, Cottbus, Düsseldorf, Schlieben, Ravensbrück, Esse, Spremberg;
    • Österreich - Mauthausen, Amstetten;
    • Frankreich - Nancy, Reims, Mulhouse;
    • Polen - Majdanek, Krasnik, Radom, Auschwitz, Przemysl;
    • Litauen - Dimitravas, Alytus, Kaunas;
    • Tschechoslowakei - Kunta Gora, Natra, Glinsko;
    • Estland - Pirkul, Pärnu, Klooga;
    • Weißrussland - Minsk, Baranowitschi;
    • Lettland - Salaspils.

    Dies ist keineswegs eine vollständige Liste aller Konzentrationslager, die von Nazi-Deutschland vor und während des Krieges errichtet wurden.

    SALASPILS

    Salaspils ist wahrscheinlich das schlimmste Konzentrationslager der Nazis, denn neben Kriegsgefangenen und Juden wurden dort auch Kinder festgehalten. Es befand sich im besetzten Lettland und war das zentrale östliche Lager. Es befand sich in der Nähe von Riga und war von 1941 (September) bis 1944 (Sommer) in Betrieb.

    Die Kinder in diesem Lager wurden nicht nur getrennt von den Erwachsenen gehalten und massenhaft ermordet, sondern auch als Blutspender für deutsche Soldaten eingesetzt. Jeden Tag wurde allen Kindern etwa ein halber Liter Blut abgenommen, was zu einem schnellen Tod der Spender führte.

    Salaspils war nicht wie Auschwitz oder Majdanek (Vernichtungslager), wo die Menschen in Gaskammern getrieben und ihre Leichen verbrannt wurden. Sie diente der medizinischen Forschung, bei der mehr als 100.000 Menschen starben. Salaspils war nicht wie andere Konzentrationslager der Nazis. Die Folterung von Kindern wurde hier routinemäßig nach einem Zeitplan durchgeführt und die Ergebnisse sorgfältig aufgezeichnet.

    EXPERIMENTE AN KINDERN


    Zeugenaussagen und Untersuchungen ergaben, dass im Lager Salaspils folgende Vernichtungsmethoden angewandt wurden: Schläge, Verhungern, Arsenvergiftung, Injektion gefährlicher Substanzen (vor allem bei Kindern), Operationen ohne Schmerzmittel, Blutentzug (nur bei Kindern), Erschießungen, Folter, sinnlose Schwerstarbeit (Steine von Ort zu Ort tragen), Gaskammern, lebendiges Begraben. Um Munition zu sparen, schrieb die Lagerordnung vor, dass Kinder nur mit Gewehrkolben getötet werden durften. Die Gräueltaten der Nazis in den Konzentrationslagern übertrafen alles, was die Menschheit in der Neuzeit erlebt hatte. Eine solche Behandlung von Menschen sei nicht zu rechtfertigen, da sie gegen jedes erdenkliche und unvorstellbare moralische Gebot verstoße.

    Die Kinder blieben nicht lange bei ihren Müttern, sie wurden in der Regel schnell weggebracht und verteilt. So wurden Kinder bis zum Alter von sechs Jahren in einer speziellen Kaserne untergebracht, wo sie mit Masern infiziert wurden. Sie wurden nicht behandelt, sondern die Krankheit wurde verschlimmert, z. B. durch Baden, woran die Kinder in drei bis vier Tagen starben. Die Deutschen töteten auf diese Weise in einem Jahr über 3.000 Menschen. Die Leichen der Toten wurden zum Teil verbrannt und zum Teil auf dem Lagergelände verscharrt.

    Die Nürnberger Prozessakte über die "Vernichtung von Kindern" nennt folgende Zahlen: Bei der Ausgrabung von nur einem Fünftel des Lagergeländes wurden 633 Kinderleichen im Alter von 5 bis 9 Jahren gefunden, die in Schichten angeordnet waren, sowie ein öliger Bereich, in dem Reste von unverbrannten Kinderknochen (Zähne, Rippen, Gelenke usw.) entdeckt wurden

    Salaspils war wirklich das schrecklichste Konzentrationslager der Nazis, denn die oben beschriebenen Grausamkeiten sind nicht alle Folterungen, die in diesem Lager stattfanden. Im Winter wurden die Kinder nackt und barfuß in die einen halben Kilometer entfernte Kaserne geführt, wo sie in eiskaltem Wasser gewaschen wurden. Danach wurden sie auf die gleiche Weise in das nächste Gebäude gejagt, wo sie 5-6 Tage lang in der Kälte gehalten wurden. Das älteste Kind war noch nicht einmal 12 Jahre alt. Alle, die diese Prozedur überlebten, wurden ebenfalls mit Arsen vergiftet.

    Säuglinge wurden getrennt gehalten und erhielten Injektionen, an denen das Kind innerhalb weniger Tage qualvoll starb. Sie bekamen Kaffee und vergifteten Brei. Täglich starben etwa 150 Kinder an den Folgen der Experimente. Die Leichen der Toten wurden in großen Körben herausgetragen und verbrannt, in Latrinen geworfen oder in der Nähe des Lagers vergraben.

    RABENSBRÜCK


    Wenn wir mit der Aufzählung der Frauenkonzentrationslager der Nazis beginnen würden, stünde Ravensbrück an erster Stelle. Es war das einzige Lager seiner Art in Deutschland. Es enthielt dreißigtausend Gefangene, war aber am Ende des Krieges um fünfzehntausend überfüllt. Hauptsächlich wurden russische und polnische Frauen festgehalten, etwa 15 % der jüdischen Frauen. Es gab keine vorgeschriebenen Richtlinien für Folter und Quälerei, die Wärter wählten ihr eigenes Verhalten.

    Bei ihrer Ankunft wurden die Frauen entkleidet, rasiert, gewaschen, bekamen ein Gewand und eine Nummer zugeteilt. Die rassische Identität wurde auch auf der Kleidung angegeben. Menschen wurden zu unpersönlichem Vieh gemacht. In den kleinen Baracken (in den Nachkriegsjahren lebten in jeder Baracke 2 oder 3 Flüchtlingsfamilien) waren etwa dreihundert Häftlinge untergebracht, die auf dreistöckigen Etagenbetten untergebracht waren. Wenn das Lager überfüllt war, wurden bis zu tausend Menschen in diesen Zellen zusammengepfercht und mussten gemeinsam in den Kojen schlafen. In den Baracken gab es ein paar Toiletten und ein Waschbecken, aber so wenige, dass die Böden nach ein paar Tagen mit Exkrementen übersät waren. Die Konzentrationslager der Nazis boten ein ähnliches Bild (die hier gezeigten Fotos sind nur ein kleiner Ausschnitt des Grauens).

    Nicht jede Frau wurde in ein Konzentrationslager gebracht - es wurde vorher eine Auswahl getroffen. Die Starken und Widerstandsfähigen, die noch arbeitsfähig waren, wurden zurückgelassen, während die anderen ermordet wurden. Die Häftlinge arbeiteten auf Baustellen und in Nähwerkstätten.

    Nach und nach wurde Ravensbrück wie alle Konzentrationslager der Nazis mit einem Krematorium ausgestattet. Die Gaskammern wurden am Ende des Krieges hinzugefügt. Die Asche aus den Krematorien wurde als Dünger auf die umliegenden Felder gebracht.

    Auch in Ravensbrück wurden Experimente durchgeführt. In einer speziellen Hütte, der Krankenstation, testeten deutsche Wissenschaftler neue Medikamente, indem sie Testpersonen infizierten und verstümmelten. Es gab nur wenige Überlebende, aber sie litten für den Rest ihres Lebens. Es wurden auch Experimente durchgeführt, bei denen Frauen Röntgenstrahlen ausgesetzt wurden, die zu Haarausfall, Hautverfärbungen und zum Tod führten. Sie schnitten ihnen die Genitalien heraus, woraufhin nur wenige Frauen überlebten, und sie wurden schnell alt und sahen mit 18 Jahren wie alte Frauen aus. Ähnliche Experimente wurden in allen Konzentrationslagern der Nazis durchgeführt; die Folterung von Frauen und Kindern war das Hauptverbrechen des nationalsozialistischen Deutschlands gegen die Menschlichkeit.

    Bei der Befreiung des Konzentrationslagers durch die Alliierten waren noch fünftausend Frauen im Lager, der Rest wurde getötet oder in andere Haftanstalten verlegt. Als die sowjetische Armee im April 1945 eintraf, wurden die Kasernen für die Unterbringung von Flüchtlingen umgebaut. Später wurde Ravensbrück in eine sowjetische Militärbasis umgewandelt.

    KONZENTRATIONSLAGER DER NAZIS: BUCHENWALD


    Der Bau des Lagers begann 1933 in der Nähe der Stadt Weimar. Bald trafen die ersten sowjetischen Kriegsgefangenen ein, die das "höllische" Konzentrationslager vervollständigten.

    Der Bau aller Strukturen wurde streng geplant. Unmittelbar vor den Toren befand sich der "Appelplat" (Platz), der speziell für die Aufstellung von Häftlingen vorgesehen war. Sie hatte ein Fassungsvermögen von zwanzigtausend Menschen. Nicht weit vom Tor entfernt befand sich eine Verhörzelle, und gegenüber lag die Kanzlei, in der der Lagerkommandant und der diensthabende Offizier wohnten. Weiter unten befanden sich die Baracken für die Häftlinge. Alle Baracken waren nummeriert, und es gab 52 davon. Dreiundvierzig davon dienten als Wohnräume, die anderen wurden als Werkstätten genutzt.

    Viele Menschen waren von den Konzentrationslagern der Nazis entsetzt, aber das schrecklichste war Buchenwald. Das Krematorium galt als der schrecklichste Ort von allen. Die Menschen wurden unter dem Vorwand einer medizinischen Untersuchung dorthin eingeladen. Wenn sich ein Häftling entkleidete, wurde er erschossen und seine Leiche in den Brennofen geworfen.

    In Buchenwald wurden nur Männer festgehalten. Bei ihrer Ankunft im Lager erhielten sie eine deutsche Nummer, die sie innerhalb der ersten 24 Stunden lernen mussten. Die Männer arbeiteten in der Gustloff-Waffenfabrik, die nur wenige Kilometer vom Lager entfernt war.

    Im weiteren Verlauf unserer Beschreibung der nationalsozialistischen Konzentrationslager wenden wir uns dem so genannten "kleinen Lager" Buchenwald zu.

    KLEINES LAGER BAUENWALD

    Das "kleine Lager" war die Quarantänezone. Die Lebensbedingungen hier waren, selbst im Vergleich zum Hauptlager, höllisch. Als die deutschen Truppen 1944 den Rückzug antraten, wurden Häftlinge aus Auschwitz und dem Lager Kompjen in dieses Lager gebracht, vor allem Sowjetbürger, Polen und Tschechen, später auch Juden. Es gab nicht genug Platz für alle, so dass ein Teil von ihnen (sechstausend Menschen) in Zelten untergebracht wurde. Als das Jahr 1945 näher rückte, wurden immer mehr Häftlinge eingeliefert. Das "kleine Lager" bestand aus 12 Baracken, die jeweils 40 x 50 Meter groß waren. Die Folter in den nationalsozialistischen Konzentrationslagern war nicht nur bewusst geplant oder diente wissenschaftlichen Zwecken, sie war das Leben selbst an einem solchen Ort. In den Baracken waren jeweils 750 Menschen untergebracht, ihre Tagesration bestand aus einem kleinen Stück Brot; wer nicht arbeitete, durfte nicht mehr arbeiten.

    Unter den Häftlingen herrschte ein raues Klima, und es wurden Fälle von Kannibalismus und Mord für das Brot anderer Menschen dokumentiert. Es war üblich, die Leichen der Toten in den Kasernen aufzubewahren, um ihre Verpflegung zu erhalten. Die Kleidung des Toten wurde unter seinen Zellengenossen aufgeteilt und oft umkämpft. Aufgrund dieser Bedingungen waren Infektionskrankheiten im Lager weit verbreitet. Die Impfungen verschlimmerten die Situation noch, da die Injektionsspritzen nicht gewechselt wurden.

    Die Unmenschlichkeit und das Grauen eines nationalsozialistischen Konzentrationslagers lassen sich nicht auf einem Foto festhalten. Die Berichte der Augenzeugen sind nichts für schwache Nerven. In allen Lagern, auch in Buchenwald, gab es Ärzteteams, die Experimente an Häftlingen durchführten. Mit den gewonnenen Daten konnte die deutsche Medizin große Fortschritte machen - kein anderes Land der Welt verfügte über eine so große Zahl von Versuchspersonen. Eine andere Frage ist, ob es sich für die Millionen gefolterter Kinder und Frauen und das unmenschliche Leid, das diese unschuldigen Menschen ertragen mussten, gelohnt hat.

    Die Häftlinge wurden bestrahlt, gesunde Gliedmaßen und Organe wurden amputiert, sterilisiert und kastriert. Sie testeten, wie lange eine Person extreme Kälte oder Hitze aushalten konnte. Es wurden absichtlich Krankheiten eingeschleppt und experimentelle Medikamente verabreicht. In Buchenwald wurde zum Beispiel ein Typhus-Impfstoff entwickelt. Neben Typhus infizierten sich die Häftlinge auch mit Pocken, Gelbfieber, Diphtherie und Paratyphus.

    Karl Koch leitete das Lager ab 1939. Seine Frau Ilse wurde wegen ihrer Vorliebe für Sadismus und die unmenschliche Misshandlung von Häftlingen als "Hexe von Buchenwald" bezeichnet. Sie war gefürchteter als ihr Mann (Karl Koch) und die Nazi-Mediziner. Später erhielt sie den Spitznamen "Frau Abachur". Ihren Spitznamen verdankte sie der Tatsache, dass sie aus der Haut toter Häftlinge Dekorationsgegenstände herstellte, darunter auch Lampenschirme, worauf sie sehr stolz war. Am liebsten benutzte sie die Haut von russischen Gefangenen mit Tätowierungen auf Rücken und Brüsten und die Haut von Zigeunern. Sie fand die Kleider aus diesem Material am schönsten.

    Die Befreiung Buchenwalds erfolgte am 11. April 1945 durch die Häftlinge selbst. Als sie vom Herannahen der alliierten Truppen erfuhren, entwaffneten sie die Wachen, nahmen die Lagerleitung gefangen und beherrschten das Lager zwei Tage lang, bis amerikanische Soldaten anrückten.

    AUSCHWITZ-BIRKENAU

    Bei der Aufzählung der nationalsozialistischen Konzentrationslager kommt man an Auschwitz nicht vorbei. Es war eines der größten Konzentrationslager, in dem nach verschiedenen Quellen zwischen eineinhalb und vier Millionen Menschen starben. Die genaue Zahl der Todesopfer bleibt unklar. Bei den Opfern handelte es sich zumeist um jüdische Kriegsgefangene, die unmittelbar nach ihrer Ankunft in den Gaskammern ermordet wurden.

    Der Konzentrationslagerkomplex trug den Namen Auschwitz-Birkenau und befand sich am Rande der polnischen Stadt Auschwitz, deren Name ein bekanntes Synonym war. Über den Toren des Lagers waren folgende Worte eingraviert: "Arbeit befreit".

    Dieser riesige, 1940 errichtete Komplex bestand aus drei Lagern:

    • Auschwitz I oder das Hauptlager - hier war die Verwaltung untergebracht;
    • Auschwitz II oder "Birkenau" - ein so genanntes Todeslager;
    • Auschwitz III oder Buna Monowitz.

    Ursprünglich war das Lager klein und für politische Gefangene bestimmt. Doch nach und nach trafen immer mehr Häftlinge im Lager ein, von denen 70 % sofort ermordet wurden. Viele der Foltermethoden in den Konzentrationslagern der Nazis wurden von Auschwitz übernommen. So wurde beispielsweise die erste Gaskammer 1941 in Betrieb genommen. Das verwendete Gas war Cyklon B. Es wurde zunächst an sowjetischen und polnischen Gefangenen eingesetzt, die insgesamt etwa neunhundert waren.

    Auschwitz II nahm am 1. März 1942 seinen Betrieb auf. Auf seinem Gelände befanden sich vier Krematorien und zwei Gaskammern. Im selben Jahr begannen medizinische Experimente an Frauen und Männern mit Sterilisation und Kastration.

    Rund um Birkenau entstanden nach und nach kleine Lager, in denen Häftlinge, die in Fabriken und Bergwerken arbeiteten, untergebracht wurden. Eines dieser Lager wuchs nach und nach und wurde als Auschwitz III oder Buna Monowitz bekannt. Dort wurden etwa zehntausend Gefangene festgehalten.

    Wie alle Konzentrationslager der Nazis war Auschwitz schwer bewacht. Der Kontakt zur Außenwelt war verboten, und das Lager war von einem Stacheldrahtzaun und Wachtposten im Umkreis von einem Kilometer umgeben.

    In Auschwitz gab es fünf Krematorien, die ununterbrochen in Betrieb waren und schätzungsweise 270.000 Leichen pro Monat produzierten.

    Am 27. Januar 1945 befreiten die sowjetischen Truppen das Lager Auschwitz-Birkenau. Zu diesem Zeitpunkt waren noch etwa siebentausend Gefangene am Leben. Die geringe Zahl der Überlebenden ist darauf zurückzuführen, dass etwa ein Jahr zuvor die Massenmorde in den Gaskammern des Konzentrationslagers begannen.

    Im Jahr 1947 wurde in dem ehemaligen Konzentrationslager ein Museum und eine Gedenkstätte eröffnet, die all jenen gewidmet ist, die durch die Hand des nationalsozialistischen Deutschlands umgekommen sind..


    SCHLUSSFOLGERUNG


    Während des gesamten Krieges gerieten statistisch gesehen etwa viereinhalb Millionen Sowjetbürger in Kriegsgefangenschaft. Dabei handelte es sich meist um Zivilisten aus den besetzten Gebieten. Es ist schwer vorstellbar, was diese Menschen durchgemacht haben. Aber es war nicht nur der Spott der Nazis in den Konzentrationslagern, den sie zu ertragen hatten. Dank Stalin wurden sie als "Verräter" gebrandmarkt, als sie nach der Befreiung nach Hause zurückkehrten. In ihrem Heimatland erwartete sie ein Gulag, und ihre Familien waren schweren Repressionen ausgesetzt. Eine Gefangenschaft jagte die nächste. Aus Angst um ihr Leben und das ihrer Angehörigen änderten sie ihre Namen und taten alles, um ihre Erfahrungen zu verbergen.

    Bis vor kurzem wurden Informationen über das Schicksal der Gefangenen nach der Befreiung nicht veröffentlicht und totgeschwiegen. Aber die Menschen, die dies überlebt haben, dürfen einfach nicht vergessen werden.

      

    ___________________________________

     

    Im Anschluss an den Artikel von Elena Senyavskaya, der am 10. Mai 2012 auf der Website veröffentlicht wurde, möchten wir Sie auf Folgendes aufmerksam machen neuer Artikel von demselben Autor, veröffentlicht in der Zeitschrift

    Am Ende des Großen Vaterländischen Krieges, nachdem sie die von den Deutschen und ihren Satelliten besetzten sowjetischen Gebiete befreit und den sich zurückziehenden Feind verfolgt hatte, überschritt die Rote Armee die sowjetische Staatsgrenze. Von diesem Moment an begann sie ihren Siegeszug durch die Länder Europas - sowohl durch die Länder, die sechs Jahre lang unter nationalsozialistischer Besatzung gestanden hatten, als auch durch die Länder, die in diesem Krieg Verbündete des Dritten Reiches gewesen waren, und durch das Gebiet von Hitlerdeutschland selbst. Im Zuge dieses Vormarsches in den Westen und der unvermeidlichen Kontakte mit der einheimischen Bevölkerung waren die sowjetischen Soldaten, die zuvor noch nie außerhalb ihres eigenen Landes gewesen waren, vielen neuen und höchst widersprüchlichen Eindrücken von anderen Völkern und Kulturen ausgesetzt, die später zu ethnopsychologischen Stereotypen ihrer Wahrnehmung der Europäer führten. Zu diesen Eindrücken gehörte auch das Bild der europäischen Frauen. In den Briefen und Tagebüchern zahlreicher Kriegsveteranen, in denen sich lyrische und zynische Einschätzungen und Äußerungen oft abwechseln, werden sie erwähnt oder sogar ausführlich beschrieben.


    Rumänien war das erste europäische Land, das im August 1944 von der Roten Armee überfallen wurde. In den Notizen des Kriegsdichters Boris Slutsky über den Krieg finden wir sehr offene Zeilen: "Plötzlich, fast ins Meer gestoßen, öffnet sich Constanza. Sie deckt sich fast mit dem durchschnittlichen Traum vom Glück und der "Nachkriegszeit". Restaurants. Bäder. Betten mit sauberer Bettwäsche. Stände mit reptilienartigen Verkäufern. Und - die Frauen, die klugen Stadtfrauen - die Mädchen Europas - der erste Tribut, den wir von den Besiegten genommen haben...". Er fährt fort, seine ersten Eindrücke vom "Ausland" zu beschreiben: "Europäische Friseure, die sich mit den Fingern waschen und keine Bürsten, das Fehlen eines Bades, das Waschen aus einer Schüssel, "wo erst der Schmutz von den Händen bleibt und dann das Gesicht gewaschen wird", Federbetten statt Decken - der Ekel, den der Alltag hervorrief, führte zu sofortigen Verallgemeinerungen... In Constanta trafen wir zum ersten Mal auf Bordelle... Unsere ersten Freuden vor der Existenz der freien Liebe vergehen schnell. Nicht nur Angst vor Ansteckung und hohen Preisen zeigt, sondern auch Verachtung für die bloße Möglichkeit, einen Mann zu kaufen... Viele waren stolz auf Geschichten wie die folgende: Ein rumänischer Ehemann beschwerte sich bei der Polizei, dass unser Beamter seiner Frau nicht die vereinbarten eintausendfünfzig Lei gezahlt hatte. Jeder hatte ein reines Gewissen: "Das ist hier unmöglich"... Wahrscheinlich werden sich unsere Soldaten an Rumänien als ein Land der Syphilitiker erinnern...". Und kommt zu dem Schluss, dass "unser Soldat in Rumänien, diesem europäischen Hinterland, seine Erhebung über Europa am meisten gespürt hat".

    Ein anderer sowjetischer Offizier, Oberstleutnant der Luftwaffe Fjodor Smolnikow, schrieb am 17. September 1944 seine Eindrücke von Bukarest in sein Tagebuch: "Das Hotel Ambasador, das Restaurant, das Erdgeschoss. Ich sehe ein untätiges Publikum, das herumschlendert, nichts zu tun hat und wartet. Sie sehen mich an, als wäre ich eine Rarität. "Ein russischer Offizier!!!" Ich bin sehr bescheiden gekleidet, mehr als bescheiden. Lass es sein. Wir werden immer noch in Budapest sein. Das ist so wahr, wie in Bukarest zu sein. Ein erstklassiges Restaurant. Die Menge ist herausgeputzt, schöne rumänische Mädchen lassen ihre Augen erfreut aufblitzen {hier und unten, Hervorhebung hinzugefügt}. Ein First-Class-Hotel für die Nacht. Auf der Hauptstadtstraße herrscht reges Treiben. Keine Musik, die Menge wartet. Hauptstadt, verdammt noch mal! Ich lasse mich nicht von der Öffentlichkeit beeindrucken..." 

    In Ungarn stieß die Sowjetarmee nicht nur auf bewaffneten Widerstand, sondern auch auf heimtückische Stiche in den Rücken der Bevölkerung, als "betrunkene und herumstreunende Einzelgänger auf Bauernhöfen" getötet und in Silagegruben ertränkt wurden. Aber "die Frauen, die nicht so verdorben waren wie die rumänischen Frauen, gaben mit beschämender Leichtigkeit nach... Ein wenig Liebe, ein wenig Wollust, aber vor allem natürlich Angst". Ich zitiere einen ungarischen Anwalt: "Es ist sehr gut, dass die Russen Kinder so sehr lieben. Sehr schlimm, dass sie die Frauen so sehr lieben", kommentierte Boris Slutsky: "Er hat nicht bedacht, dass die ungarischen Frauen auch die Russen liebten, dass es neben der dunklen Angst, die die Knie der Matronen und Mütter der Familien verbreitete, auch die Zuneigung der Mädchen und die verzweifelte Zärtlichkeit der Soldaten gab, die sich den Mördern ihrer Ehemänner hingaben."

    Grigorij Tschuchrai hat in seinen Memoiren einen solchen Vorfall in Ungarn beschrieben. Seine Einheit war an einem Ort einquartiert. Die Besitzer des Hauses, in dem er und seine Männer untergebracht waren, entspannten sich während des Festes "unter dem Einfluss von russischem Wodka und gestanden, dass sie ihre Tochter auf dem Dachboden versteckt hatten". Die sowjetischen Offiziere waren entrüstet: "Wofür halten Sie uns? Wir sind keine Faschisten!". Die Gastgeber schämten sich, und bald erschien ein hageres Mädchen namens Marijka am Tisch und nahm gierig ihr Essen auf. Dann, als sie den Dreh raus hatte, begann sie zu flirten und stellte uns sogar Fragen... Am Ende des Abendessens waren alle gut gelaunt und stießen auf 'borotshaz' (Freundschaft) an. Marijka verstand diesen Trinkspruch ein wenig zu unverblümt. Als wir zu Bett gingen, erschien sie in meinem Zimmer nur mit ihrem Unterhemd bekleidet. Als sowjetischer Offizier wusste ich sofort: Hier wird eine Provokation vorbereitet. "Sie erwarten, dass ich mich von Marijkes Reizen verführen lasse und einen Aufstand mache. Aber ich werde nicht auf die Provokation hereinfallen", dachte ich. Ich ließ mich auch nicht von Marijekas Reizen verführen, sondern wies ihr den Weg zur Tür.

    Als die Gastgeberin am nächsten Morgen das Essen auf den Tisch stellte, klapperte sie mit dem Geschirr. "Nervös. Das ist keine gute Provokation!" - Ich dachte. Diesen Gedanken teilte ich mit unserer ungarischen Dolmetscherin. Er lachte.

    Das war keine Provokation! Ihnen wurde ein freundschaftlicher Gefallen angeboten, und Sie haben ihn nicht angenommen. Sie werden in diesem Haus nicht mehr als Mensch betrachtet. Sie sollten in eine andere Wohnung ziehen!

    Warum haben sie ihre Tochter auf dem Dachboden versteckt?

    Sie hatten Angst vor Gewalt. Bei uns ist es Brauch, dass ein Mädchen, bevor es heiratet, mit Zustimmung der Eltern mit vielen Männern intim werden kann. Wir haben ein Sprichwort: Man kauft keine Katze im Sack...".

    Junge, körperlich fitte Männer übten eine natürliche Anziehungskraft auf Frauen aus. Aber die Leichtigkeit der europäischen Sitten verdarb einige der sowjetischen Kämpfer, während andere im Gegenteil davon überzeugt waren, dass Beziehungen nicht auf bloße Physiologie reduziert werden sollten. Feldwebel Alexander Rodin hat seine Eindrücke von einem Besuch festgehalten - aus Neugierde! - Bordell in Budapest, wo seine Einheit nach Kriegsende für einige Zeit stationiert war: "...Nach dem Verlassen blieb ein ekelhaftes, beschämendes Gefühl von Lüge und Falschheit, das Bild einer offensichtlichen, unverhohlenen Verstellung einer Frau ging mir nicht aus dem Kopf... Interessanterweise blieb diese unangenehme Erfahrung eines Bordellbesuchs nicht nur in mir, einem Jungen, der mit Prinzipien wie "nicht küssen ohne Liebe" aufgewachsen ist, sondern auch in den meisten unserer Soldaten, mit denen ich gezwungen war, zu reden ... Etwa zur gleichen Zeit musste ich mit einer hübschen Magyarin sprechen (sie konnte von irgendwoher Russisch). Als sie mich fragte, ob es mir in Budapest gefalle, sagte ich, ja, aber die Bordelle seien peinlich. "Aber - warum?" - fragte das Mädchen. Denn es ist unnatürlich, wild", erklärte ich: "Eine Frau nimmt Geld und beginnt danach sofort zu 'lieben'!" Das Mädchen dachte eine Weile nach, nickte dann zustimmend und sagte: "Du hast Recht: Geld im Voraus zu nehmen ist nicht nett..."

    Polen hat einen anderen Eindruck hinterlassen. Der Dichter David Samoilov sagte: "... in Polen haben sie uns unter einem strengen Regime gehalten. Es war schwer, sich aus dem Gelände zu schleichen. Und Streiche wurden streng bestraft. Und er schildert seine Eindrücke von diesem Land, in dem das einzig Positive die Schönheit der polnischen Frauen war. "Ich kann nicht sagen, dass uns Polen sehr gut gefallen hat", schrieb er. - Das hatte nichts Nobles und Ritterliches an sich. Im Gegenteil, alles war bürgerlich, bäuerlich - sowohl die Begriffe als auch die Interessen. Und in Ostpolen wurden wir mit Misstrauen und halber Feindseligkeit betrachtet und versuchten, den Befreiern so viel wie möglich abzuluchsen. Aber die Frauen waren beruhigend schön und kokett, sie fesselten uns mit ihrer Art und ihrer gurrenden Sprache, in der plötzlich alles klar wurde, und sie selbst waren manchmal von der brutalen Kraft der Männer oder der Uniform des Soldaten gefesselt. Und ihre blassen und ausgemergelten ehemaligen Bewunderer zogen sich zähneknirschend vorerst in die Schatten zurück...".

    Aber nicht alle Bewertungen polnischer Frauen sahen so romantisch aus. Am 22. Oktober 1944 schrieb Unterleutnant Vladimir Gelfand in sein Tagebuch: "In der Ferne tauchte die polnische Stadt [Władow] auf, die ich hinter mir gelassen hatte, mit schönen polnischen Frauen, stolz und ekelhaft. ... Man erzählte mir von den polnischen Frauen: Sie lockten unsere Soldaten und Offiziere in ihre Arme, und wenn es ins Bett ging, schnitten sie ihnen mit einer Rasierklinge den Penis ab, erwürgten sie mit den Händen an der Kehle und kratzten ihnen die Augen aus. Verrückte, wilde, hässliche Weiber! Man muss mit ihnen vorsichtig umgehen und darf sich nicht von ihrer Schönheit hinreißen lassen. Und die Polen sind schöne Schurken". In seinen Notizen finden sich jedoch auch andere Äußerungen. Am 24. Oktober berichtet er von einer solchen Begegnung: "Heute entpuppten sich schöne polnische Mädchen als meine Begleiterinnen in einem der Dörfer. Sie beklagten sich über den Mangel an Freunden in Polen. Sie nannten mich auch 'Pan', waren aber unantastbar. Ich klopfte einer von ihnen sanft auf die Schulter als Antwort auf ihre Bemerkung über Männer und tröstete sie mit dem Gedanken, dass der Weg nach Russland für sie offen sei - dort gäbe es viele Männer. Sie trat eilig zur Seite und antwortete auf meine Worte, dass es auch hier Männer für sie geben würde. Wir gaben uns die Hand und verabschiedeten uns. Wir haben uns nicht geeinigt, aber es waren nette Mädchen, auch wenn sie Polen waren". Einen Monat später, am 22. November, schrieb er seine Eindrücke von der ersten großen polnischen Stadt auf, die er kennenlernte - Minsk-Mazowiecki, und zwischen den Beschreibungen der architektonischen Schönheiten und der Anzahl der Fahrräder in allen Bevölkerungskategorien räumte er den Stadtbewohnern einen besonderen Platz ein: "Eine lärmende, festliche Menge, Frauen, wie eine, mit weißen speziellen Hüten, die offenbar vom Wind getragen werden, die sie wie Vierziger aussehen lassen und mit ihrer Neuheit überraschen. Männer mit dreieckigen Hüten, mit Hüten auf - dick, ordentlich, leer . Wie viele von ihnen! ... geschminkte Lippen, umrandete Augenbrauen, Affektiertheit, übertriebene Zartheit. Wie anders als das natürliche Leben des Menschen. Es scheint, als ob die Menschen absichtlich leben und sich bewegen, nur damit andere sie sehen können, und jeder verschwindet, wenn der letzte Zuschauer die Stadt verlässt...".

    Nicht nur die polnischen Stadtfrauen, sondern auch die Landfrauen hinterließen einen starken, wenn auch widersprüchlichen Eindruck von sich selbst. "Die Lebensfreude der Polen, die die Schrecken des Krieges und der deutschen Besatzung überlebt hatten, war beeindruckend", erinnerte sich Alexander Rodin. - Ein Sonntagnachmittag in einem polnischen Dorf. Schöne, elegante, in Seidenkleidern und Strümpfen gekleidete Polinnen, die wochentags ganz normale Bäuerinnen sind, die barfuß den Mist harken und unermüdlich im Haushalt arbeiten. Ältere Frauen sehen auch frisch und jung aus. Obwohl sie schwarze Rahmen um die Augen haben..." Weiter zitiert er aus seinem Tagebucheintrag vom 5. November 1944: "Sonntag, die Einwohner sind alle herausgeputzt. Zusammenkommen, um sich gegenseitig zu besuchen. Männer mit Filzhüten, Krawatten und Pullovern. Frauen in Seidenkleidern, helle, ungetragene Strümpfe. Junge "Panenka"-Mädchen mit rosigen Wangen. Schön gelockte blonde Frisuren... Auch die Soldaten in der Ecke der Hütte sind lebhaft. Aber wer sensibel ist, wird feststellen, dass es sich um eine kränkliche Animation handelt. Alle lachen lauthals, um zu zeigen, dass es ihnen nichts ausmacht, dass sie nicht im Geringsten beleidigt sind, nicht im Geringsten neidisch. Sind wir etwa schlimmer als sie? Der Teufel weiß, was für ein Glück es ist, ein friedliches Leben zu führen! Das habe ich im zivilen Leben noch nicht gesehen!" Sein Mitstreiter, Feldwebel Nesterov, schrieb am selben Tag in sein Tagebuch: "Heute ist Feiertag, die Polen, gut gekleidet, haben sich in einem Haus versammelt und sitzen in Paaren. Ich fühle mich sogar unwohl dabei. Könnte ich nicht so sitzen...?"

    Galina Yartseva ist weitaus schonungsloser in ihrer Beurteilung der "europäischen Sitten", die einem "Festmahl während der Pest" gleichen. Am 24. Februar 1945 schreibt sie ihrer Freundin von der Front: "...Wenn es eine Chance gäbe, könnten wir einige wunderbare Pakete mit ihren Trophäen schicken. Es gibt etwas. Das wäre für unsere Nackten und Unbekleideten. Was für Städte ich gesehen habe, was für Männer und Frauen. Und wenn man sie ansieht, bekommt man solche Wut, solchen Hass! Sie gehen, sie lieben, sie leben, und Sie gehen und befreien sie. Sie lachen über die Russen - "Schwein!" Ja, ja! Bastarde... Ich liebe niemanden außer der UdSSR, außer den Völkern, die mit uns leben. Ich glaube nicht an die Freundschaft mit Polen und anderen Litauern...".

    In Österreich, das die sowjetischen Truppen im Frühjahr 1945 stürmten, trafen sie auf eine "breite Kapitulation": "Ganze Dörfer wurden mit weißen Tüchern beworfen. Ältere Frauen hoben die Hände, wenn sie einem Mann in einer Uniform der Roten Armee begegneten". Hier, so B. Slutsky, hätten die Soldaten "weißhaarige Frauen in die Hände bekommen". Gleichzeitig "erwiesen sich die österreichischen Frauen nicht als übermäßig widerspenstig. Die große Mehrheit der Bauernmädchen heiratete "verwöhnt". Die Soldaten im Ruhestand fühlten sich, als lebten sie im Schoße Christi. In Wien wunderte sich unser Reiseführer, ein Bankbeamter, über die Beharrlichkeit und Ungeduld der Russen. Er dachte, dass Galanterie ausreicht, um von einer Frau alles zu bekommen, was man will. Mit anderen Worten, es ging nicht nur um Angst, sondern auch um einige Besonderheiten der nationalen Mentalität und des traditionellen Verhaltens.

    Und dann ist da noch Deutschland. Und feindliche Frauen - Mütter, Ehefrauen, Töchter, Schwestern derer, die von 1941 bis 1944 die Zivilbevölkerung in den besetzten Gebieten der UdSSR verhöhnten. Wie haben die sowjetischen Soldaten sie gesehen? Das Aussehen der deutschen Frauen, die in der Menge der Flüchtlinge spazieren gingen, wird im Tagebuch von Wladimir Bogomolow beschrieben: "Frauen - alte und junge - mit Hüten, mit Turbanen und einfach mit einem Turban, wie unsere Frauen, in schicken Mänteln mit Pelzkragen und in schäbiger, unverständlich geschnittener Kleidung. Viele Frauen tragen dunkle Brillen, um in der hellen Mai-Sonne nicht zu blinzeln und so ihr Gesicht vor Falten zu schützen...". Lew Kopelew erinnerte sich an eine Begegnung mit evakuierten Berlinern in Allenstein: "Da stehen zwei Frauen auf dem Bürgersteig. Aufwendige Hüte, einer sogar mit Schleier. Sie haben ein schönes Fell und sind geschmeidig und gut gepflegt". Und er zitierte die Kommentare der Soldaten über sie: "Hühner", "Truthähne", "Ich wünschte, ich hätte so einen glatten...".

    Wie verhielten sich die Deutschen bei der Begegnung mit den sowjetischen Truppen? Im Bericht des stellvertretenden Leiters der Politischen Hauptabteilung der Roten Armee Schikin an das Zentralkomitee der Kommunistischen Partei der Bolschewiki der Allvereinigung vom 30. April 1945 über die Haltung der Berliner Zivilbevölkerung gegenüber den Soldaten der Roten Armee heißt es: "Sobald unsere Einheiten diesen oder jenen Stadtteil besetzen, beginnen die Einwohner allmählich auf die Straße zu gehen, fast alle tragen weiße Armbinden an den Ärmeln. Sobald sie erkennen, dass die Soldaten und Offiziere der Roten Armee keineswegs so sind, wie sie von der faschistischen Propaganda dargestellt werden, ist diese Angst bald verflogen, und immer mehr Menschen bieten ihre Dienste an und versuchen, ihre Loyalität gegenüber der Roten Armee zu zeigen".

    Den größten Eindruck auf die Sieger machten die Unterwürfigkeit und das berechnende Wesen der Deutschen. In diesem Zusammenhang ist es notwendig, die Geschichte des Mörserschützen N.A.Orlov zu erwähnen, der über das Verhalten der Deutschen im Jahr 1945 schockiert war: "Niemand im Minbat hat zivile Deutsche getötet. Unser spezieller Offizier war ein "Germanophiler". Wäre dies der Fall gewesen, hätten die Strafverfolgungsorgane schnell auf solche Exzesse reagiert. Zum Thema Gewalt gegen deutsche Frauen. Ich habe den Eindruck, dass einige Leute über dieses Phänomen sprechen und es zu sehr verharmlosen". Ich erinnere mich an ein Beispiel einer anderen Art. Man geht in eine deutsche Stadt und wird in Häusern untergebracht. Frau, 45 Jahre alt, erscheint und fragt nach dem Kommandanten. Sie brachten sie zu Marchenko. Sie erklärt, dass sie für das Viertel zuständig ist und 20 deutsche Frauen versammelt hat, die den russischen Soldaten sexuelle (!!!) Dienste leisten. Marchenko verstand Deutsch, und ich übersetzte dem stellvertretenden politischen Offizier Dolgoborodov, der neben mir stand, was die deutsche Frau sagte. Die Reaktion unserer Beamten war wütend und fluchend. Die Deutsche wurde zusammen mit ihrem dienstbereiten "Detachement" vertrieben. Im Allgemeinen hat uns der deutsche Gehorsam verblüfft. Wir rechneten mit einem Partisanenkrieg und Sabotage durch die Deutschen. Aber für diese Nation steht die "Ordnung" über allem. Wenn Sie ein Gewinner sind, stehen sie "auf den Hinterbeinen", und zwar bewusst, nicht mit Gewalt. Das ist die Psychologie...".

    David Samoilov gibt in seinen Kriegsaufzeichnungen ein ähnliches Beispiel: "In Arendsfeld, wo wir uns gerade niedergelassen hatten, gab es eine kleine Gruppe von Frauen mit Kindern. Sie wurden von einer großen deutschen Frau in den Fünfzigern mit Schnauzbart, Frau Friedrich, angeführt. Sie sagte, sie sei eine Vertreterin der Zivilbevölkerung und bat uns, die übrigen Einwohner zu registrieren. Wir antworteten, dass dies möglich sei, sobald die Kommandantur eingerichtet sei.

    Das ist unmöglich", sagte Frau Friedrich. - Hier gibt es Frauen und Kinder. Sie müssen registriert werden.

    Die Zivilisten bestätigten ihre Worte mit Schreien und Tränen.

    Da ich nicht wusste, was ich tun sollte, schlug ich ihnen vor, in den Keller des Hauses zu gehen, in dem wir untergebracht waren. Beruhigt gingen sie in den Keller und ließen sich dort nieder, um auf die Behörden zu warten.

    Herr Kommissar", sagte Frau Friedrich (ich trug eine Lederjacke) selbstgefällig zu mir. - Wir verstehen, dass die Soldaten kleine Bedürfnisse haben. Sie sind bereit", fuhr Frau Friedrich fort, "ihnen einige jüngere Frauen zur Verfügung zu stellen...

    Ich habe das Gespräch mit Frau Friedrich nicht fortgesetzt.

    Nach einem Gespräch mit Berlinerinnen am 2. Mai 1945 schrieb Wladimir Bogomolow in sein Tagebuch: "Wir betreten eines der überlebenden Häuser. Alles ist still, tot. Sie klopfen an und bitten darum, geöffnet zu werden. Ich höre flüsternde, gedämpfte und besorgte Gespräche auf dem Flur. Endlich öffnet sich die Tür. Die Frauen, die in einer kleinen Gruppe zusammengekauert waren, verbeugten sich ängstlich, verbeugten sich tief und zuvorkommend. Die deutschen Frauen haben Angst vor uns, man hat ihnen gesagt, dass die sowjetischen Soldaten, insbesondere die asiatischen, sie vergewaltigen und töten werden... Angst und Hass stehen ihnen ins Gesicht geschrieben. Aber manchmal scheinen sie es zu genießen, besiegt zu werden - so vorsichtig ist ihr Auftreten, so anhänglich sind ihr Lächeln und ihre süßen Worte. Es gibt in diesen Tagen Geschichten darüber, wie unser Soldat in eine deutsche Wohnung ging, um etwas zu trinken bat und eine deutsche Frau, die ihn kaum gesehen hatte, sich auf das Sofa legte und ihre Strumpfhose auszog".

    "Alle deutschen Frauen sind verdorben. Es macht ihnen nichts aus, mit ihnen zu schlafen. Diese Meinung war in den sowjetischen Truppen weit verbreitet und wurde nicht nur durch viele anschauliche Beispiele, sondern auch durch ihre unangenehmen Folgen gestützt, die bald von Militärärzten festgestellt wurden.

    In der Anweisung des Militärrates der 1. weißrussischen Front Nr. 00343/sh vom 15. April 1945 heißt es: "Während der Zeit, in der sich die Truppen im feindlichen Gebiet aufhielten, nahmen die Fälle von Geschlechtskrankheiten unter den Soldaten stark zu. Eine Untersuchung der Ursachen für diese Situation zeigt, dass Geschlechtskrankheiten unter den Deutschen weit verbreitet sind. Die Deutschen begannen vor dem Rückzug und nun in den besetzten Gebieten, deutsche Frauen künstlich mit Syphilis und Thripsie zu infizieren, um große Zentren für die Verbreitung von Geschlechtskrankheiten unter der Roten Armee zu schaffen.

    Der Militärrat der 47. Armee berichtete am 26. April 1945: "...Im März hat sich die Zahl der Geschlechtskrankheiten unter den Soldaten im Vergleich zum Februar dieses Jahres vervierfacht. ... Der weibliche Teil der Bevölkerung in Deutschland ist in den untersuchten Gebieten zu 8-15% betroffen. Es gibt Fälle, in denen der Feind absichtlich deutsche Frauen mit Geschlechtskrankheiten zurücklässt, um die Soldaten anzustecken".

    Zur Umsetzung des Erlasses des Militärrates der 1. Belorussischen Front № 056 vom 18. April 1945 über die Verhütung von Geschlechtskrankheiten wurde das folgende Merkblatt an die Truppen der 33:

    "Kameraden Soldaten!

    Sie werden von Deutschen verführt, deren Ehemänner in allen Bordellen Europas unterwegs waren, sich selbst infiziert haben und ihre eigenen Deutschen ansteckten.

    Vor Ihnen stehen auch die Deutschen, die vom Feind absichtlich zurückgelassen wurden, um Geschlechtskrankheiten zu verbreiten und so die Soldaten der Roten Armee zu entmündigen.

    Ihr müsst wissen, dass unser Sieg über den Feind nahe ist und dass ihr bald zu euren Familien zurückkehren könnt.

    Wie werden die Augen derjenigen, die eine ansteckende Krankheit mitbringen, in die Augen ihrer Angehörigen blicken?

    Können wir, die Soldaten der heldenhaften Roten Armee, die Quelle für ansteckende Krankheiten in unserem Land sein? NEIN! Denn der moralische Charakter eines Rotarmisten muss so rein sein wie der seines Vaterlandes und seiner Familie!"

    Selbst in den Memoiren von Lew Kopelew, der mit Zorn die Gewalt und die Plünderungen durch sowjetische Soldaten in Ostpreußen beschreibt, finden sich Zeilen, die die andere Seite der "Beziehungen" zur lokalen Bevölkerung widerspiegeln: "Sie sprachen von der Unterwürfigkeit, Knechtschaft und Anbiederung der Deutschen: So sind sie, sie verkaufen ihre Frauen und Töchter für einen Laib Brot". Der zimperliche Ton, in dem Kopelew diese "Geschichten" erzählt, impliziert ihre Unzuverlässigkeit. Sie werden jedoch von vielen Quellen bestätigt.

    Wladimir Gelfand schrieb in seinem Tagebuch über seine Annäherungsversuche an ein deutsches Mädchen (aufgezeichnet sechs Monate nach Kriegsende, am 26. Oktober 1945, aber immer noch sehr auffällig): "Ich wollte die Zärtlichkeiten der hübschen Margot in vollen Zügen genießen - Küssen und Umarmen allein war nicht genug. Ich hatte mehr erwartet, aber ich habe nicht gewagt, zu fordern oder darauf zu bestehen. Die Mutter des Mädchens war zufrieden mit mir. Ich hatte Süßigkeiten und Butter, Würstchen und teure deutsche Zigaretten auf den Altar des Vertrauens und Wohlwollens meiner Verwandten gebracht. Schon die Hälfte dieser Produkte reicht aus, um die volle Autorität und das Recht zu haben, mit meiner Tochter vor meiner Mutter zu tun, was Sie wollen, und sie hat nichts dagegen gesagt. Denn Essen ist heute teurer als das Leben, und selbst eine so junge und süße Sinnlichkeit, wie die sanfte Schönheit Margot.

    Interessante Tagebucheinträge des australischen Kriegsberichterstatters Osmar White, der 1944-1945 in Europa in den Reihen der 3. amerikanischen Armee unter dem Kommando von George Paton war. Dies schrieb er im Mai 1945 in Berlin auf, nur wenige Tage nach dem Ende des Angriffs: "Ich schlenderte durch die Nachtkabaretts, angefangen bei der Femina in der Nähe des Potsdamerplatzes. Es war ein warmer und feuchter Abend. In der Luft lag ein Geruch von Abwasser und verrottenden Leichen. Die Fassade von The Femina war mit futuristischen Aktbildern und Werbung in vier Sprachen bedeckt. Der Tanzsaal und das Restaurant waren voller russischer, britischer und amerikanischer Offiziere, die Frauen begleiteten (oder ihnen nachstellten). Eine Flasche Wein kostete 25 Dollar, ein Pferdefleisch-Kartoffel-Burger 10 Dollar, eine Schachtel amerikanischer Zigaretten unglaubliche 20 Dollar. Die Wangen der Berlinerinnen waren aufgeraut und ihre Lippen so geschminkt, dass es aussah, als hätte Hitler den Krieg gewonnen. Viele der Frauen trugen Seidenstrümpfe. Die Gastgeberin des Abends eröffnete das Konzert auf Deutsch, Russisch, Englisch und Französisch. Der russische Artilleriehauptmann, der neben mir saß, scherzte daraufhin. Er beugte sich zu mir und sagte in anständigem Englisch: "So ein schneller Übergang vom Nationalen zum Internationalen! RAF-Bomben sind tolle Professoren, nicht wahr?"

    Der allgemeine Eindruck, den die sowjetischen Soldaten von den europäischen Frauen hatten, war, dass sie adrett und schick waren (im Vergleich zu ihren kriegsmüden Landsleuten an der halbverhungerten Heimatfront, in den befreiten Ländern und sogar zu ihren Freunden an der Front, die in abgewetzten Uniformen steckten), verfügbar, selbstsüchtig, promiskuitiv oder feige unterwürfig. Eine Ausnahme bildeten die jugoslawischen und bulgarischen Frauen. Die strengen und asketischen jugoslawischen Partisaninnen wurden als Mitstreiterinnen angesehen und galten als unantastbar. Und angesichts der strengen Sitten in der jugoslawischen Armee "müssen die Partisanenmädchen die PPW [Marsch- und Feldfrauen] als Kreaturen einer besonderen, schlechten Sorte angesehen haben". Boris Slutsky erinnerte sich an die Bulgaren: "...Nach der ukrainischen Selbstgefälligkeit, nach der rumänischen Ausschweifung, traf die harte Unerreichbarkeit der bulgarischen Frauen unser Volk. Fast niemand rühmte sich mit Siegen. Es war das einzige Land, in dem die Offiziere sehr oft von Männern und fast nie von Frauen begleitet wurden. Später waren die Bulgaren stolz, als man ihnen erzählte, dass die Russen nach Bulgarien zurückkehrten, um Bräute zu holen - die einzigen auf der Welt, die sauber und unberührt geblieben waren".

    Einen angenehmen Eindruck hinterließen die tschechischen Schönheiten, die die sowjetischen Soldaten-Befreier freudig begrüßten. Peinlich berührte Panzersoldaten, die aus ihren ölverschmierten und verstaubten, mit Kränzen und Blumen geschmückten Kampffahrzeugen stiegen, sagten untereinander: "...Ein Panzer ist eine Braut, die gereinigt werden muss. Und die Mädchen, weißt du, ziehen sie an. Gute Leute. Ich habe schon lange nicht mehr so gefühlvolle Menschen gesehen..." Die Freundlichkeit und Gastfreundschaft der Tschechen war echt. "Wenn es möglich wäre, würde ich alle Soldaten und Offiziere der Roten Armee dafür küssen, dass sie mein Prag befreit haben", sagte ... eine Prager Straßenbahnfahrerin unter dem zustimmenden Gelächter aller", beschrieb sie die Atmosphäre in der befreiten tschechischen Hauptstadt und die Stimmung der Einwohner am 11. Mai 1945.

    In den übrigen Ländern, durch die die siegreiche Armee zog, hatte der weibliche Teil der Bevölkerung keine Achtung vor sich selbst. "In Europa haben die Frauen kapituliert und sich vor allen anderen verraten", schrieb B. Slutsky. - Ich war immer schockiert, verwirrt, verwirrt von der Leichtigkeit, der beschämenden Leichtigkeit des Liebesspiels. Anständige Frauen, gewiss uneigennützig, ähnelten Prostituierten - durch ihre schnelle Verfügbarkeit, ihren Wunsch, Zwischenstufen zu vermeiden, ihr Desinteresse an den Motiven, die einen Mann dazu brachten, sich ihnen zu nähern. Wie Leute, die drei obszöne Wörter aus dem Vokabular der Liebeslyrik gelernt haben, reduzierten sie die ganze Angelegenheit auf ein paar Gesten, was bei den unreifsten unserer Offiziere Groll und Verachtung hervorrief ... Die hemmenden Motive waren nicht die Ethik, sondern die Angst vor Ansteckung, die Angst vor der Öffentlichkeit, die Angst vor der Schwangerschaft", und fügte hinzu, dass unter den Bedingungen der Eroberung "die allgemeine Verderbtheit die besondere Verderbtheit der Frau überdeckte und versteckte, sie unsichtbar und schamlos machte.

    Zu den Motiven, die die Ausbreitung der "internationalen Liebe" trotz aller Verbote und strengen Befehle der sowjetischen Führung begünstigten, gehörten jedoch noch weitere: die weibliche Neugier auf "exotische" Liebhaber und die beispiellose Großzügigkeit der Russen gegenüber dem Objekt ihrer Zuneigung, die sie von geizigen europäischen Männern unterschied.

    Leutnant Daniel Zlatkin fand sich gegen Ende des Krieges auf der Insel Borngolm in Dänemark wieder. In einem Interview erzählte er, dass das Interesse der russischen Männer und der europäischen Frauen füreinander gegenseitig war: "Wir haben keine Frauen gesehen, aber wir mussten... Und als wir nach Dänemark kamen, ... ist es frei, bitte. Sie wollten testen, erfahren, ausprobieren, wie der russische Mann ist, und es schien besser zu klappen als mit den Dänen. Warum? Wir waren selbstlos und freundlich ... Ich schenkte einer Schachtel Pralinen eine halbe Tafel, ich schenkte einer fremden Frau 100 Rosen ... zu ihrem Geburtstag ...".

    Nur wenige Menschen dachten an ernsthafte Beziehungen oder Eheschließungen, da die sowjetische Führung ihre Haltung in dieser Frage sehr deutlich gemacht hatte. In der Resolution des Militärrates der 4. ukrainischen Front vom 12. April 1945 heißt es: "1. allen Offizieren und dem Personal der Front klar zu machen, dass die Ehe mit einer ausländischen Frau illegal und kategorisch verboten ist. 2. Alle Fälle von Soldaten, die ausländische Frauen heiraten, sowie die Fälle, in denen unsere Leute Beziehungen zu feindlichen Elementen ausländischer Länder unterhalten, sind sofort auf Befehl zu melden, um die Schuldigen wegen mangelnder Wachsamkeit und Verletzung der sowjetischen Gesetze vor Gericht zu bringen. Die Direktive des Chefs der Politischen Abteilung der 1. weißrussischen Front vom 14. April 1945 besagt "Nach Angaben des Leiters der Hauptpersonalabteilung der NKO erhält das Zentrum weiterhin Anträge von Offizieren der aktiven Armee, die eine Genehmigung zur Heirat mit Frauen aus dem Ausland (Polen, Bulgarien, Tschechien usw.) beantragen. Solche Tatsachen sollten als eine Abstumpfung der Wachsamkeit und der patriotischen Gefühle betrachtet werden. Deshalb ist es notwendig, in der politischen Bildungsarbeit auf eine fundierte Aufklärung über die Unzulässigkeit solcher Handlungen seitens der Offiziere der Roten Armee zu achten. Erklären Sie dem gesamten Offizierskorps, das die Sinnlosigkeit solcher Ehen nicht versteht, die Unzulässigkeit der Eheschließung mit ausländischen Frauen, bis hin zu einem direkten Verbot, und lassen Sie keinen einzigen Fall zu".

    Und die Frauen machten sich keine Illusionen über die Absichten ihrer Verehrer. "Anfang 1945 glaubten selbst die dümmsten ungarischen Bäuerinnen nicht an unsere Versprechen. Die europäischen Frauen wussten bereits, dass es uns verboten war, ausländische Frauen zu heiraten, und vermuteten, dass es ein ähnliches Gebot gab, gemeinsam in Restaurants, Kinos usw. aufzutreten. Das hinderte sie nicht daran, unsere Hofdamen zu lieben, sondern gab dieser Liebe einen rein 'Ouaidum' [fleischlichen] Charakter", schrieb Slutsky.

    Im Großen und Ganzen muss man zugeben, dass das Bild, das sich die Soldaten der Roten Armee 1944-1945 von den europäischen Frauen machten, bis auf wenige Ausnahmen weit entfernt war von der leidenden Figur mit den gefesselten Händen, die hoffnungsvoll vom sowjetischen Plakat "Europa wird frei sein" blickte.

      

    Notizen
    Slutsky B. Anmerkungen zum Krieg. Gedichte und Balladen. SPb., 2000. С. 174.
    Ebd. С. 46-48.
    Ebd. С. 46-48.
    Smolnikov F.M. Im Krieg! Tagebuch eines Frontsoldaten. Briefe von der Frontlinie. М., 2000. С. 228-229.
    Slutsky B. Op. cit. p. 110, 107.
    Ebd. С. 177.
    Chukhrai G. Mein Krieg. Moskau: Algorithmus, 2001. С. 258-259.
    Rodin A. Dreitausend Kilometer im Sattel. tagebücher. М., 2000. С. 127.
    Samoilov D. Menschen mit einer Variante. Aus den Kriegsnotizen // Aurora. 1990. № 2. С. 67.
    Ebd. С. 70-71.
    Gelfand V.N. Tagebücher 1941-1946. http://militera.lib.ru/db/gelfand_vn/05.html
    Ebd.
    Ebd.
    Rodin A. Dreitausend Kilometer im Fahrradsattel. Tagebücher. М., 2000. С. 110.
    Ebd. С. 122-123.
    Ebd. С. 123.
    Zentralarchiv des russischen Verteidigungsministeriums. Ф. 372. Opt. 6570. Д; 76. Л. 86.
    Slutsky B. op. cit. S. 125.
    Ebd. С. 127-128.
    Bogomolov V.O. Deutschland, Berlin. Frühling 1945 // Bogomolov V.O. Mein Leben, oder war es nur ein Traum? M.: Journal Nash sovremennik, Nr. 10-12, 2005, 1, 2006. http://militera.lib.ru/prose/russian/bogomolov_vo/03.html
    Kopelew L. Für immer behalten. In 2 кn.1: Teile 1-4. Moskau: Terra, 2004. Ch. 11. http://lib.rus.ec/b/137774/read#t15.
    Russisches Staatsarchiv für soziale und politische Geschichte (im Folgenden: RSAASPH). F. 17. op. 125. Д. 321. Л. 10-12.
    Aus dem Interview mit Orlov auf der Website "I remember". http://www.iremember.ru/minometchiki/orlov-naum-aronovich/stranitsa-6.html
    Samoilov D. op. cit. S. 88.
    Bogomolov V.O. Mein Leben, oder habe ich dich geträumt? // Nashkh sovremennik. 2005. №№ 10-12; 2006. № 1. http://militera.lib.ru/prose/russian/bogomolov_vo/03.html
    Aus dem Politischen Bericht über die Übermittlung von Stalins Weisung N 11072 vom 20.04.1945 an den Stab der 185. Infanteriedivision. 26. April 1945, zitiert nach: Bogomolov V.O. Op. cit. http://militera.lib.ru/prose/russian/bogomolov_vo/02.html.
    Zitiert nach: Bogomolov V.O. Op. cit. http://militera.lib.ru/prose/russian/bogomolov_vo/02.html
    Ebd.
    Ebd.
    Staatsarchiv der Russischen Föderation. F. p-9401. Opt. 2. Д. 96. Л.203.
    Kopelev L. Op. cit. Kapitel 12. http://lib.rus.ec/b/137774/read#t15
    Gelfand V.N. Op. cit.
    Weißer Osmar. Straße der Eroberer": Ein Augenzeugenbericht über Deutschland 1945. Cambridge University Press, 2003. XVII, 221 S. http://www.argo.net.au/andre/osmarwhite.html
    Slutsky B. Op. cit. S. 99.
    Ebd. С. 71.
    Polej B. Die Befreiung Prags // Aus dem sowjetischen Informationsbüro... Journalismus und Essays aus den Kriegsjahren. 1941-1945. Т. 2. 1943-1945. Moskau: APN Verlag, 1982. С. 439.
    Ebd. С. 177-178.
    Ebd. С. 180.
    Aus einem Interview mit D.F. Zlatkin vom 16. Juni 1997 //Privatarchiv.
    Zitiert nach: Bogomolov V.O. Op. cit. http://militera.lib.ru/prose/russian/bogomolov_vo/04.html
    Ebd.
    Slutsky B. op. cit. S. 180-181.

     

    Dieser Artikel wurde mit finanzieller Unterstützung der Russischen Stiftung für geisteswissenschaftliche Forschung, 
    Projekt Nr. 11-01-00363a, erstellt.
    Für die Gestaltung wurde ein sowjetisches Plakat aus dem Jahr 1944 mit der Aufschrift "Europa wird frei sein" verwendet. Künstler V. Koretsky

                                                                                                                                                                                                                                                                                                              
                                                                                               






  •     Dr. Elke Scherstjanoi "Ein Rotarmist in Deutschland"
  •     Stern "Von Siegern und Besiegten"
  •     Märkische Allgemeine  "Hinter den Kulissen"
  •     Das Erste "Kulturreport"
  •     Berliner Zeitung  "Besatzer, Schöngeist, Nervensäge, Liebhaber"
  •     SR 2 KulturRadio  "Deutschland-Tagebuch 1945-1946. Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     Die Zeit  "Wodka, Schlendrian, Gewalt"
  •     Jüdische Allgemeine  "Aufzeichnungen im Feindesland"
  •     Mitteldeutsche Zeitung  "Ein rotes Herz in Uniform"
  •     Unveröffentlichte Kritik  "Aufzeichnungen eines Rotarmisten vom Umgang mit den Deutschen"
  •     Bild  "Auf Berlin, das Besiegte, spucke ich!"
  •     Das Buch von Gregor Thum "Traumland Osten. Deutsche Bilder vom östlichen Europa im 20. Jahrhundert"
  •     Flensborg Avis  "Set med en russisk officers øjne"
  •     Ostsee Zeitung  "Das Tagebuch des Rotarmisten"
  •     Leipziger Volkszeitung  "Das Glück lächelt uns also zu!"
  •     Passauer Neue Presse "Erinnerungspolitischer Gezeitenwechsel"
  •     Lübecker Nachrichten  "Das Kriegsende aus Sicht eines Rotarmisten"
  •     Lausitzer Rundschau  "Ich werde es erzählen"
  •     Leipzigs-Neue  "Rotarmisten und Deutsche"
  •     SWR2 Radio ART: Hörspiel
  •     Kulturation  "Tagebuchaufzeichnungen eines jungen Sowjetleutnants"
  •     Der Tagesspiegel  "Hier gibt es Mädchen"
  •     NDR  "Bücher Journal"
  •     Kulturportal  "Chronik"
  •     Sächsische Zeitung  "Bitterer Beigeschmack"
  •     Wiesbadener Tagblatt "Reflexionen, Textcollagen und inhaltlicher Zündstoff"
  •     Deutschlandradio Kultur  "Krieg und Kriegsende aus russischer Sicht"
  •     Berliner Zeitung  "Die Deutschen tragen alle weisse Armbinden"
  •     MDR  "Deutschland-Tagebuch eines Rotarmisten"
  •     Jüdisches Berlin  "Das Unvergessliche ist geschehen" / "Личные воспоминания"
  •     Süddeutsche Zeitung  "So dachten die Sieger"
  •     Financial Times Deutschland  "Aufzeichnungen aus den Kellerlöchern"
  •     Badisches Tagblatt  "Ehrliches Interesse oder narzisstische Selbstschau?"
  •     Freie Presse  "Ein Rotarmist in Berlin"
  •     Nordkurier/Usedom Kurier  "Aufzeichnungen eines Rotarmisten ungefiltert"
  •     Nordkurier  "Tagebuch, Briefe und Erinnerungen"
  •     Ostthüringer Zeitung  "An den Rand geschrieben"
  •     Potsdamer Neueste Nachrichten  "Hier gibt es Mädchen"
  •     NDR Info. Forum Zeitgeschichte "Features und Hintergründe"
  •     Deutschlandradio Kultur. Politische Literatur. "Lasse mir eine Dauerwelle machen"
  •     Konkret "Watching the krauts. Emigranten und internationale Beobachter schildern ihre Eindrücke aus Nachkriegsdeutschland"
  •     Cicero "Voodoo Child. Die verhexten Kinder"
  •     Dagens Nyheter  "Det oaendliga kriget"
  •     Utopie-kreativ  "Des jungen Leutnants Deutschland - Tagebuch"
  •     Neues Deutschland  "Berlin, Stunde Null"
  •     Webwecker-bielefeld  "Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     Südkurier  "Späte Entschädigung"
  •     Online Rezension  "Das kriegsende aus der Sicht eines Soldaten der Roten Armee"
  •     Saarbrücker Zeitung  "Erstmals: Das Tagebuch eines Rotarmisten"
  •     Neue Osnabrücker Zeitung  "Weder Brutalbesatzer noch ein Held"
  •     Thüringische Landeszeitung  "Vom Alltag im Land der Besiegten"
  •     Das Argument  "Wladimir Gelfand: Deutschland-Tagebuch 1945-1946. Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     Deutschland Archiv: Zeitschrift für das vereinigte Deutschland "Betrachtungen eines Aussenseiters"
  •     Neue Gesellschaft/Frankfurter Hefte  "Von Siegern und Besiegten"
  •     Deutsch-Russisches Museum Berlin-Karlshorst "Deutschland-Tagebuch 1945-1946. Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     Online Rezensionen. Die Literaturdatenbank
  •     Literaturkritik  "Ein siegreicher Rotarmist"
  •     RBB Kulturradio  "Ein Rotarmist in Berlin"
  •     їнська правда  "Нульовий варiант" для ветеранiв вiйни / Комсомольская правда "Нулевой вариант" для ветеранов войны"
  •     Dagens Nyheter. "Sovjetsoldatens dagbok. Hoppfull läsning trots krigets grymheter"
  •     Ersatz  "Tysk dagbok 1945-46 av Vladimir Gelfand"
  •     Borås Tidning  "Vittnesmåil från krigets inferno"
  •     Sundsvall (ST)  "Solkig skildring av sovjetisk soldat frеn det besegrade Berlin"
  •     Helsingborgs Dagblad  "Krigsdagbok av privat natur"
  •     2006 Bradfor  "Conference on Contemporary German Literature"
  •     Spring-2005/2006/2016 Foreign Rights, German Diary 1945-1946
  •     Flamman / Ryska Posten "Dagbok kastar tvivel över våldtäktsmyten"
  •     INTERPRES "DAGBOG REJSER TVIVL OM DEN TYSK-REVANCHISTISKE “VOLDTÆGTSMYTE”
  •     Expressen  "Kamratliga kramar"
  •     Expressen Kultur  "Under våldets täckmantel"
  •     Lo Tidningen  "Krigets vardag i röda armén"
  •     Tuffnet Radio  "Är krigets våldtäkter en myt?"
  •     Norrköpings Tidningar  "En blick från andra sidan"
  •     Expressen Kultur  "Den enda vägens historia"
  •     Expressen Kultur  "Det totalitära arvet"
  •     Allehanda  "Rysk soldatdagbok om den grymma slutstriden"
  •     Ryska Posten  "Till försvar för fakta och anständighet"
  •     Hugin & Munin  "En rödarmist i Tyskland"
  •     Theater "Das deutsch-russische Soldatenwörtebuch" / Театр  "Русско-немецкий солдатский разговорник"
  •     SWR2 Radio "Journal am Mittag"
  •     Berliner Zeitung  "Dem Krieg den Krieg erklären"
  •     Die Tageszeitung  "Mach's noch einmal, Iwan!"
  •     The book of Paul Steege: "Black Market, Cold War: Everyday Life in Berlin, 1946-1949"
  •     Телеканал РТР "Культура"  "Русско-немецкий солдатский разговорник"
  •     Аргументы и факты  "Есть ли правда у войны?"
  •     RT "Russian-German soldier's phrase-book on stage in Moscow"
  •     Утро.ru  "Контурная карта великой войны"
  •     Коммерсантъ "Языковой окоп"
  •     Телеканал РТР "Культура":  "Широкий формат с Ириной Лесовой"
  •     Museum Berlin-Karlshorst  "Das Haus in Karlshorst. Geschichte am Ort der Kapitulation"
  •     Das Buch von Roland Thimme: "Rote Fahnen über Potsdam 1933 - 1989: Lebenswege und Tagebücher"
  •     Das Buch von Bernd Vogenbeck, Juliane Tomann, Magda Abraham-Diefenbach: "Terra Transoderana: Zwischen Neumark und Ziemia Lubuska"
  •     Das Buch von Sven Reichardt & Malte Zierenberg: "Damals nach dem Krieg Eine Geschichte Deutschlands - 1945 bis 1949"
  •     Lothar Gall & Barbara Blessing: "Historische Zeitschrift Register zu Band 276 (2003) bis 285 (2007)"
  •     Wyborcza.pl "Kłopotliwy pomnik w mieście z trudną historią"
  •     Kollektives Gedächtnis "Erinnerungen an meine Cousine Dora aus Königsberg"
  •     Das Buch von Ingeborg Jacobs: "Freiwild: Das Schicksal deutscher Frauen 1945"
  •     Wyborcza.pl "Strącona gwiazda wdzięczności"
  •     Закон i Бiзнес "Двічі по двісті - суд честі"
  •     Радио Свобода "Красная армия. Встреча с Европой"
  •     DEP "Stupri sovietici in Germania (1944-45)"
  •     Дніпропетровський національний історичний музей ім. Яворницького "Музей і відвідувач: методичні розробки, сценарії, концепції. Листи з 43-го"
  •     Explorations in Russian and Eurasian History "The Intelligentsia Meets the Enemy: Educated Soviet Officers in Defeated Germany, 1945"
  •     DAMALS "Deutschland-Tagebuch 1945-1946. Gedankenwelt des Siegers"
  •     Das Buch von Pauline de Bok: "Blankow oder Das Verlangen nach Heimat"
  •     Das Buch von Ingo von Münch: "Frau, komm!": die Massenvergewaltigungen deutscher Frauen und Mädchen 1944/45"
  •     Das Buch von Roland Thimme: "Schwarzmondnacht: Authentische Tagebücher berichten (1933-1953). Nazidiktatur - Sowjetische Besatzerwillkür"
  •     История государства "Миф о миллионах изнасилованных немок"
  •     Das Buch Alexander Häusser, Gordian Maugg: "Hungerwinter: Deutschlands humanitäre Katastrophe 1946/47"
  •     Heinz Schilling: "Jahresberichte für deutsche Geschichte: Neue Folge. 60. Jahrgang 2008"
  •     Jan M. Piskorski "WYGNAŃCY: Migracje przymusowe i uchodźcy w dwudziestowiecznej Europie"
  •     Wayne State "The Cultural Memory Of German Victimhood In Post-1990 Popular German Literature And Television"
  •     Deutschlandradio "Heimat ist dort, wo kein Hass ist"
  •     Journal of Cold War Studies "Wladimir Gelfand, Deutschland-Tagebuch 1945–1946: Aufzeichnungen eines Rotarmisten"
  •     ЛЕХАИМ "Евреи на войне. Солдатские дневники"
  •     Частный Корреспондент "Победа благодаря и вопреки"
  •     Перспективы "Сексуальное насилие в годы Второй мировой войны: память, дискурс, орудие политики"
  •     Радиостанция Эхо Москвы & RTVi "Не так" с Олегом Будницким: Великая Отечественная - солдатские дневники"
  •     Books Llc "Person im Zweiten Weltkrieg /Sowjetunion/ Georgi Konstantinowitsch Schukow, Wladimir Gelfand, Pawel Alexejewitsch Rotmistrow"
  •     Das Buch von Jan Musekamp: "Zwischen Stettin und Szczecin - Metamorphosen einer Stadt von 1945 bis 2005"
  •     Encyclopedia of safety "Ladies liberated Europe in the eyes of Russian soldiers and officers (1944-1945 gg.)"
  •     Азовские греки "Павел Тасиц"
  •     Newsland "СМЯТЕНИЕ ГРОЗНОЙ ОСЕНИ 1941 ГОДА"
  •     Wallstein "Demokratie im Schatten der Gewalt: Geschichten des Privaten im deutschen Nachkrieg"
  •     Вестник РГГУ "Болезненная тема второй мировой войны: сексуальное насилие по обе стороны фронта"
  •     Das Buch von Jürgen W. Schmidt: "Als die Heimat zur Fremde wurde"
  •     ЛЕХАИМ "Евреи на войне: от советского к еврейскому?"
  •     Gedenkstätte/ Museum Seelower Höhen "Die Schlacht"
  •     The book of Frederick Taylor "Exorcising Hitler: The Occupation and Denazification of Germany"
  •     Огонёк "10 дневников одной войны"
  •     The book of Michael Jones "Total War: From Stalingrad to Berlin"
  •     Das Buch von Frederick Taylor "Zwischen Krieg und Frieden: Die Besetzung und Entnazifizierung Deutschlands 1944-1946"
  •     WordPress.com "Wie sind wir Westler alt und überklug - und sind jetzt doch Schmutz unter ihren Stiefeln"
  •     Олег Будницкий: "Архив еврейской истории" Том 6. "Дневники"
  •     Åke Sandin "Är krigets våldtäkter en myt?"
  •     Michael Jones: "El trasfondo humano de la guerra: con el ejército soviético de Stalingrado a Berlín"
  •     Das Buch von Jörg Baberowski: "Verbrannte Erde: Stalins Herrschaft der Gewalt"
  •     Zeitschrift fur Geschichtswissenschaft "Gewalt im Militar. Die Rote Armee im Zweiten Weltkrieg"
  •     Ersatz-[E-bok] "Tysk dagbok 1945-46"
  •     The book of Michael David-Fox, Peter Holquist, Alexander M. Martin: "Fascination and Enmity: Russia and Germany as Entangled Histories, 1914-1945"
  •     Елена Сенявская "Женщины освобождённой Европы глазами советских солдат и офицеров (1944-1945 гг.)"
  •     The book of Raphaelle Branche, Fabrice Virgili: "Rape in Wartime (Genders and Sexualities in History)"
  •     (סקירה   צבאית נשים של אירופה המשוחררת דרך עיניהם של חיילים וקצינים סובייטים (1944-1945
  •     БезФорматаРу "Хоть бы скорей газетку прочесть"
  •     ВЕСТНИК "Проблемы реадаптации студентов-фронтовиков к учебному процессу после Великой Отечественной войны"
  •     Zeitschrift für Geschichtswissenschaft 60 (2012), 12
  •     Все лечится "10 миллионов изнасилованных немок"
  •     Симха "Еврейский Марк Твен. Так называли Шолома Рабиновича, известного как Шолом-Алейхем"
  •     Nicolas Bernard "La Guerre germano-soviétique: 1941-1945" (Histoires d'aujourd'hui) E-Book
  •     Annales: Nathalie Moine "La perte, le don, le butin. Civilisation stalinienne, aide étrangère et biens trophées dans l’Union soviétique des années 1940"
  •     Das Buch von Beata Halicka "Polens Wilder Westen. Erzwungene Migration und die kulturelle Aneignung des Oderraums 1945 - 1948"
  •     Das Buch von Jan M. Piskorski "Die Verjagten: Flucht und Vertreibung im Europa des 20. Jahrhundert"
  •     "آسو  "دشمن هرگز در نمی‌زن
  •     Уроки истории. ХХ век. Гефтер. "Антисемитизм в СССР во время Второй мировой войны в контексте холокоста"
  •     Ella Janatovsky "The Crystallization of National Identity in Times of War: The Experience of a Soviet Jewish Soldier"
  •     Word War II Multimedia Database "Borgward Panzerjager At The Reichstag"
  •     Militaergeschichtliche Zeitschrift "Buchbesprechungen"
  •     Всеукраинский еженедельник Украина-Центр "Рукописи не горят"
  •     Bücher / CD-s / E-Book von Niclas Sennerteg "Nionde arméns undergång: Kampen om Berlin 1945"
  •     Das Buch von Michaela Kipp: "Großreinemachen im Osten: Feindbilder in deutschen Feldpostbriefen im Zweiten Weltkrieg"
  •     Петербургская газета "Женщины на службе в Третьем Рейхе"
  •     Володимир Поліщук "Зроблено в Єлисаветграді"
  •     Deutsch-Russisches Museum Berlin-Karlshorst. Katalog zur Dauerausstellung / Каталог постоянной экспозиции
  •     Clarissa Schnabel "The life and times of Marta Dietschy-Hillers"
  •     Alliance for Human Research Protection "Breaking the Silence about sexual violence against women during the Holocaust"
  •     Еврейский музей и центр толерантности. Группа по работе с архивными документами"
  •     Эхо Москвы "ЦЕНА ПОБЕДЫ: Военный дневник лейтенанта Владимира Гельфанда"
  •     Bok / eBok: Anders Bergman & Emelie Perland "365 dagar: Utdrag ur kända och okända dagböcker"
  •     РИА Новости "Освободители Германии"
  •     Das Buch von Miriam Gebhardt "Als die Soldaten kamen: Die Vergewaltigung deutscher Frauen am Ende des Zweiten Weltkriegs"
  •     Petra Tabarelli "Vladimir Gelfand"
  •     Das Buch von Martin Stein "Die sowjetische Kriegspropaganda 1941 - 1945 in Ego-Dokumenten"
  •     Książka Beata Halicka "Polski Dziki Zachód. Przymusowe migracje i kulturowe oswajanie Nadodrza 1945-1948"
  •     The German Quarterly "Philomela’s Legacy: Rape, the Second World War, and the Ethics of Reading"
  •     MAZ LOKAL "Archäologische Spuren der Roten Armee in Brandenburg"
  •     Tenona "Как фашисты издевались над детьми в концлагере Саласпилс. Чудовищные исторические факты о концлагерях"
  •     Deutsches Historisches Museum "1945 – Niederlage. Befreiung. Neuanfang. Zwölf Länder Europas nach dem Zweiten Weltkrieg"
  •     День за днем "Дневник лейтенанта Гельфанда"
  •     BBC News "The rape of Berlin" / BBC Mundo / BBC O`zbek  / BBC Brasil / BBC فارْسِى "تجاوز در برلین"
  •     Echo24.cz "Z deníku rudoarmějce: Probodneme je skrz genitálie"
  •     The Telegraph "The truth behind The Rape of Berlin"
  •     BBC World Service "The Rape of Berlin"
  •     ParlamentniListy.cz "Mrzačení, znásilňování, to všechno jsme dělali. Český server připomíná drsné paměti sovětského vojáka"
  •     WordPress.com "Termina a Batalha de Berlim"
  •     Dnevnik.hr "Podignula je suknju i kazala mi: 'Spavaj sa mnom. Čini što želiš! Ali samo ti"                  
  •     ilPOST "Gli stupri in Germania, 70 anni fa"
  •     上 海东方报业有限公司 70年前苏军强奸了十万柏林妇女?很多人仍在寻找真相
  •     연 합뉴스 "BBC: 러시아군, 2차대전때 독일에서 대규모 강간"
  •     세계 일보 "러시아군, 2차대전때 독일에서 대규모 강간"
  •     Telegraf "SPOMENIK RUSKOM SILOVATELJU: Nemci bi da preimenuju istorijsko zdanje u Berlinu?"
  •     Múlt-kor "A berlini asszonyok küzdelme a szovjet erőszaktevők ellen"
  •     Noticiasbit.com "El drama oculto de las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     Museumsportal Berlin "Landsberger Allee 563, 21. April 1945"
  •     Caldeirão Político "70 anos após fim da guerra, estupro coletivo de alemãs ainda é episódio pouco conhecido"
  •     Nuestras Charlas Nocturnas "70 aniversario del fin de la II Guerra Mundial: del horror nazi al terror rojo en Alemania"
  •     W Radio "El drama oculto de las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     La Tercera "BBC: El drama oculto de las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     Noticias de Paraguay "El drama de las alemanas violadas por tropas soviéticas hacia el final de la Segunda Guerra Mundial"
  •     Cnn Hit New "The drama hidden mass rape during the fall of Berlin"
  •     Dân Luận "Trần Lê - Hồng quân, nỗi kinh hoàng của phụ nữ Berlin 1945"
  •     Český rozhlas "Temná stránka sovětského vítězství: znásilňování Němek"
  •     Historia "Cerita Kelam Perempuan Jerman Setelah Nazi Kalah Perang"
  •     G'Le Monde "Nỗi kinh hoàng của phụ nữ Berlin năm 1945 mang tên Hồng Quân"
  •     BBC News 코리아 "베를린에서 벌어진 대규모 강간"
  •     Эхо Москвы "Дилетанты. Красная армия в Европе"
  •     Der Freitag "Eine Schnappschussidee"
  •     باز آفريني واقعيت ها  "تجاوز در برلین"
  •     Quadriculado "O Fim da Guerra e o início do Pesadelo. Duas narrativas sobre o inferno"
  •     Majano Gossip "PER NON DIMENTICARE... LE PORCHERIE COMUNISTE!!!"
  •     非 中国日报网 "柏林的强奸"
  •     Constantin Film "Anonyma - Eine Frau in Berlin. Materialien zum Film"
  •     Русская Германия "Я прижал бедную маму к своему сердцу и долго утешал"
  •     De Gruyter Oldenbourg "Erinnerung an Diktatur und Krieg. Brennpunkte des kulturellen Gedächtnisses zwischen Russland und Deutschland seit 1945"
  •     Memuarist.com "Гельфанд Владимир Натанович"
  •     Πανεπιστημίου Ιωαννίνων "Οι νόμοι του Πλάτωνα για την υβριστική κακολογία και την κατάχρηση του δημοσίου"
  •     Das Buch von Nicholas Stargardt "Der deutsche Krieg: 1939 - 1945"Николас Старгардт "Мобилизованная нация. Германия 1939–1945"
  •     FAKEOFF "Оглянуться в прошлое"
  •     The book of Nicholas Stargardt "The German War: A Nation Under Arms, 1939–45"
  •     The book of Nicholas Stargardt "The German War: A Nation Under Arms, 1939–45"
  •     Das Buch "Владимир Гельфанд. Дневник 1941 - 1946"
  •     BBC Русская служба "Изнасилование Берлина: неизвестная история войны" / BBC Україна "Зґвалтування Берліна: невідома історія війни"
  •     Virtual Azərbaycan "Berlinin zorlanması"
  •     Гефтер. "Олег Будницкий: «Дневник, приятель дорогой!» Военный дневник Владимира Гельфанда"
  •     Гефтер "Владимир Гельфанд. Дневник 1942 года"
  •     BBC Tiếng Việt "Lính Liên Xô 'hãm hiếp phụ nữ Đức'"
  •     Nicolas Bernard "La Guerre germano-soviétique, 1941-1943" Tome 1
  •     Nicolas Bernard "La Guerre germano-soviétique, 1943-1945" Tome 2
  •     Эхо Москвы "ЦЕНА ПОБЕДЫ: Дневники лейтенанта Гельфанда"
  •     Renato Furtado "Soviéticos estupraram 2 milhões de mulheres alemãs, durante a Guerra Mundial"
  •     Вера Дубина "«Обыкновенная история» Второй мировой войны: дискурсы сексуального насилия над женщинами оккупированных территорий"
  •     Еврейский музей и центр толерантности "Презентация книги Владимира Гельфанда «Дневник 1941-1946»"
  •     Еврейский музей и центр толерантности "Евреи в Великой Отечественной войне"
  •     Сидякин & Би-Би-Си. Драма в трех действиях. "Атака"
  •     Сидякин & Би-Би-Си. Драма в трех действиях. "Бой"
  •     Сидякин & Би-Би-Си. Драма в трех действиях. "Победа"
  •     Сидякин & Би-Би-Си. Драма в трех действиях. Эпилог
  •     Труд "Покорность и отвага: кто кого?"
  •     Издательский Дом «Новый Взгляд» "Выставка подвига"
  •     Katalog NT "Выставка "Евреи в Великой Отечественной войне " - собрание уникальных документов"
  •     Вести "Выставка "Евреи в Великой Отечественной войне" - собрание уникальных документов"
  •     Радио Свобода "Бесценный графоман"
  •     Вечерняя Москва "Еще раз о войне"
  •     РИА Новости "Выставка про евреев во время ВОВ открывается в Еврейском музее"
  •     Телеканал «Культура» Выставка "Евреи в Великой Отечественной войне" проходит в Москве
  •     Россия HD "Вести в 20.00"
  •     GORSKIE "В Москве открылась выставка "Евреи в Великой Отечественной войне"
  •     Aгентство еврейских новостей "Евреи – герои войны"
  •     STMEGI TV "Открытие выставки "Евреи в Великой Отечественной войне"
  •     Национальный исследовательский университет Высшая школа экономики "Открытие выставки "Евреи в Великой Отечественной войне"
  •     Независимая газета "Война Абрама"
  •     Revista de Historia "El lado oscuro de la victoria aliada en la Segunda Guerra Mundial"
  •     עיתון סינאתלה  גביש הסמל ולדימיר גלפנד מספר על חיי היומיום במלחמה , על אורח חיים בחזית ובעורף
  •     Лехаим "Война Абрама"
  •     Elhallgatva "A front emlékezete. A Vörös Hadsereg kötelékében tömegesen és fiatalkorúakon elkövetett nemi erőszak kérdése a Dél-Vértesben"
  •     Libertad USA "El drama de las alemanas: violadas por tropas soviéticas en 1945 y violadas por inmigrantes musulmanes en 2016"
  •     НГ Ex Libris "Пять книг недели"
  •     Брестский Курьер "Фамильное древо Бреста. На перекрестках тех дорог"
  •     Полит.Ру "ProScience: Олег Будницкий о народной истории войны"
  •     Олена Проскура "Запiзнiла сповiдь"
  •     Полит.Ру "ProScience: Возможна ли научная история Великой Отечественной войны?"
  •     Das Buch "Владимир Гельфанд. Дневник 1941 - 1946"
  •     Ahlul Bait Nabi Saw "Kisah Kelam Perempuan Jerman Setelah Nazi Kalah Perang"
  •     北 京北晚新视觉传媒有限公司 "70年前苏军强奸了十万柏林妇女?"
  •     Преподавание истории в школе "«О том, что происходило…» Дневник Владимира Гельфанда"
  •     Вестник НГПУ "О «НЕУБЕДИТЕЛЬНЕЙШЕЙ» ИЗ ПОМЕТ: (Высокая лексика в толковых словарях русского языка XX-XXI вв.)"
  •     Fotografias da História "Memórias esquecidas: o estupro coletivo das mulheres alemãs"
  •     Archäologisches Landesmuseum Brandenburg "Zwischen Krieg und Frieden" / "Между войной и миром"
  •     Российская газета "Там, где кончается война"
  •     Народный Корреспондент "Женщины освобождённой Европы глазами советских солдат: правда про "2 миллиона изнасилованых немок"
  •     Fiona "Военные изнасилования — преступления против жизни и личности"
  •     军 情观察室 "苏军攻克柏林后暴行妇女遭殃,战争中的强奸现象为什么频发?"
  •     Независимая газета "Дневник минометчика"
  •     Независимая газета "ИСПОДЛОБЬЯ: Кризис концепции"
  •     East European Jewish Affairs "Jewish response to the non-Jewish question: “Where were the Jews during the fighting?” 1941–5"
  •     Niels Bo Poulsen "Skæbnekamp: Den tysk-sovjetiske krig 1941-1945"
  •     Olhar Atual "A Esquerda a história e o estupro"
  •     The book of Stefan-Ludwig Hoffmann, Sandrine Kott, Peter Romijn, Olivier Wieviorka "Seeking Peace in the Wake of War: Europe, 1943-1947"
  •     Walter de Gruyter "Germans into Allies: Writing a Diary in 1945"
  •     Blog in Berlin "22. Juni – da war doch was?"
  •     Steemit "Berlin Rape: The Hidden History of War"
  •     Estudo Prático "Crimes de estupro na Segunda Guerra Mundial e dentro do exército americano"
  •     Громадське радіо "Насильство над жінками під час бойових дій — табу для України"
  •     InfoRadio RBB "Geschichte in den Wäldern Brandenburgs"
  •     "شگفتی های تاریخ است "پشت پرده تجاوز به زنان برلینی در پایان جنگ جهانی دوم
  •     Hans-Jürgen Beier gewidmet "Lehren – Sammeln – Publizieren"
  •     The book of Miriam Gebhardt "Crimes Unspoken: The Rape of German Women at the End of the Second World War"
  •     Русский вестник "Искажение истории: «Изнасилованная Германия»"
  •     凯 迪 "推荐《柏林女人》与《五月四日》影片"
  •     Vix "Estupro de guerra: o que acontece com mulheres em zonas de conflito, como Aleppo?"
  •     Universidad del Bío-Bío "CRÍMENES DE GUERRA RUSOS EN LA SEGUNDA GUERRA MUNDIAL (1940-1945)"
  •     "المنصة  "العنف ضد المرأة.. المسكوت عنه في الحرب العالمية الثانية
  •     Книга. Олег Шеин "От Астраханского кремля до Рейхсканцелярии. Боевой путь 248-й стрелковой дивизии"
  •     Sodaz Ot "Освободительная миссия Красной Армии и кривое зеркало вражеской пропаганды"
  •     Sodaz Ot "Советский воин — освободитель Европы: психология и поведение на завершающем этапе войны"
  •     企 业头条 "柏林战役后的女人"
  •     Sántha István "A front emlékezete"
  •     腾 讯公司& nbsp; "二战时期欧洲, 战胜国对战败国的十万妇女是怎么处理的!"
  •     El Nuevo Accion "QUE LE PREGUNTEN A LAS ALEMANAS VIOLADAS POR RUSOS, NORTEAMERICANOS, INGLESES Y FRANCESES"
  •     Periodismo Libre "QUE LE PREGUNTEN A LAS ALEMANAS VIOLADAS POR RUSOS, NORTEAMERICANOS, INGLESES Y FRANCESES"
  •     DE Y.OBIDIN "Какими видели европейских женщин советские солдаты и офицеры (1944-1945 годы)?"
  •     Magyar Tudományos Akadémia "Váltóállítás: Diktatúrák a vidéki Magyarországon 1945-ben"
  •     歷 史錄 "近1萬女性被強姦致死,女孩撩開裙子說:不下20個男人戳我這兒"
  •     Cyberpedia "Проблема возмездия и «границы ненависти» у советского солдата-освободителя"
  •     NewConcepts Society "Можно ли ставить знак равенства между зверствами гитлеровцев и зверствами советских солдат?"
  •     搜 狐 "二战时期欧洲,战胜国对战败国的妇女是怎么处理的"
  •     Ranker "14 Shocking Atrocities Committed By 20th Century Communist Dictatorships"
  •     Эхо Москвы "Дилетанты. Начало войны. Личные источники"
  •     Журнал "Огонёк" "Эго прошедшей войны"
  •     이 창남 외 공저 "폭력과 소통 :트랜스내셔널한 정의를 위하여"
  •     Уроки истории. XX век "Книжный дайджест «Уроков истории»: советский антисемитизм"
  •     Свободная Пресса "Кто кого насиловал в Германии"
  •     EPrints "Взаємовідносини червоноармійців з цивільним населенням під час перебування радянських військ на території Польщі (кінець 1944 - початок 1945 рр.)"
  •     Pikabu "Обратная сторона медали"
  •     Озёрск.Ru "Война и немцы"
  •     Імекс-ЛТД "Історичний календар Кіровоградщини на 2018 рік. Люди. Події. Факти"
  •     יד ושם - רשות הזיכרון לשואה ולגבורה "Vladimir Gelfand"
  •     Atchuup! "Soviet soldiers openly sexually harass German woman in Leipzig after WWII victory, 1945"
  •     Книга Мириам Гебхардт "Когда пришли солдаты. Изнасилование немецких женщин в конце Второй мировой войны"
  •     Coffe Time "Женщины освобождённой"
  •     Дилетант "Цена победы. Военный дневник лейтенанта Владимира Гельфанда"
  •     Feldgrau.Info - Bоенная история "Подборка"
  •     Вечерний Брест "В поисках утраченного времени. Солдат Победы Аркадий Бляхер. Часть 9. Нелюбовь"
  •     Геннадий Красухин "Круглый год с литературой. Квартал четвёртый"
  •     Аргументы недели "Всю правду знает только народ. Почему фронтовые дневники совсем не похожи на кино о войне"
  •     Fanfics.me "Вспомним подвиги ветеранов!"
  •     VietInfo "Hồng quân, Nỗi kinh hoàng của phụ nữ Berlin năm 1945"
  •     Книга: Виталий Дымарский, Владимир Рыжков "Лица войны"
  •     Dozor "Про День Перемоги в Кіровограді, фейкових ветеранів і "липове" примирення"
  •     East European Jewish Affairs "Review of Dnevnik 1941-1946, by Vladimir Gel’fand"
  •     The book of Harriet Murav, Gennady Estraikh "Soviet Jews in World War II: Fighting, Witnessing, Remembering"
  •     TARINGA! "Las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     ВолиньPost "Еротика та війна: спогади про Любомль 1944 року"
  •     Anews "Молодые воспринимают войну в конфетном обличии"
  •     RTVi "«Война эта будет дикая». Что писали 22 июня 1941 года в дневниках"
  •     Tribun Manado "Nasib Kelam Perempuan Jerman Usai Nazi Kalah, Gadis Muda, Wanita Tua dan Hamil Diperkosa Bergantian"
  •     The book of Elisabeth Krimmer "German Women's Life Writing and the Holocaust: Complicity and Gender in the Second World War"
  •     ViewsBros  "WARTIME VIOLENCE AGAINST WOMEN"
  •     Xosé Manuel Núñez Seixas "El frente del Este : historia y memoria de la guerra germano-soviética, 1941-1945"
  •     اخبار المقطم و الخليفه " إغتصاب برلين الكبير"
  •     Русская семерка "В чьем плену хуже всего содержались женщины-военные на Второй мировой"
  •     Mail Online "Mass grave containing 1,800 German soldiers who perished at the Battle of Stalingrad is uncovered in Russia - 75 years after WWII's largest confrontation claimed 2 mln lives"
  •     PT. Kompas Cyber Media "Kuburan Massal 1.800 Tentara Jerman Ditemukan di Kota Volgograd"
  •     Công ty Cổ phần Quảng cáo Trực tuyến 24H "Nga: Sửa ống nước, phát hiện 1.800 hài cốt của trận đánh đẫm máu nhất lịch sử"
  •     LGMI News "Pasang Pipa Air, Tukang Temukan Kuburan Masal 1.837 Tentara Jerman"
  •     Quora "¿Cuál es un hecho sobre la Segunda Guerra Mundial que la mayoría de las personas no saben y probablemente no quieren saber?"
  •     "مجله مهاجرت  "آنچه روس‌ها در برلین انجام دادند!
  •     Музейний простiр  "Музей на Дніпрі отримав новорічні подарунки під ялинку"
  •     Bella Gelfand. Wie in Berlin Frau eines Rotarmisten Wladimir Gelfand getötet wurde  .. ..
  •     The book of Paul Roland "Life After the Third Reich: The Struggle to Rise from the Nazi Ruins"
  •     O Sentinela "Dois Milhões de Alemãs: O Maior Estupro em Massa da História foi um Crime Aliado-Soviético
  •     Stratejik Güvenlik "SAVAŞ DOSYASI : TARİHTEN BİR KARE – 2. DÜNYA SAVAŞI BİTİMİNDE ALMANYA’DA KADINLARA TOPLU TECAVÜZLER"
  •     Агентство новостей «Хакасия-Информ» "Кто остановит шоу Коновалова?"
  •     Isralike.org "Цена победы. Военный дневник лейтенанта Владимира Гельфанда"
  •     Robert Dale “For what and for whom were we fighting?”: Red Army Soldiers, Combat Motivation and Survival Strategies on the Eastern Front in the Second World War
  •     "طرفداری "پایان رویای نازیسم / سقوط امپراطوری آدولف هیتلر
  •     Das Buch von Kerstin Bischl "Frontbeziehungen: Geschlechterverhältnisse und Gewaltdynamiken in der Roten Armee 1941-1945"
  •     Русская семерка "Красноармейцы или солдаты союзников: кто вызывал у немок больший страх"
  •     Kibalchish "Фрагменты дневников поэта-фронтовика В. Н. Гельфанда"
  •     History Magazine "Sõjapäevik leitnant Vladimir Gelfand"
  •     Magazine online "Vojnový denník poručíka Vladimíra Gelfanda"
  •     theБабель "Український лейтенант Володимир Гельфанд пройшов Другу світову війну від Сталінграда до Берліна"
  •     Znaj.UA "Жорстокі знущання та масові вбивства: злочини Другої світової показали в моторошних кадрах"
  •     Gazeta.ua "Масові вбивства і зґвалтування: жорстокі злочини Другої світової війни у фотографіях"
  •     PikTag "Знали вы о том, что советские солдаты ИЗНАСИЛОВАЛИ бессчетное число женщин по пути к Берлину?"
  •     Kerstin Bischl  "Sammelrezension: Alltagserfahrungen von Rotarmisten und ihr Verhältnis zum Staat"
  •     Конт "Несколько слов о фронтовом дневнике"
  •     Sherstinka "Német megszállók és nők. Trófeák Németországból - mi volt és hogyan"
  •     Олег Сдвижков "Красная Армия в Европе. По страницам дневника Захара Аграненко"
  •     X-True.Info "«Русские варвары» и «цивилизованные англосаксы»: кто был более гуманным с немками в 1945 году"
  •     Veröffentlichungen zur brandenburgischen Landesarchäologie "Zwischen Krieg und und Frieden: Waldlager der Roten Armee 1945"
  •     Sherstinka "Szovjet lányok megerőszakolása a németek által a megszállás alatt. Német fogságba esett nők"
  •     Dünya Haqqinda "Berlin zorlanmasi: İkinci Dünya Müharibəsi"
  •     Dioxland "NEMŠKIM VOJAKOM JE BILO ŽAL RUSKIH ŽENSK. VSE KNJIGE SO O: "VOJAŠKIH SPOMINIH NEMŠKEGA..."
  •     Actionvideo "Gewalt gegen deutsche Frauen durch Soldaten der Roten Armee. Entsetzliche Folter und Hinrichtungen durch japanische Faschisten während des Zweiten Weltkriegs!"
  •     Maktime "Was machten die Nazis mit den gefangenen sowjetischen Mädchen? Wer hat deutsche Frauen vergewaltigt und wie sie im besetzten Deutschland gelebt haben"
  •     Музей «Пам’ять єврейського народу та Голокост в Україні» отримав у дар унікальні експонати
  •     Sherstinka "Что творили с пленными женщинами фашисты. Жестокие пытки женщин фашистами"
  •     Bidinvest "Brutalitäten der Sowjetarmee - Über die Gräueltaten der sowjetischen "Befreier" in Europa. Was haben deutsche Soldaten mit russischen Frauen gemacht?"
  •     Русский сборник XXVII "Советские потребительские практики в «маленьком СССР», 1945-1949"
  •     Academic Studies Press. Oleg Budnitskii: "Jews at War: Diaries from the Front"
  •     Gazeta Chojeńska "Wojna to straszna trauma, a nie fajna przygoda"
  •     Historiadel.net "Crímenes de violación de la Segunda Guerra Mundial y el Ejército de EE. UU."
  •     화 요지식살롱 "2차세계대전 말, 소련에게 베를린을 점령당한 '독일 여자들'이 당한 치욕의 역사"
  •     The Global Domain News "As the soldiers did to captured German women"
  •     Quora "Você sabe de algum fato da Segunda Guerra Mundial que a maioria das pessoas não conhece e que, provavelmente, não querem saber?"
  •     MOZ.de "Als der Krieg an die Oder kam – Flucht aus der Festung Frankfurt"
  •     Музей "Пам'ять єврейського народу та Голокост в Україні". "1 березня 1923 р. – народився Володимир Гельфанд"
  •     Wyborcza.pl "Ryk gwałconych kobiet idzie przez pokolenia. Mało kto się nim przejmuje"
  •     Cноб "Женщина — военный трофей. Польский историк о изнасилованиях в Европе во время Второй мировой"
  •     Refugo "O estupro da Alemanha"
  •     Historia National Geographic "la batalla de berlín durante la segunda guerra mundial"
  •     Politeka "Росіянам напередодні 9 травня нагадали про злочини в Німеччині: «Заплямували себе...»"
  •     Акценты "Советский офицер раскрыл тайны Второй мировой: рассказал без прикрас"
  •     БелПресса "Цена Победы. Какой была военная экономика"
  •     Lucidez "75 años de la rendición nazi: Los matices del “heroísmo” soviético"
  •     UM CANCERIANO SEM LAR "8 de Maio de 1945"
  •     Lasteles.com "La Caída de la Alemania Nazi: aniversario de la rendición de Berlin"
  •     Cloud Mind "Violence Against Women: The Rape Of Berlin WW2"
  •     Музей "Пам'ять єврейського народу та Голокост в Україні" "8 ТРАВНЯ – ДЕНЬ ПАМ’ЯТІ І ПРИМИРЕННЯ"
  •     Lunaturaoficial "LIBROS QUE NO HICIERON HISTORIA: EL DIARIO DE LOS HORRORES"
  •     CUERVOPRESS "El drama oculto de las violaciones masivas durante la caída de Berlín"
  •     EU Today "The Rape of Berlin: Red Army atrocities in 1945"
  •     Издательство Яндекс + История будущего "Настоящий 1945"
  •     Вне строк "Похищение Берлина: зверства Красной армии в 1945 году"
  •     Frankfurter Allgemeine Zeitung "Erlebt Russland eine neue Archivrevolution?"
  •     The book of Beata Halicka "The Polish Wild West: Forced Migration and Cultural Appropriation in the Polish-german Borderlands, 1945-1948"
  •     Twentieth-Century Literature “A World of Tomorrow”: Trauma, Urbicide, and Documentation in A Woman in Berlin: Eight Weeks in the Conquered City
  •     Märkische Onlinezeitung "Sowjetische Spuren in Brandenburgs Wäldern"
  •     Revue Belge de Philologie et d’Histoire "Soviet Diaries of the Great Patriotic War"
  •     Der Spiegel "Rotarmisten und deutsche Frauen: "Ich gehe nur mit anständigen Russen"
  •     ReadSector "Mass grave of WWII Nazi paratroopers found in Poland contains 18 skeletons and tools with swastikas"
  •     ИноСМИ "Der Spiegel (Германия): «Я гуляю только с порядочными русскими"
  •     Actionvideo "Jak naziści szydzili z rosyjskich kobiet. Gwałt w Berlinie: nieznana historia wojny"
  •     Graf Orlov 33 "ДНЕВНИК В. ГЕЛЬФАНДА советского офицера РККА"
  •     Deutsche Welle  "Послевоенная Германия в дневниках и фотографиях"
  •     Deutsche Welle  "За что немки любили в 1945 году лейтенанта Красной армии?"
  •     Elke Scherstjanoi "Sieger leben in Deutschland: Fragmente einer ungeübten Rückschau. Zum Alltag sowjetischer Besatzer in Ostdeutschland 1945-1949"
  •     SHR32 "Rus əsgərləri alman qadınlarına necə istehza etdilər. Alman qadınlarını kim zorlayıb və onlar işğal olunmuş Almaniyada necə yaşayıblar"
  •     Детектор медіа "«Гра тіней»: є сенс продовжувати далі"
  •     Historia provinciae "Повседневная жизнь победителей в советской зоне оккупации Германии в воспоминаниях участников событий"
  •     Portal de Prefeitura "Artigo: “FRAU, KOMM!” O maior estupro coletivo da história
  •     Pikabu "Извращение или традиция, потерявшая смысл?"
  •     Русская Семерка "Владимир Гельфанд: от каких слов отказался «отец» мифа об изнасиловании немок советскими солдатами"
  •     Институт российской истории РАН "Вторая мировая и Великая Отечественная: к 75-летию окончания"
  •     Kozak UA "Як "діди" німкень паплюжили в 1945 році"
  •     Dandm "Cómo los nazis se burlaron de las mujeres rusas. Mujeres rusas violadas y asesinadas por los alemanes"
  •     Permnew.Ru "«Диван» Федора Вострикова. Литобъединение"
  •     Neurologystatus "Violence women in the Second World War. Shoot vagas: why soldiers rape women"
  •     Brunilda Ternova "Mass rapes by Soviet troops in Germany at the end of World War II"
  •     The book Stewart Binns "Barbarossa: And the Bloodiest War in History"
  •     Книга. Новое литературное обозрение: Будницкий Олег "Люди на войне"
  •     Леонід Мацієвський "9 травня – День перемоги над здоровим глуздом. Про згвалтовану Європу та Берлін"
  •     Полит.Ру "Люди на войне"
  •     #CОЦИАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ #ПАМЯТЬ "Владимир Гельфанд: месяц в послевоенном Берлине"
  •     Новое литературное обозрение "Ирина Прохорова, Олег Будницкий, Иван Толстой: Люди на войне"
  •     Georgetown University "Explorations in Russian and Eurasian History": "Emotions and Psychological Survival in the Red Army, 1941–42"
  •     Forum24 "Co se dělo se zajatými rudoarmějkami? Jaký byl osud zajatých žen z Wehrmachtu?"
  •     Радио Свобода "Война и народная память"
  •     Лехаим "Двадцать второго июня..."
  •     Русская семёрка "Как изменилось отношение немок к красноармейцам в 1945 году"
  •     Исторический курьер "Героизм, герои и награды: «героическая сторона» Великой Отечественной войны в воспоминаниях современников"
  •     Коммерсантъ "Фронт и афронты"
  •     Русская семёрка "Владимир Гельфанд: что не так в дневниках автора мифа об «изнасилованной» Германии"
  •     Medium "The Brutal Rapes of Every German Female from Eight to Eighty"
  •     One News Box "How German women suffered largest mass rape in history by foreign solders"
  •     "نیمرخ "نقش زنان در جنگها - قسمت اول: زنان به مثابه قربانی جنگ
  •     Bolcheknig "Що німці робили з жінками. Уривок з щоденника дівчини, яку німці використовували як безкоштовну робочу силу. Життя в таборі"
  •     Nrgaudit "Рассказы немецких солдат о войне с русскими. Мнения немцев о русских солдатах во время Второй мировой войны"
  •     Музей "Пам'ять єврейського народу та Голокост в Україні "На звороті знайомого фото"
  •     Новое литературное обозрение. Книга: Козлов, Козлова "«Маленький СССР» и его обитатели. Очерки социальной истории советского оккупационного сообщества"
  •     Sattarov "Mga babaeng sundalo sa pagkabihag ng Aleman. Kabanata limang mula sa librong "Pagkabihag. Ito ang ginawa ng mga Nazi sa mga nahuling kababaihan ng Soviet"
  •     Política Obrera "Sobre “José Pablo Feinmann y la violación en manada"
  •     Эхо Москвы "Цена победы. Люди на войне"
  •     SHR32 "How Russian soldiers mocked German women. Trophies from Germany - what it was and how. Who raped German women and how they lived in occupied Germany"
  •     Олег Сдвижков: "«Советских порядков не вводить!»  Красная армия в Европе 1944—1945 гг."
  •     Livejournal "Чья бы мычала"
  •     Newton Compton Editori. Stewart Binns "Operazione Barbarossa. Come Hitler ha perso la Seconda guerra mondiale"
  •     Kingvape "Rosa Kuleshovs Belichtung. Rosa Kuleshov ist die mysteriöseste Hellseherin der Sowjetzeit. Zwischen rot und grün"
  •     Kfdvgtu الجوائز من ألمانيا - ما كان عليه وكيف. الذين اغتصبوا الألمانية وكيف عاش في ألمانيا المحتلة
  •     nc1 "Αναμνήσεις στρατιωτών πρώτης γραμμής για Γερμανίδες. Οι απόψεις των Γερμανών για τους Ρώσους στρατιώτες κατά τον Β' Παγκόσμιο Πόλεμο"
  •     ik-ptz "Was haben deutsche Soldaten mit russischen Mädchen gemacht? Das haben die Nazis mit gefangenen sowjetischen Frauen gemacht"
  •     مراجعة عسكرية  نساء أوروبا المحررات من خلال عيون الجنود والضباط السوفيت (1944-1945)
  •     nc1 "Scrisori de soldați ruși despre germani. Cum au șocat femeile sovietice pe ocupanții germani"
  •     中 新健康娱乐网 "柏林战役德国女人 70年前苏军强奸了十万柏林妇女?"
  •     "پورتال برای دانش آموز. خودآموزی،  "نازی ها با زنان اسیر چه کردند؟ نحوه آزار نازی ها از کودکان در اردوگاه کار اجباری سالاسپیلس
  •     Русская Семерка "Каких штрафников в Красной Армии называли «эсэсовцами»"
  •     Голос Народу "Саша Корпанюк: Кто и кого изнасиловал в Германии?"
  •     Gorskie "Новые источники по истории Второй мировой войны: дневники"
  •     TransQafqaz.com "Fedai.az Araşdırma Qrupu"
  •     Ik-ptz "What did the Nazis do with the captured women. How the Nazis abused children in the Salaspils concentration camp"
  •     Евгений Матонин "22 июня 1941 года. День, когда обрушился мир"
  •     Ulisse Online "Per non dimenticare: orrori contro i bambini"
  •     Наука. Общество. Оборона "«Изнасилованная Германия»: из истории современных ментальных войн"
  •     Quora "Por que muitos soldados estupram mulheres durante guerras?"
  •     Stefan Creuzberger "Das deutsch-russische Jahrhundert: Geschichte einer besonderen Beziehung"
  •     პორტალი სტუდენტისთვის "როგორ დასცინოდნენ რუსი ჯარისკაცები გერმანელებს"
  •     Зеркало "Где и когда русское воинство ЧЕСТЬ потеряло?"
  •     WordPress.com Historywithatwist "How Russia has used rape as a weapon of war"
  •     Mai Khôi Info "Lính Liên Xô 'hãm hiếp phụ nữ Đức'"
  •     EU Political Report "Russia is a Country of Marauders and Murderers"
  •     "بالاترین  "روایت ستوان روس «ولادیمیر گلفاند» از «تجاوز جنسی» وحشیانه‌ی ارتش سرخ شوروی به «زنان آلمانی»/عکس
  •     TCH "Можемо повторити": як радянські солдати по-звірячому і безкарно ґвалтували німецьких жінок
  •     인사 이트 "2차 세계 대전 때에도 독일 점령한 뒤 여성 200만명 성폭행했던 러시아군"
  •     Pravda.Ru "Fake news about fake rapes in Ukraine to ruin Russian solder's image"
  •     Alexey Tikhomirov "The Stalin Cult in East Germany and the Making of the Postwar Soviet Empire, 1945-1961"
  •     Дилетант "Олег Будницкий / Человек на фоне эпох / Книжное казино. Истории"
  •     The Sault Star "OPINION: Suffering of children an especially ugly element of war"
  •     El Español "Por qué la Brutalidad del Ejército Ruso se Parece más a una Novela de Stephen King que de Orwell"
  •     Ratnik.tv "Одесса. Еврейский вопрос. Дорогами смерти"
  •     Алексей Митрофанов "Коммунальная квартира"
  •     Militaergeschichtliche Zeitschrift "Evakuierungs‑ und Kriegsschauplatz Mark Brandenburg"
  •     Raovatmaytinh "Phim cấp 3 tội ác tra tấn tình dục và hiếp dâm của phát xít đức phần 1"
  •     Apollo.lv "Kā Otrais pasaules karš noslēdzās ar PSRS armijas veiktu masveida izvarošanas kampaņu Vācijā"
  •     Как ў Беларусі "Who raped whom in Germany" / "Кто кого насиловал в Германии"
  •     Konkretyka "Діди-ґвалтівники, або міф про «воїнів-освободітєлєй»"війни"
  •     LinkedIn "Grandfathers-rapists, or the myth of "warriors-liberators"​. Typical Russian imperial character"
  •     Danielleranucci "Lit in the Time of War: Gelfand, Márquez, and Ung"
  •     Смоленская газета "Истинная правда и её фальшивые интерпретации"
  •     Дзен "Я влюбился в портрет Богоматери..." Из фронтовых дневников лейтенанта Владимира Гельфанда
  •     Дзен "Праздник Победы отчасти горек для меня..." Зарубежные впечатления офицера Красной армии Гельфанда
  •     UkrLineInfo "Жiноча смикалка: способи самозахисту від сексуального насилля в роки Другої світової війни"
  •     Memo Club. Владимир Червинский: "Одесские истории без хэппи энда"
  •     Thomas Kersting, Christoph Meißner, Elke Scherstjanoi "Die Waldlager der Roten Armee 1945/46: Archäologie und Geschichte"
  •     Goldenfront "Самосуд над полицаями в Одессе в 1944 году: что это было"
  •     Gedenkstätten Buchenwald "Nach dem Krieg. Spuren der sowjetischen Besatzungszeit in Weimar 1945-50: Ein Stadtrundgang"
  •     Historia National Geographic "la segunda guerra mundial al completo, historia del conflicto que cambió el mundo"
  •     સ્વર્ગારોહણ  "કેવી રીતે રશિયન સૈનિકોએ જર્મન લોકોની મજાક ઉડાવી"
  •     Absorbwell "Causas Y Consecuencias De La Segunda Guerra Mundial Resumen"
  •     לחימה יהודית  א. יהודים בצבא האדום
  •     Український світ "«Можем повторіть» — про звірства російських солдат під час Другої світової війни"
  •     Oleg Budnitskii, David Engel, Gennady Estraikh, Anna Shternshis: "Jews in the Soviet Union: A History: War, Conquest, and Catastrophe, 1939–1945"
  •     Andrii Portnov "Dnipro: An Entangled History of a European City"
  •     Татьяна Шишкова "Внеждановщина. Советская послевоенная политика в области культуры как диалог с воображаемым Западом"
  •     The Chilean "Roto". "VIOLADA"
  •     Дзен "Немок сажайте на мохнатые мотороллеры". Что сделали с пленными немками в Советском Союзе"
  •     ProNews "Σιλεσία 1945: Με εθνοκάθαρση η πρώτη τιμωρία των Γερμανών για τα εγκλήματα τους στο Β΄ ΠΠ"
  •     Livejournal "Одесситы - единственные в СССР - устроили самосуд в 1944 году"
  •     Scribd "Estupro em Massa de Alemãs"
  •     Музей «Пам’ять єврейського народу та Голокост в Україні» ЦЬОГО ДНЯ – 100-РІЧЧЯ ВІД ДНЯ НАРОДЖЕННЯ ВОЛОДИМИРА ГЕЛЬФАНДА
  •     Davidzon Radio "Владимир Гельфанд. Шокирующий дневник войны". Валерия Коренная в программе "Крылья с чердака"
  •     Quora "Open to the weather, lacking even primitive sanitary facilities, underfed, the prisoners soon began dying of starvation and disease"
  •     Infobae "El calvario de las mujeres tras la caída de Berlín: violaciones masivas del Ejército Rojo y ola de suicidios"
  •     Научная электронная библиотека "Военные и блокадные дневники в издательском репертуаре современной России (1941–1945)"
  •     Historywithatwist "How Russia has used rape as a weapon of war"
  •     Periodista Digital "Las terribles violaciones ocultas tras la caída de Berlín"
  •     Tạp chí Nước Đức "Hồng quân Liên Xô, nỗi kinh hoàng của phụ nữ Berlin năm 1945"
  •     "زیتون | سایت خبری‌ تحلیلی زیتون "بدن زن؛ سرزمینی که باید فتح شود!
  •     Enciclopedia Kiddle Español "Evacuación de Prusia Oriental para niños"
  •     Ukraine History "Діди-ґвалтівники, або міф про «воїнів-визволителів». Типовий російський імперський характер"
  •     Локальна  Історiя "Жаске дежавю: досвід зустрічі з "визволителями"
  •     Tamás Kende "Class War or Race War The Inner Fronts of Soviet Society during and after the Second World War"
  •     museum-digital berlin "Vladimir Natanovič Gel'fand"
  •     知乎 "苏联红军在二战中的邪恶暴行"






  •